Черная звезда - Андрей Анатольевич Посняков
– Едут! – радостно доложил вбежавший в залу привратник. Старый сеньор приосанился, а Розарио принял вид лица, отдалённо напоминающего интеллигенцию, даже очки на нос нацепил.
Вошедшие гости степенно поздоровались с хозяином и его мажордомом (так был представлен Розарио) и неспешно расселись. Розарио щёлкнул пальцами…
Появившиеся лакеи под громкую музыку, льющуюся из старого патефона, торжественно разложили по тарелкам традиционных жареных змей со сметанной подливой. Сеньору Луэрдано, хозяину и Розарио – пожирнее, молодым клеркам – почти одни кости. Подливки: первым – с горкой, последним – чуть помазали тарелки гусиным пёрышком.
– Я слыхал, дорогой мой Антонио, будто всех рабов скоро будут освобождать? – начал беседу сеньор Гвиандо, с места в карьер задав давно волновавший его вопрос.
Луэрдано важно кивнул, и старый скряга зашёлся в гневной обличительной речи, направленной против «гнусных и подлых нападений на чужую собственность». Хитрый Розарио, хорошо знавший о том, что почти все рабы Гвиандо с голодухи подалися в бега, усмехнулся, запил змеиное рёбрышко добрым глотком вина и небрежно бросил пару фраз на тему того, что в последнее время рабы попадаются какие-то особенно прожорливые.
– Верно, совершенно верно, господин Розарио, – одобрительно закивал Гвиандо, – Так жрут, сволочи, что и не прокормить! Вот, хоть мой шофёр… С виду и не скажешь, что много ест, а на самом деле! У-у-у!
Сеньор Гвиандо расстроено махнул рукой. Стоявший позади лакей ошибочно воспринял этот знак, как призыв к смене блюд и ловко положил каждому по поварёшке чечевичной каши – дешёвой пищи портовых грузчиков и нищих, являвшейся любимым блюдом хозяина. Не привыкшие к подобной пище чиновники с ужасом смотрели, как сноровисто заработал ложкой хозяин.
Посмотрев на него, Розарио отставил свою тарелку в сторону и, элегантно вытерев рот салфеткой, продолжил застольную тему.
– Я думаю, держать этих бездельников-рабов не особенно радостное дело, – значительно произнёс он, стараясь произвести выгодное впечатление на важного гостя, – Вот, к примеру, наш дорогой сеньор Гвиандо, – Розарио чуть поклонился в сторону жующего хозяина, – Он ведь своим рабам, можно сказать, родной отец… – при этих словах Гвиандо аж порозовел от удовольствия, – всегда-то они у него в радости, сытости и холе. И никто не задумывался, каких огромных затрат стоит подобный гуманизм.
– Да, да, – закивал головой Гвиандо, – Дорого стоит! Очень ммм… дорого!
– И что, скажите на милость, теряет наш щедрый хозяин в случае отмены рабства? – задал риторический вопрос Розарио и сам же ответил: – Ничего не теряет, кроме своих расходов! Поэтому предлагаю поднять бокал этого прекрасного вина из подвалов сеньора Гвиандо за скорейшее освобождение несчастных рабов! Да, да, несчастных – не все же хозяева так добры и человеколюбивы, как наш сеньор Гвиандо!
С видимым удовольствием гости поддержали тост, а старый скряга Гвиандо, сбитый с панталыку хитрыми речами Розарио, принялся в подсчитывать в уме, во сколько обходится ему содержание хотя бы одного раба. Например – водителя Эженио. Выходило – что много. Правда, Гвиандо и сам не заметил, как включил в перечень не только пищу, но и машинное масло, новый аккумулятор и даже стоимость прошлогоднего ремонта. Получилась такая умопомрачительная сумма, что старый скряга чуть не подавился кашей, а, посчитав ещё немного, готов был хоть сейчас отпустить на волю всех своих рабов и возглавить какой-нибудь отряд борьбы за отмену рабства.
О том, кто станет обслуживать его вместо рабов, Гвиандо пока не думал, поражённый величиной открывшейся ему экономии.
– Ваши мысли, дорогой сеньор Розарио, в высшей степени замечательные, – размешивая серебряной ложечкой соль в чае, заметил Луэрдано, – Вы никогда не занимались законотворчеством?
– Было дело, – не выказывая волнения, скромно ответствовал проходимец.
Ещё больше душа его возликовала, когда Луэрдано обмолвился о вакантном месте управляющего делами. Подобная должность очень нравилась Розарио. Поэтому, когда высокий гость, подчёркивая свои демократические взгляды, попросил пригласить к столу кого-нибудь из рабов, Розарио рысью бросился из-за стола. Мигом промчался по лестнице, выскочил во двор, вытащил из-под машины что-то там чинившего Женьку, и, успев набросить тому на плечи собственный плащ, усадил за стол, напротив окна.
– Кушайте, уважаемый, – он поставил перед обескураженным Жекой полную миску каши, – Заметьте, господа, в каких одеждах ходят рабы сеньора Гвиандо!
– Да уж, плащик не из дешёвых! – Альдоньо восхищённо потрогал пальцами шёлковую подкладку.
Фианга и Бангин, как бы без особой цели фланирующие под окнами особняка Гвиандо, увидев в окне кадета, переглянулись и решили, что немедленно изымать Женьку из рабства пока что смысла не имеет – судя по всему, тому и так живется неплохо: ездит куда хочет, носит дорогие плащи, ест за одним столом с хозяином, да ещё в компании с высокопоставленным городским чиновником!
– Поехали, Эрнст, – предложил хаттаниец, – Я полагаю, наш кадет никуда не денется.
– Да, пожалуй, можно заняться и чем-нибудь более неотложным, – согласился Бангин.
Чёрные археологи резко свернули за угол, где сели в машину и быстро уехали – видимо, по своим, не очень-то законным, делам.
«И какого чёрта они следят за Лейкиным?» – подумал капрал Арнольд Шапс, вылезая из заброшенного колодца напротив дома старосты старьёвщиков, «Совсем непонятно, если он их агент… А, может, хотят завербовать? А зачем он им? Непонятно. Ага! Так ведь, наверняка, они вовсе не за кадетом следят, а за тем важным чиновником из муниципалитета! Как его… Луэрдано! Видно, у них тут появился свой интерес. Хотят взять в долю местных и «кинуть» Шрайдера? Почему бы и нет? Интересно, кому принадлежит особняк? Ах, да… Рогойо же докладывал – некоему Гвиандо, купцу… ага, и кажется, наш дьяблос кого-то там завербовал из слуг. Что ж, значит не будет особых проблем с информацией…
Кто это вышел на крыльцо? Ах, господин Лейкин… Шикарный у вас плащик, ага.
Завистливо сплюнув, Шапс поглубже надвинул на глаза шляпу и медленно потащился прочь, старательно обходя лужи. Он очень надеялся, что Женьке будет худо. Ведь не может же быть, чтоб рабам было хорошо! Но вот, похоже, выходило, что – может…
Озлобленный соглядатай, проклиная в душе Шрайдера с его нелепыми заданиями и неизвестно куда пропавшего Рогойо, сам не заметил, как оказался в порту у здания вокзала. Ниже по течению на рейде покачивался брандер. Узкий, по своему изящный, с вырванными гребными колёсами.
Чёрт!
