Без права на ошибку - Ли Чайлд
– Хорошо, я подожду возле дома. Но поеду с вами.
Фролих закончила телефонные разговоры, привела в порядок бумаги, а затем они спустились на лифте в гараж. Забрались в «субурбан», Ричер сразу закрыл глаза и минут двадцать дремал, пока они ехали. Он страшно устал. Шесть дней напряженной работы не прошли даром. Машина остановилась, он открыл глаза и увидел убогий район: заборы из сетки-рабицы, «седаны» лет десяти на вид, оранжевые отсветы уличных фонарей. На асфальте полно заплат, сквозь трещины на тротуарах пробивается чахлая трава. Где-то за несколько кварталов наяривает автомобильная стереосистема.
– Вот здесь, – сказала Фролих. – Дом номер две тысячи триста один.
Нужный номер оказался половиной двухквартирного дома – низкого строения с парой входных дверей в центре и симметрично расположенными окнами. Дворик был огорожен низким проволочным забором. За забором газон, частично погибший. Ни куста, ни цветка. Но достаточно аккуратно. Мусора нет. Ведущие к входной двери ступеньки чисто выметены.
– Я подожду вас здесь, – сказала Фролих.
Ричер и Нигли выбрались из машины. Ночной воздух заставил поежиться, а далекое стерео стало громче. Они прошли через ворота к дому. Поднялись по потрескавшимся бетонным ступенькам к двери. Ричер нажал на звонок и услышал, как тот зазвучал внутри. Стали ждать. Скоро послышалось шлепанье босых ног по голому полу, потом звук, словно кто-то убирал загораживающий дорогу металлический предмет. Дверь открылась: за ней, не отпуская ручки, стоял мужчина. Тот самый уборщик с видео, сомневаться не приходилось. Совсем недавно они внимательно вглядывались в его лицо, несколько часов подряд гоняя видеозапись вперед и назад. Уже не молод, но еще не стар. Не низкий, но и не очень высокий. Обычный мужчина, каких тысячи. Одет в хлопчатобумажные штаны и толстовку. Лицо смуглое, скулы высокие, но не острые. Волосы черные и блестящие, стрижка старомодная, но аккуратная, с четкими линиями.
– Слушаю вас, – сказал он.
– Нам надо поговорить о том, что произошло у вас в конторе, – проговорил Ричер.
Мужчина не стал задавать никаких вопросов. Не попросил предъявить удостоверения личности. Просто глянул на Ричера и отступил назад, перешагнув через предмет, который он сдвинул, перед тем как открыть дверь. Это были детские качели-балансир, сработанные из ярких изогнутых металлических трубок. К двум концам основы были приделаны сиденьица, как на детском трехколесном велосипеде, и пластмассовые лошадиные головы, каждая с двумя ручками, торчащими по бокам под ушами.
– Оставлять на улице ночью нельзя, – пояснил мужчина. – Могут украсть.
Нигли с Ричером перебрались через качели и очутились в узком коридоре. Здесь игрушек оказалось еще больше; все они были аккуратно сложены на полках. На кухне в конце коридора виднелся холодильник, завешанный яркими рисунками – так рисуют дети в начальной школе. Пахло готовящейся едой. Одна дверь в коридоре была открыта в гостиную, где с испуганными лицами сидели две женщины в нарядных платьях, преобразивших обеих после рабочих комбинезонов.
– Нам нужно знать, как вас зовут, – сказала Нигли.
В голосе ее звучало и теплое дружелюбие, и холодная неумолимость. Ричер про себя улыбнулся. Нигли всегда так делала. Он прекрасно помнил такую манеру. Никто и никогда не осмеливался противоречить этой женщине. Способность так вести беседу была одной из ее сильных сторон.
– Хулио, – назвался мужчина.
– Анита, – представилась первая женщина.
Но прежде чем сообщить свое имя, она бросила быстрый взгляд на мужчину, и Ричер сразу понял, что это жена Хулио.
– Мария, – сказала вторая женщина. – Я сестра Аниты, – добавила она.
Помимо небольшого дивана, где сидели Анита и Мария, в комнате стояло два кресла. Анита и Мария немного сдвинулись, чтобы освободить место для Хулио. Ричер воспринял это как приглашение сесть и устроился в одном из кресел. Нигли заняла другое. Они расположились перед диваном симметрично, будто перед телевизором.
– Мы считаем, что письмо на стол в кабинете положили вы, – сказала Нигли.
Ответа не последовало. Никакой реакции вообще. Лица всех троих были абсолютно бесстрастны. Не выражали ничего, кроме какого-то безмолвного стоицизма.
– Это так? – задала Нигли вопрос.
Никакого ответа.
– Дети уже спят? – спросил Ричер.
– Их здесь нет, – ответила Анита.
– Это чьи дети, ваши или Марии?
– Мои.
– Мальчики или девочки?
– Обе девочки.
– И где же они?
Ответ последовал не сразу.
– У двоюродной сестры мужа.
– Почему?
– Потому что мы работаем в ночную смену.
– Недолго осталось, – предостерегла Нигли. – Вообще работать не будете, если кое-что кое-кому не расскажете.
Никакой реакции.
– Лишитесь медицинской страховки и льгот.
Никакой реакции.
– Можете даже сесть в тюрьму.
Полная тишина в комнате.
– Будь что будет, – вдруг сказал Хулио.
– Кто-нибудь просил вас положить письмо в кабинет? Кто-нибудь из знакомых в офисе?
Абсолютно никакой реакции.
– Может, знакомый не из офиса?
– Мы ни с каким письмом ничего не делали.
– А что вы делали? – спросил Ричер.
– Просто убирались. Это наша работа.
– Вы пробыли в кабинете очень долго.
Хулио глянул на жену так, как будто эти слова его озадачили.
– Мы смотрели видеозапись, – объяснил Ричер.
– Про видеокамеры нам известно, – сказал Хулио.
– Вы каждую ночь делаете одно и то же?
– Мы обязаны.
– И каждую ночь проводите в кабинете столько времени?
– Наверное, да, – пожал плечами Хулио.
– Вы там отдыхаете?
– Нет, мы делаем уборку.
– Одни и те же действия каждую ночь?
– Одни и те же. Если только кто-нибудь не прольет кофе или не оставит после себя много мусора. Тогда, может, получается дольше.
– А той ночью в кабинете Стайвесанта было что-то подобное?
– Нет, – ответил Хулио. – Стайвесант очень аккуратный.
– Вы пробыли в кабинете довольно долго.
– Не дольше, чем обычно.
– У вас есть определенный порядок действий?
– Пожалуй. Мы пылесосим пол, вытираем пыль, забираем мусор из мусорных корзин, расставляем по местам вещи и переходим в следующий кабинет.
В комнате воцарилась тишина. Лишь доносился сквозь стены глухой грохот далекой стереосистемы.
– Ну хорошо, – сказала Нигли. – Послушайте, ребята, сюда. На пленке видно, как вы входите в кабинет. А после этого на столе появилось письмо. Мы думаем, что вы положили его туда потому, что кто-то попросил. Может, вам сказали, что это шутка или розыгрыш. Может, сказали, что ничего дурного в таком поступке нет. И действительно нет. Ничего страшного не произошло. Но нам нужно знать, кто вас попросил об этом. Мы пытаемся выяснить имя, потому что играем в ту же игру. И теперь вы должны его назвать, иначе игра закончится, и мы будем считать, что вы сами все придумали и сделали. А вот это уже дурной поступок. Очень плохой. В письме угроза в адрес избранного вице-президента Соединенных Штатов. И за такое можно попасть в тюрьму.
Никакой
