Александр Тамоников - Красная кнопка
— Ладно. Мы пошли? — спросил Смирнов.
Жилин взглянул на часы. 21.23.
— Пунктуальность — это очень хорошо, но раньше пойдете, раньше придете. Вперед!
— Есть!
— И удачи вам, парни!
— Рахат — вперед, я за тобой, Соболь в замыкании. Пошли! — отдал команду Смирнов.
Разведывательная группа пошла вдоль оврага.
Спустя полчаса начала выдвижение гранатометная группа из шести человек. У трех бойцов — РПГ, у трех — сумки с выстрелами, у всех автоматы, пистолеты, полный боевой комплект.
До этого, в 21.45, Армани представил огневую группу, вернее, ее командира, Кариба Узара. Жилин осмотрел гранатометчиков и их помощников, поставил задачу, которую еще предстояло решить, отметив:
— На вас, солдаты, особая миссия. От ваших действий будет зависеть исход всей операции в Мурване. Сожжете танки, взвод возьмет селение без проблем, не сожжете… обстановка изменится не в нашу пользу, и без потерь тогда не обойтись, больших потерь.
— Не беспокойтесь, господин майор, вражеские танки будут уничтожены, — воскликнул Узар.
— Верю. При подходе к рубежу максимум осторожности.
— Майор, солдаты выполнят задачу, чего бы это ни стоило, — произнес Армани.
— А нам с тобой, Мухтар, не надо вот так, чего бы это ни стоило. Солдаты должны сжечь танки и остаться живыми.
— Все будет хорошо.
— Отправляй группу!
Насупило время ожидания.
Ровно через час, Жилин даже удивился, в 22.26 на связь вышел Смирнов:
— Первый! Четвертый!
— Да! — кратко ответил командир группы.
— Мы на месте.
— В селении?
— На самой окраине, здесь пустой дом, сад вырублен, обзор хороший, улица, кстати, в десяти метрах. Друг начинает поиск.
— Аккуратней!
— Конечно!
— До связи!
Спустя всего четыре минуты прошел доклад от командира огневой группы, сержанта Кариба Узара, доложившего о выходе на рубеж огня. Он подтвердил наличие танков на позиции, в траншеях — пулеметчиков.
— Цели расположены удобно для поражения? — спросил Жилин.
— Видим башни, стволы на нас. Желательно, конечно, развернуть их, но мы этого не можем.
— Мы сможем. Будьте готовы по команде открыть огонь.
— Да, Первый! До связи!
Жилин перевел станцию в режим «приема», взглянул на капитана Армани:
— Придется, Мухтар, все же имитировать атаку отсюда.
Тот согласно кивнул.
— Второй! Первый! — вызвал заместителя майор.
— На связи!
— Срочное построение группы у ЗСУ!
— Есть!
— Я выдвигаюсь к холму.
— Принял. Только один вопрос: дозорных снимать?
— Снимай. Всех в строй!
— Есть!
Жилин подошел через пять минут. Бойцы стояли в шеренгу, тихо переговариваясь между собой. Увидели командира, замолчали.
— Товарищи офицеры! — подал команду капитан Туренко.
— Товарищи офицеры, — заговорил Жилин, — кто у нас может водить «Шилку»?
— А чего ее водить? Это же та же САУ для десантных войск, на базе плавающего танка «ПТ-76».
— Значит, ты сможешь?
— Да без проблем.
— Отлично, будешь механиком-водителем.
— Вообще-то экипаж ЗСУ — четыре человека, — заметил прапорщик.
— Нам нужно лишь одно: чтобы самоходная установка показалась перед боевиками на безопасной дистанции.
— Ну, это другое дело.
— Слушай задачу. В 23.00 Гаврилов выводит ЗСУ на грунтовку, ведущую к Мурвану, бойцы группы следуют пешим порядком рядом. Проходим восемьсот метров, встаем.
— Могли бы и оператора посадить да влепить по позициям «духов» из четырех стволов, — сказал Туренко.
— Так и планировалось, но я изменил решение. Сам знаешь, скорострельность ЗСУ бешеная. Боекомплект у этого типа установки — три тысячи снарядов в минуту, с четырех стволов она выбивает три тысячи четыреста снарядов. Значит, не пройдет и минуты, весь боекомплект будет израсходован. Мы же должны передать ЗСУ ополченцам. Так что не будем тратить снаряды, они пригодятся в Эль-Руване. Да и целей подходящих нет. Просто демонстрируем установку, которая может превратить в хлам любое строение, любую позицию, и все. Отвлекаем «духов» на время атаки взвода сирийского спецназа. На расстоянии в два километра от позиций танки нас не достанут. Да и сирийцы не дадут боевикам времени заниматься нами. Задача ясна?
— Так точно, — ответили бойцы.
