Макс Крузе - Урмель, который приплыл на льдине

Макс Крузе

Урмель, который приплыл на льдине

Было это миллионы лет назад…

Да-да, вы не ослышались.

Миллионы!

Как-то раз Мать Урмелиха вышла на берег Великого Океана, снесла свое урмельское яйцо и закопала его в песок. Она привыкла так поступать со своими яйцами. Но вдруг начался снегопад, а это было уж очень непривычно.

Мать Урмелиха насупилась, поглядела на серое небо и шумно вздохнула:

— Похоже, Великий Небесный Урмель решил сыграть с нами злую шутку. Экая жалость. Яичко-то вышло на славу!

Урмелиха залезла обратно в пещеру, уселась на задние лапы, сложила толстый хвост бубликом и озабоченно засопела своим бегемотьим носом. Нет, она не была бегемотом. Просто у бегемотов и урмелей очень носы похожи.

Что же до урмельского яйца, то на него нахлобучилась снежная шапка, и это было нехорошо: Урмель, как и всякий детеныш, любит тепло. Но как назло становилось все холоднее и холоднее. Грянул лютый мороз.

— Ну и погодка! — Мать задрожала от холода. — Это уже не смешно!

Эти слова Матери Урмелихи стали последними. Наступил ледниковый период.

Как известно, этот период затянулся очень и очень надолго. На обеих макушках земного шара, южной и северной, он до сих пор еще продолжается.

Глава первая

О пользе умения говорить

…С того дня миновали столетия, тысячелетия и миллионолетия.

И вот однажды, прекрасным весенним утром, пингвин по имени Пинг поковылял на урок к профессору Тибатонгу. По дороге ему повстречался варан по имени Вава. Он тоже двигался в Школу.

— Хорофффо ли тебе спалось? — полюбопытствовал Пинг.

Несмотря на упорные тренировки, Пинг «фепелявил». Вместо «ш» и «ж» у него получалось какое-то фырканье. Животным вообще приходилось несладко. Взять хотя бы того же варана Ваву. Он шипел и сипел, как выкипающий чайник.

— Шпащщщибо. Шпалощщщь што надо! — ответил он. — На новом-то мешшште…

— Ух ты! — присвистнул Пинг. — Ты переехал! Куда?!

— В одну Ракушшшку Гигантшшшкую, — небрежно бросил Вава в ответ, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Нашел ее шовершенно шлучайно на берегу!

— Случайно случается самое лучфффее! — Пинг в восторге забарабанил по круглому брюху куцыми крылышками. — Я хочу поглядеть на твою Ракуфффку!

— Прогуливать школу?.. — замялся Вава.

Но сомневались Пинг и Вава недолго. Развернулись да и потопали вниз к Океану. А чего тут особенно думать? В Школу человечьего языка, к профессору Тибатонгу, можно ходить, а можно и не ходить. Профессор, бывает, и сам отменяет уроки, когда ему недосуг.

Островок Хатихрю, где происходят все эти события, лежит где-то посередине Земли, под самым экватором, и там очень жарко. Он весь зарос душистыми цветами, раскидистыми деревьями, папоротниками и кактусами.

Хатихрю из числа тех островов, где зверям и птицам живется вольготно и безмятежно. Таких уголков на Земле нынче — раз-два и обчелся. Поэтому здесь собрались животные самых разных видов. Даже те, кто не очень-то хорошо переносит полуденный зной.

Гигантская Ракушка оказалась настоящей громадиной. Похожая на здоровенную супницу, прикрытую крышкой, лежала она на побережье, усыпанном плоской галькой. От волн ее заслонял большой серый камень.

— Полежжжная вещщщь! — гордо провозгласил варан. — Наконец-то у меня домишко, в котором можно уединитыцщщя. А крашотищщща какая! Шмотри…

Передними лапами он приподнял верхнюю створку. Пинг протиснулся внутрь. Вава вполз вслед за ним. Створки захлопнулись.

Прогретый солнцем перламутровый свод лучился волшебным розовым светом.

— Щижу, ражжжмышляю, никто не мешает! — сладко вздохнул варан. — Шолнышко вшходит, проплывает надо мной и жжжаходит, луна вшходит, проплывает надо мной и жжжаходит…

Пинг с интересом глядел на приятеля.

— Этак ведь и голова кругом пойдет! — воскликнул он. — Ну, и о чем же ты размыфляеффф, пока они там над тобой проплывают?

— А, например, о том, што как только шмогу говорить без ошибок — поговорю ш двуногими начишшштоту!

— Здорово! — вскричал Пинг. Идея поговорить с двуногими начистоту показалась ему заманчивой. — И я хочу! Только я редко когда по ночам размыфффляю. Мне Селифант страфффно мефффает. А тебе не мефает?

