Александр Бушков - На то и волки
Клебанов оглянулся:
— А, вот что… Решили, мы его выручать собрались?
— Кто вас знает, — сказал Данил и словно бы спохватился: — А кого выручать-то, собственно?
— Хватит. Мне он нужен.
— Кто?
— Человек, которого вы взяли на квартире.
— Что-то я вас…
— Хватит, — сказал Клебанов ледяным тоном. — Некогда забавляться. В данный момент вы — подозреваемый в деле об убийстве. И не только вы… Я самым законнейшим образом могу продержать вас трое суток. Как бы на меня ни давили. Сам встану у камеры с автоматом… Больших неприятностей я вам этим не причиню — но у меня создалось впечатление, что время для вас чрезвычайно ценно, и эти трое суток вам дороже иного года… Поймите, я серьезно говорю. Либо вы поедете со мной…
— Ночью, как известно, допрашивать запрещено.
— Посидите до утра, ничего страшного… Так вот, либо вы поедете со мной и совершенно добровольно, по собственной инициативе ответите на несколько вопросов — и, разумеется, отдадите вашего найденыша, либо я приказываю взять дачу штурмом, задерживаю всю вашу кодлу… и плевать мне, что будет потом, на какие кнопки вы надавите. Но трое суток вы в камере прокукуете, матерью клянусь…
Он был разъярен до белого каления — на сей раз никакой игры на гиперболах. И он второй раз поймал Данила на тот же крючок — потому что знал что-то, крайне для Данила важное. Снова, как сутки назад, получается, что сотрудничать с ним, поступившись толикой гордости, выйдет рациональнее и выгоднее, нежели добывать ту же информацию по своим каналам… Да и насчет трех суток мальчишка угодил в самую точку: самое страшное сейчас для Данила было — выпасть из игры хоть на день… Время на сей раз числилось не в союзниках, а вовсе даже наоборот.
— Еще одно убийство? — спросил Данил уже серьезно, без тени ерничества.
— Угадали.
— Кто?
Клебанов тоже, должно быть, успел посчитать про себя до десяти, ответил спокойно, но непреклонно:
— Извините, здесь не время и не место для таких бесед. Что надумали? Можете просто отдать мне вашего найденыша и спокойно ждать, через денек-другой я вас вызову официальной повесткой…
— Ладно, — сказал Данил. — Мне платят еще и за то, что я обязан соображать быстро… Но имейте в виду: я обставлю своими машинами оба СИЗО да и тюрьму заодно. Нигде в законе не сказано, что честному гражданину запрещено сидеть в собственной машине неподалеку от СИЗО. И если вы попытаетесь помочь ему выбраться из города… Тут, как пишут в объявлениях, возможны варианты.
— Хорошо, — небрежно сказал Клебанов. — Обставляйте хоть квартиру губернаторской любовницы… Включите свет.
Данил, светя фонариком, повел его в дом. Нажал кнопку. Картина представилась взору самая что ни на есть сюрреалистическая: Есаул со скованными за спиной руками, голый по пояс, с засохшей на подбородке кровью, сидел на стуле посреди комнаты, Кондрат стоял у окна с помпо-вушкой наперевес, Хоменко задумчиво поигрывал пистолетом, а дядя Миша, примостившись в уголке, торопливо заглатывал из горла финскую лимонную водочку «21» — должно быть, спешил заправиться перед поездкой в оборудованной решетками на окнах машине, ничуть не сомневаясь, что всех в эту поездку незамедлительно пригласят.
— Так, — сказал Клебанов, окинув взглядом всю эту компанию. — И Корявый здесь…
— Кому Корявый, а кому Михал Михалыч Корепанов, — сказал дядя Миша без особой воинственности, но с безусловным чувством собственного достоинства. — Между прочим, решительно завязавший с преступным прошлым и твердо вставший на путь исправления общественно-полезным трудом. А то вы, гражданин начальник, не знали, что Корявый здесь обитает, а то это не ваши тихари на мотоциклах с обеда выкаблучивали…
Данил внимательно следил, как отреагируют друг на друга Есаул и Клебанов. Пожалуй, во взгляде опера не было ничего, кроме азарта гончей, настигшей наконец зайчишку. А вот Есаул определенно вздохнул про себя с облегчением — хотя Клебанова он, можно с уверенностью сказать, прежде не видел.
— Картинка… — покачал головой Клебанов. — Гражданин Шимко Дмитрий Степанович?
— Он, — скупо сообщил Есаул.
— Не желаете выдвинуть какие-либо обвинения против присутствующих здесь граждан?
— Да не, начальник, — с нахальной развальцой оскалился Есаул. — Это у нас игра такая, сегодня мне морду бьют, завтра я в чавку налаживаю… Вроде КВН.
Клебанов полез в свою желтую папочку и вытащил листок бумаги:
— Ну, в таком случае… Гражданин Шимко, вы задержаны.