— Вот и прекрасно. Десять минут на перекур, тебе, Женя, — обратился майор к Гаврилову, — завести ЗСУ и вывести ее из укрытия.
— Есть, командир!
Вскоре раздался свистящий гул и фырканье дизеля. «Шилка» завелась без проблем. Гаврилов вывел ее из укрытия. Показался из люка, тоже закурил. Время пока терпело.
Жилин тем временем вызвал на связь Армани:
— Мухтар! Ответь Первому!
— На связи!
— Где ты, что у тебя?
— На месте.
— Стрелки?
— На позициях.
— «Коробки»?
— В балке, подниму, как пойдем в «гости», после того как откроем ворота.
— Понял. Жди команды. До связи!
— До связи!
Теперь все ждали результатов работы группы Смирнова.
Российские спецназовцы и их сирийский коллега спокойно прошли в крайний, на отшибе, дом, откуда просматривались все стороны селения. Как ни странно, с востока Идрис Радани не выставил дозорный пост. Видимо, считал, что главная угроза исходит от российской авиации и со стороны района бывшей базы особой команды. В принципе, правильно считал, но не учитывал, что подошла рота сирийского спецназа, а это кардинально меняло обстановку.
Обосновавшись и осмотревшись в доме, Смирнов повернулся к сержанту Давару:
— Твой выход, Рахат, оставь оружие, рацию, аптечку и попытайся пройти селение. Отсюда мы не наблюдаем ни часовых, ни патрулей, следовательно, логово Радани или в центре селения, или ближе к позициям на юге.
— Я узнаю!
— Ты говоришь это так уверенно, будто у тебя здесь есть осведомитель.
— Должен узнать, значит, узнаю. Услышите выстрелы, не выходите из дома. Мне не помогайте, себя загубите.
— Это не тебе, сержант, решать.
— Мне, старший лейтенант. Ты опытный воин, зачем делать глупости, когда ясно, что подчиненному ничем не помочь?
— Да, ты прав. Постарайся, Рахат, не попасть в переплет, — вспомнив ситуацию с Опариным, согласился Смирнов.
— Я постараюсь. До встречи! — сириец подмигнул Смирнову и исчез в проеме окна.
— Как тень ушел, — проговорил Соболь, — смотрю на бывший сад, хоть чем-нибудь выдал свое присутствие. Без толку.
— На то он и профи.
— Да, судя по бойцам этого взвода, вся рота такая. А это что значит, Боря?
— Что?
— Что скоро у Асада будет боеспособная армия, которая выбросит из страны всякую нечисть.
— Ну, до этого далеко.
Рахат Давар тем временем садами направился к центру села. Он оказался пуст. Странно было смотреть на эту пустоту. Сержант помнил Мурван совершенно другим. Многочисленным, с приветливыми жителями разных национальностей, жившими в мире и согласии, играющих на улице детей, большие отары, стада коров. Смех и песни по вечерам, фильмы в клубе. Сейчас везде царило запустение. Вдруг впереди раздались шаги. Кто-то, их было двое или трое, шел по улице. Не прячась, шаркая ботинками. Патруль!
Рахат бросился к ближайшей калитке сохранившегося дома. Он не помнил, кто здесь жил раньше, но это было не столь важно. Перепрыгнув через ограду, он застыл в кустах. Мимо прошел патруль из двух боевиков. Они шли шумно, не озираясь по сторонам, на физиономиях озабоченность, граничащая с испугом. Подействовала «профилактика» «Ми-24». Рахат подумал: если патруль периодически обходит селение, то затем возвращается в штаб, а значит, следом за ними можно подойти к цели. Патруль неожиданно остановился. Давар напрягся, перевел планку (переводчик огня) автомата с предохранителя на стрельбу одиночными патронами, патрон в патронник был догнан заранее. Боевики о чем-то заговорили. О чем, не было слышно, а подслушать не помешало бы.
Рахат хотел уже сместиться вправо, ближе к патрульным, как почувствовал, что в затылок ему уперлись два ствола охотничьего ружья.
— Кто ты такой? — услышал он голос, который мог принадлежать человеку лет пятидесяти-шестидесяти. Таких в отряде Радани не было, значит, местный. Но почему в доме, когда все вокруг пусто?
— Спокойно, хозяин, не нервничай, — отбросив автомат, проговорил он. — Я — Рахат Давар из Эль-Рувана.
— Да? А мне сдается, что ты тот, кто сегодня бежал из банды.
— Бежал?
— Не валяй дурака, говори правду!
— Я сказал правду.
— Если сказал правду, чего забыл в Мурване?
— По делам.
— Издеваешься? Я сейчас, собака ты бешеная, огрею тебя прикладом, а в подвале удавлю. За все, что творите на нашей земле.
И тут Рахат вспомнил, кто раньше жил в этом доме, — бывший сапожник Хикмет Варак. В экстремальной ситуации все чувства обостряются, в том числе и память.