— Уже не мешает. Жакрыл Ракушечку — и тишина…

— Я тоже хочу Ракуфечку! — захныкал Пинг. — Давай и мне поищем!

Вава разжал створки. Друзья протиснулись в узкую щель. Но едва завидев водный простор, Пинг издал пронзительный вопль:

— Гляди-ка! Айсберг!

Айсбергов Вава еще никогда не видел. Он вскарабкался на валун. Сквозь тихий плеск океанских волн отчетливо слышался трубный голос морского слона Селифанта:

Ооо-хо-хо-хо-хооо…Как мне плохо-хооо…А совсем не хооо…Эээх, не хорошооо!Худо мне, увыыы…С ласт до головыыы…

Морской слон сидел, как обычно, далеко-далеко в океане, на одиноком рифовом островке, и пел Гооооорестную Песнь. Издали он казался лишь пятнышком на горизонте. Впрочем, сейчас Ваве и Пингу было не до него. К берегу Хатихрю подплывало нечто, сверкавшее, как огромный кристалл. Оно надвигалось все ближе и ближе. Вот уже стали видны бугорки и трещинки на ледяной поверхности.

Пингвин бросился в воду. Он обогнул айсберг и прокричал:

— Да он под водой в три раза больфффе!

Затем Пинг пропал из виду, но где-то сзади, похоже, нашелся удобный уступчик, за который ему удалось зацепиться. И вот он уже на ледяной верхушке, гордый, как покоритель неприступного пика.

— Шмотри брюхо не жаштуди! — забеспокоился Вава.

— Тю! Фто бы ты понимал в пингвинах! Мы ведь живем на льдинах. Ой, да он тает!

Зажурчали ручьи. Айсберг как будто плакал.

Пингвин отковырнул ледяной зубец.

— Да там во льду какая-то фффтукенция! — засуетился он. — То ли ракуфффка, то ли мячик, то ли…

Бултых! Ледяная глыба уткнулась в берег, Пинг кувырнулся в воду. Вынырнув, он расправил перышки, отряхнулся и завопил что есть мочи:

— Скорей к Тибатонгу!

Глава вторая

Как профессор Тибатонг оказался на острове Хатихрю и кто оказался там вместе с ним

Когда-то давно, много лет назад, профессор Хабакук Тибатонг жил в университетском городе Винкельберге, в маленьком домике. Профессор слыл чудаком, от которого стоит держаться подальше. Не всякому же, согласитесь, приятно услышать в профессорском доме визг поросенка…

А в доме профессора Тибатонга такое могло случиться. Профессорский поросенок был, как и положено поросенку, чрезвычайно смышлен и понятлив. Впрочем, следует говорить не «поросенок», а «свинка». Потому что это была «она». Свинка по имени Хрюква.

Именно Хрюква и навела Тибатонга на мысль, а не начать ли учить зверей человечьему языку. Очень уж проницательным взглядом глядела она порой на профессора. У своих студентов он редко встречал такой осмысленный взгляд.

А еще в доме жил мальчуган, который однажды пришел неизвестно откуда. Сердобольный профессор не стал прогонять сироту. Звали мальчика Тим. Вот и все, что было о нем известно. Но так как приличному человеку нельзя без фамилии, профессор стал называть его Тимом Кляксиком. Почему именно так — надеюсь, понятно без объяснений.

Да, аккуратностью Кляксик не отличался. Зато он был очень добрый. А Тибатонг полагал, что это важнее всего. Хрюква тоже очень его полюбила. Ну а Кляксика ничуть не смущала жизнь со свиньей.

Впрочем, Хрюква ночевала в доме только зимой. Летом она спала в саду, потому что любила смотреть на звезды и слушать шелест листвы.

Тим приспособил для Хрюквы большую пузатую бочку, которая долгие годы стояла у дома без всякой пользы. Получилась эдакая переносная квартирка, уютная спаленка. Или, если угодно, Почивальная Бочка. Бог мой, до чего же она была хороша! На полу лежал мягкий тюфяк, обитый нежнейшим батистом, — профессор принес его из магазина для новорожденных. Горловина бочки занавешивалась синей тряпицей, вытканной красными розами, а еще была дверца — круглая крышка, которую Тим привесил сбоку на петлях. Дверца-крышка закрывалась так плотно, что даже когда снаружи хлестал ливень, гремел гром или стучал град, в бочку не проникало ни капли. Только грохот стоял такой, будто сидишь в брюхе африканского барабана.

Бочку они положили на землю. А чтобы спаленка не покатилась, когда увесистая хозяйка вздумает перевернуться со спины на бочок, в землю вбили колышки. И вот еще что: сверху Тим Кляксик приделал железную ручку. Это он хорошо придумал: Бочку стало удобно переносить с места на место. Только вот катить по земле не очень сподручно…