Ученье свет - Дмитрий Ромов

— Разумеется, неволить вас я не буду. У вас есть полгода для принятия решения. В течение этих шести месяцев вы можете прийти ко мне.

Мама нахмурилась

— Вот моя визитка, — сказал нотариус, доставая из портфеля плотный белый прямоугольник. — Там телефоны. Нужно записаться у секретаря и приехать в контору. Но предварительно уточните список документов, которые нужно предоставить для начала дела о наследовании. Однозначно вам потребуются свидетельство о смерти и, желательно, копия паспорта Розы Каримовны. Так что обратитесь, пожалуйста, в больницу, и они скажут вам, где это можно получить.

Он поднялся, аккуратно застегнул портфель и добавил:

— Благодарю, что вы меня выслушали. То, что я явился к вам, не входит в сферу моих обязанностей. Но об этом меня попросила сама Роза Каримовна. Вот я и исполнил её последнюю волю. Надеюсь, и вы последуете моему примеру. В любом случае, желаю вам всех благ и всего самого доброго. Если у вас будут дела, требующие нотариуса, буду рад видеть вас в своём офисе.

Он ушёл, а мы остались. Мама всё пыталась осознать произошедшее. Давалось это ей с трудом. Давить я не стал — времени было больше чем достаточно. Полгода ещё прожить нужно было.

Она попросила рассказать ей о Розе. Я постарался отделаться несколькими общими фразами, чтобы окончательно не завраться. Весь вечер я просидел над книжками, а когда уже лёг спать, получил сообщение.

Привет! Как дела? Я вот тут хотела спросить, вернее не спросить, а пригласить. В Новой картинной галерее в рамках экспериментальной студии цифрового искусства пройдёт мой вернисаж, который называется «Я в нейросети». Там будет небольшой фуршет, такая лайтовая вечеринка. Если сможешь прийти, буду очень рада. Напиши мне, и я пришлю тебе приглашение.

Я отложил телефон и задумался. Вот и красотка Лиля. Любопытно. А ей что от меня нужно? Кажется, доходяга и невротик, второгодник и двоечник Серёжа Краснов начинал пользоваться популярностью…

* * *

Утром за мной, как ни в чём не бывало, зашла Настя. Мама уже не спала, хлопотала на кухне.

— А, Настенька, привет! Заходи, моя дорогая. Съешь что-нибудь?

— Нет-нет, спасибо, Тамара Алексеевна, я уже позавтракала.

— Йогуртом небось? — усмехнулся я.

— Ой-ой-ой, как смешно!

— Давай, Серёжа, скорее, не заставляй себя ждать, — поторопила мама.

Я съел два жареных яйца, ломоть ветчины и свежий помидор.

— Как в тебя только это всё впихивается? — покачала головой Глотова. — Удивляюсь я, как ты можешь не только завтракать, а ещё и так обильно завтракать.

— Это что за агитация? — шуточно рассердилась мама. — Ты что, Настя, всё правильно, как Александр Васильевич учил.

— Какой Александр Васильевич?

— Суворов какой, — ответил я. — Завтрак ешь сам, обед раздели с товарищем, а ужин отдай врагу.

Настя рассмеялась.

— Что-то я не видела у тебя склонности делиться ни с товарищами, ни тем более с врагами.

— Потому что у него молодой растущий организм, — вставила мама, — а ещё он спортом занимается.

— Да, сегодня у меня тренировочка, — подтвердил я, — так что обед будет белковый. Правильно говорю, ничего не путаю?

Мама покачала головой.

— А сразу после тренировки съем банан.

Мы пошли в школу. Князя второй день не было, и я ему не звонил, имея в виду предостережение Романова. Первым уроком была литература. Я, признаюсь, малость обалдел, когда увидел, что в класс вошла Альфа.

— Здравствуйте, ребята, — улыбнулась она и прошла к своему учительскому месту. Выглядела она неплохо. Следов побоев на лице не было, вернее, если и оставались какие-то следы, то она умело их замаскировала.

— Ну что, дети мои, — вздохнула она, всплеснула руками и виновато улыбнулась. — Начну с объявления. Со следующей недели вашим классным руководителем буду не я, а Юлия Андреевна Салихова.

— Почему, почему? — посыпались вопросы.

— Почему Салихова?

— Она нам мозги вынесет!

— Тише, тише, ребята, пожалуйста, — попросила Альфа. — Я сейчас всё объясню.

— Нет, мы хотим вас, Елена Владимировна! — закричали с последних рядов.

— Петицию! Даёшь петицию! Ущемление прав!

Класс загудел.

— Да тише, ребята! Дело в том, что со следующей недели я заканчиваю работу в нашей школе и перехожу в другое место.

— В какое⁈

— Предательница!

— Тише, ну что это такое, перестаньте. Меня пригласили на ответственную работу, и я согласилась. Но если кто-то из вас соскучится, — она улыбнулась, — я всегда буду рада встретиться с вами на, так сказать, нейтральной территории. Можем сходить в кафе, обсудить ваши мысли о жизни, о будущем, о настоящем. Ну и, конечно, поговорить об Илье Ильиче Обломове или о Соне Мармеладовой.

Видать, Медуза заставила её отрабатывать, потому что ещё недавно сама Альфа говорила, что в школу не вернётся.

— Ну а теперь, чтобы не омрачать и без того не самые весёлые минуты нашего расставания, —продолжила она, — давайте займёмся великой, чудесной, прекрасной и неповторимой русской литературой. Так… что там у вас было в последний раз?

Она перелистнула книгу.

В этот момент тихонечко открылась дверь, и в класс проскользнула Аня Грошева. Незаметно, как тень. Альфа улыбнулась ей и кивнула, чтобы та проходила. Анна Рекс двинулась в свой привычный чумной угол, но вдруг остановилась, и лицо её выразило крайнюю степень недоумения.

Свободных парт в кабинете не было. А на том месте, где обычно сидела она, расположился я.

— Проходи, проходи, Аня, — подбодрила её Альфа. — Итак, ребята…

Поколебавшись несколько секунд, девочка всё же прошмыгнула вдоль стеночки и подошла к своему столу. Я пересел на соседний стул, освобождая её место. Она, опустив голову, молча приземлилась и начала доставать из сумки учебник.

— Приветики, — кивнул я.

— Красивый, — бросила Алиса, сидевшая от меня через проход. — Что за дела? Я начинаю испытывать лютую ревность!

— Ой, не волнуйся, любовь моя, — подмигнул я. — Моего огромного сердца хватит на всех.

Сидевшие рядом засмеялись.

— Так, ну ребята, это уже чересчур, — попыталась остановить их Альфа. — Давайте, успокаивайтесь. Краснов, хватит смущать одноклассников.

— Альфа тоже ревнует! — воскликнул Глитч, и эта его фраза вылетела в воздух в тот момент, когда все, абсолютно все, вдруг замолкли.

В полной тишине она прозвучала чётко и громко. Альфа смутилась, покраснела и сбилась.

—