Волевой порог - Александр Александрович Тамоников
…Ночь выдалась пасмурной и ветреной. Рабочий из монтажной бригады вышел из барака на улицу покурить и, поеживаясь, накинул на плечи ватник. Видать, дожди ветер нагонит из-за гор. Значит, начальство будет повышать производительность, чтобы не выбиться из графика. Говорят, за срыв графика головы поснимают. Правительственное задание! Понимать надо. Только вот люди не железные, а зэки не очень торопятся работать. У них срок идет, им спешить некуда. Правда, как рассказал один из конвойников, обещали скостить прилично срок тому, кто будет ударно работать. Да только на чем им ударно работать, когда ставят заключенных на черную работу, которую и учесть-то сложно. Как ты посчитаешь количество лопат грунта, которую он перекидал? «На глазок» в кубометрах? Так никто серьезно и не считает. Положено за рабочую смену переместить и загрузить определенное количество грунта, его и пишут. Посмотрят, что вроде не меньше, так плановый объем и закрывают. Ну, может, немного с перевыполнением. А за хищения карают строго! Не дай бог в твоем кармане гвоздь найдут. Даже если кривой и ржавый.
Рабочий достал кисет, прямоугольный клочок бумаги и тут же замер на месте. Кто-то стоял возле кучи кирпича и что-то там делал. Кирпич, что ли, ворует? А вот за поимку вора и премию можно получить. Рабочий спрятал кисет в карман и пошел, осторожно ступая сапогами по строительному мусору. Мужчина не казался очень уж здоровым, но рабочий все равно взял лопату, стоявшую у стены. И тут же боковым зрением заметил движение сбоку от себя. Кто-то вышел из-за сарая и двинулся к куче кирпича. Их разделяло всего метров пять. Неужели тоже заметил вора или вредителя? Незнакомый мужчина повернул голову, и они с рабочим увидели друг друга почти одновременно.
— Держи его, — негромко сказал рабочий, но незнакомец присел за ящиками и махнул рукой, подзывая невольного свидетеля.
Человек, перекладывавший кирпич, поднял голову. Рабочий с досадой понял, что их увидели, что этот вор сейчас бросится бежать и потом его уже не найдешь. Рабочий заметался между вторым незнакомцем и кучей кирпича, когда мужчина вдруг вскочил, и в темноте тускло мелькнуло лезвие финки. Он сначала не почувствовал боли, только странную слабость в ногах. А двое незнакомцев, пригнувшись, метнулись за ящики с оборудованием. Рабочий, держа руку на животе, чувствовал, что ладонь становится мокрой. Он медленно стал сползать по ящику на землю. И не было сил даже крикнуть, позвать на помощь…
— Ах ты черт! — Игнатьев присел на корточки перед раненым. — Кто это тебя так?
— Не знаю, — прошептал побелевшими губами рабочий. — Там, возле кирпича, они были. Я не успел позвать на помощь. Убежали.
— Давно?
— Не знаю…
Судя по потере крови, прошло чуть ли не полчаса. Раненый потерял сознание. Приказав занести его тихо в дом и оказать помощь, старший лейтенант махнул рукой сержанту Лютому, и они, старясь не мельтешить на открытых участках, стали осматривать территорию стройплощадки. Никого на улице не оказалось. И когда командир вернулся, доложив, что неизвестные давно уже скрылись, Коган поманил его к штабелю с кирпичом.
— Смотри, тротил. Заводские пачки. И прилично они тут запасли. Килограммов тридцать.
— Ух ты. — Игнатьев покачал головой, глядя, как бойцы осторожно закладывают кирпичом находку. — Думаете оставить как приманку?
— А черт его знает, — зло прошептал Коган. — Теперь уже только гадать приходится. Их вспугнули, и они будут опасаться возвращаться к этой куче. Не ровен час, начнут кирпич использовать. В любом случае, мне кажется, они будут опасаться засады. Но и трогать не хочется. А вдруг сдуру кто и придет за тротилом?
В доме медсестра временного медпункта на строительстве перевязывала раненого рабочего. Она заявила, что пострадавшего нужно срочно в больницу. Могут быть повреждены внутренние органы, хотя лезвие, кажется, скользнуло только вдоль брюшины. Коган приказал подогнать машину, а сам присел возле рабочего. Медсестра поднесла к носу раненого банку с какой-то пахучей жидкостью, и тот застонал, отворачивая голову.
— Ты хоть увидел их, как одеты, может, знакомые?
— Незнакомые, — прошептал рабочий. — Куртки брезентовые, с капюшоном, ботинки на толстой подошве. Я таких не видел раньше…
— Такие? — догадался Игнатьев и вытащил из-под кровати пару альпинистских ботинок.
— Да…
— Так, значит, они готовы подниматься в горы. Или спустились по скале за взрывчаткой. — Коган смотрел, как бойцы осторожно выводят раненого из дома, как тот безвольно повис на их плечах. — В любом случае там наверху ждут эту взрывчатку. Или ее там нет совсем, но определено место для закладки, или ее не хватает, и они должны поднять еще немного на скалы.
— Получается так, что взрыв они готовят сейчас, — согласился Игнатьев. — Взрывать сейчас, может, и не станут, но готовят.
— Если поняли, что их засекли, то рискнут взорвать тем количеством, которое есть. Ведь теперь есть угроза, что их рассекретили и мы начнем искать и внизу, и в горах. Вот что, Игнатьев! Готовься на рассвете идти со своими ребятами в горы. Рисковать нам никак нельзя. Лучше мы рискнем и вспугнем их раньше времени, чем позволим провести взрыв.
— Да, мы готовы, — кивнул старший лейтенант и повернулся к своим бойцам: — Всем отдыхать! На рассвете восхождение.
Старший лейтенант Ковалев отогнул рукав куртки и посмотрел на циферблат часов. Белые, покрытые фосфором стрелки еще светились, и он рассмотрел, что времени было без двадцати три утра. Мимо, мерно и осторожно ступая, прошли его бойцы. Коган остановился рядом и, поправив автомат на груди, вытер рукавом пот со лба.
— Далековато еще, а скоро рассвет.
— Ничего, успеем, — ответил пограничник. — Главное, ноги не переломали, осыпь аккуратно обошли. Теперь успеем.
Они поднимались к месторождению, но идти по дороге, по которой мог проехать грузовик, было опасно. К штольне приближаться лучше незаметно. Туда еще толком никто не заходил. Как только был получен приказ о восстановлении, специалисты поднимались, осматривали штольню, определили фронт работ по ее расчистке. Но эти работы по плану начнутся через месяц. За это время никто туда больше не поднимался. Только рабочие, которые демонтировали изуродованное оборудование канатной дороги, да машины поднимались дважды, когда завозили новые моторы и лебедки с колесами. Коган глубоко вдохнул, выдохнул и снова двинулся вверх по склону.
Когда уже совсем рассвело, Коган с пятью бойцами был уже наверху, под отвалом у начала канатной дороги. Альпинисты сняли рюкзаки, мотки страховочной веревки, тихо все сложили за камнями и приготовились по команде двинуться вперед. Коган наклонился к уху Ковалева и приказал:
— В штольню пока не соваться. Поставь там толкового бойца с хорошим слухом. Пусть наблюдает и слушает, не