И показал бумагу. Есаул пробежал ее взглядом, кивнул:
— Напротив ГУМа не посрешь, супротив власти не попрешь… Пошли, начальник. Только пусть этот мордастенький поищет ключик да браслетки снимет…
— А протестовать против задержания вы не собираетесь? Хотя бы словесно? — спросил Клебанов.
Данил сам с удовольствием задал бы этот вопрос первым — любопытно было посмотреть, как Есаул станет выкручиваться. Но тот равнодушно пожал плечами:
— Я, начальник, верю нашей демократической власти. Загостился я тут, все равно в город на чем-то ехать да где-то ночевать. А у вас ночевать всего безопаснее — на двери замок, у двери сапог…
Хоменко снял наручники. Есаул натянул рубашку, легкую синюю куртку, потер запястья, пожал плечами:
— Ну, процессия шагает?
И первым направился к двери, оглядываясь через плечо — похоже, помнил предостережение Данила и на всякий случай не отдалялся от Клебанова, чтобы не вышло «попытки к бегству».
— Я уж, простите, на своей машине, — сказал Данил старлею. — И вот что… Вынужден потребовать, чтобы при нашем разговоре присутствовал адвокат.
— Бога ради. Если сами найдете. — Две минуты.
— Как хотите. Только я на вашем месте адвоката звать не стал бы… — Клебанов сделал паузу, несомненно, хорошо рассчитанную. — Я вам это неофициально говорю, как мужик мужику.
Он смотрел загадочно, с непонятной подначкой. Опять что-то придумал. Но у Данила не было ни времени, ни желания разгадывать новые ребусы. Взяв радиотелефон, он набрал номер и, когда после шестого гудка откликнулся заспанный голос, сказал громко:
— Лев Маркович, голубчик, труба зовет…
…Лев Маркович Хазин, стряпчий Божьей милостью и юридический прохвост, каких мало, устроился чуть поодаль от стола Клебанова, нахохлившись, как сонная муха. Любой моментально сказал бы, что шантарское юридическое светило дремлет сидя и откровенно злится, что его притащили сюда в два часа ночи — но так решить могли только те, кто Леву не знал близко. В самом деле он был свеж и готов к действию, как граната с выдернутой чекой — да к тому же успел подсчитать сверхурочные, положенные ему за подобные вызовы в неурочный час. А от такой суммы любой пришел бы в самое радужное настроение.
— Итак… — сказал Клебанов, задумчиво вертя в руках авторучку. — Вариантов у нас два. Либо мы с началом рабочего дня проводим допрос подозреваемого…
Лева мгновенно ожил:
— Не будете ли вы столь любезны изложить аргументы, позволяющие перевести моего клиента в категорию «подозреваемых»?
— Будем считать, я оговорился, — сказал Клебанов с редкой для него сговорчивостью. — Либо мы с началом рабочего дня проводим допрос гражданина Черского как с в и д е т е л я, либо будем считать, что гражданин Черский добровольно пожелал дать письменные показания…
— Допросы в ночное время…
— Я же сказал — это не допрос. Гражданин Черский в любой момент может покинуть это здание. Следите, пожалуйста, за моей мыслью внимательнее — я просто хочу сказать, что гражданин Черский добровольно пожелал дать п и с ь м е н н ы е показания как по делу, в котором проходит свидетелем, так и по фактам, связанным с задержанием нами гражданина Шимко…
Лева открыл было рот, но Данил остановил его взглядом. Кажется, он догадался, в чем сок: старлей недвусмысленно дал понять, что хочет наклеить на Есаула как можно больше официальных бумажек, закреплявших чернявого на нарах словно якоря. Будь старлей ссученным, он так себя не вел бы. Но Данилу Есаул нужнее на свободе… или нет? Ситуация… Если Есаул прикорнет на нарах подольше, есть шанс передать его Георгину. А на свободе лови его потом…
Клебанов, словно бы помогая ему, спросил:
— По-моему, вы хотели заявить, что гражданин Шимко проник в квартиру, принадлежащую покойному гражданину Ивлеву?
Данил решился:
— Вот именно. Проник. То, что американцы называют «бэрглэри». Мы, знаете ли, собрались помянуть усопшего, и тут с помощью неизвестно как оказавшихся у него ключей гражданин Шимко самым нахальным образом проник в квартиру. Мы, как добропорядочные граждане, немедленно повезли его в районное отделение милиции, но по дороге пришлось заехать на мою дачу, чтобы забрать рацию, которую я там оставил.
Клебанов быстро писал. Вообще-то он мог задать массу ехидных вопросов, спросить хотя бы, как случилось, что по дороге от квартиры Вадима до дачи они миновали целых три райотдела милиции — но не спросил. Значит, Данил угадал, и Есаул старлею необходим как украшение коллекции…
