Ложь на крови - Александр Александрович Тамоников
— И на кой ты ей такой пьяный сдался? Она, поди, и на порог тебя не пустит.
— Тогда прямо там, на пороге, и лягу. И пусть ей будет стыдно.
— Э, брат. — Дмитрий хитро посмотрел на подопечного. — Да Санька никак приглянулась тебе?
— А даже если и так?
— Да мне-то что? На здоровье. Правда, только… — Капитан хмыкнул. — Посимпатичнее не мог найти? Нет, так-то Санька хорошая, но личико у нее… Извини, конечно, но не красавица.
— Знаю, на немку похожа. У них такие грубые типажи. Но она действительно хорошая.
— Ну, раз так, то совет да любовь, что еще тут скажешь?
— Не надо ничего говорить, Дмитрий Федорович.
— И то верно, — согласился капитан.
Глава 8
Несмотря на почти бессонную ночь, Митьков утром чувствовал себя бодрым. Все же посиделки с Юркиным сделали доброе дело: неприятные впечатления от вчерашнего допроса порядком сгладились, и теперь старшего лейтенанта не терзали мерзкие и неприятные чувства.
С капитаном они накануне засиделись допоздна. Михаил все же не стал оставаться, решив, что до своего места жительства он как-нибудь доберется, даже несмотря на кромешную темноту. К Саше он заходить не стал, хотя мысль все же была. Он даже остановился у двери дома, где она жила, но так и не рискнул постучать, решив, что наставник, как всегда, был прав и в таком пьяном виде показываться на глаза девушке не стоит. Лучше он зайдет к переводчице потом. С букетом осенних цветов.
Дмитрий тоже выглядел бодрячком. Очевидно, он пришел сегодня раньше, потому что на момент появления Митькова уже сидел за столом и перебирал какие-то бумаги.
— Что, боец, как состояние? — буднично осведомился капитан.
— Все в порядке, товарищ капитан. Готов приступить к работе.
— Вот и славно. Тогда и приступим. Я уже начал, а ты сейчас подсобишь.
— Что надо делать? — Старший лейтенант сел за стол.
Юркин еще раз посмотрел на лежащие перед ним бумаги.
— Вот, Мишаня. Сводки тех дней, когда, по словам Захарова, его забрасывали к нам в тыл.
— Ух ты, — удивился Михаил. — Когда же это вы успели?
— Дурное дело нехитрое. Неважно когда, но успел. — Капитан протянул парню пару стопок бумаги, прошитых нитками. — Давай, смотри и сверяй. Какие были происшествия, события и тому подобное. Может статься, что Захаров действительно там шпионил и вынюхивал и никаких жутких случаев не было. А может, и наоборот. Да и в четыре руки быстрее управимся.
Офицеры принялись за работу. Краем глаза Дмитрий заметил, как хмурится Митьков. И не зря, было от чего. Потому что в сводках черным по белому описывались попытка поджога склада с боеприпасами, которую успели предотвратить; взрыв на железнодорожной станции, мимо которой проходил эшелон с военной техникой, еще одна подобная попытка диверсии. В последнем случае взрывчатка рванула раньше предполагаемого времени и сильный ущерб злоумышленники нанести не смогли. Хотя там было несколько погибших и пара вагонов все же сошли с рельсов.
Тяжело вздохнув, капитан отложил бумаги. Старший лейтенант угрюмо смотрел на лежащие перед ним листы бумаги.
— Вот сволочи, — процедил он сквозь зубы.
— Мягко сказано, — согласился Юркин. — Пошли-ка, Мишаня, курнем.
Они вышли в курилку.
— Что и требовалось доказать, дружочек, — заметил капитан, затягиваясь дымом от папиросы. — Врет этот Захаров, как сивый мерин. В разведку он ходил, елки-моталки. Очередная попытка выкрутиться.
— В том-то и дело, Дмитрий Федорович, — скривился Михаил. — Во все эти даты — были совершены диверсии либо их попытки. Сдается мне, что вы как в воду глядели: не просто так этого гада в Полянах оставили.
— Миша, я тебе об этом уже говорил, но повторю еще раз — я уверен, что Захаров здесь оставлен не просто так.
— Думаете, он и здесь начал агитировать бойцов к немцам переходить и воевать против своих?
— Возможно, но, мне кажется, у него была немного другая цель.
— Диверсии?
— Да. Нашел бы тех, кто будет ему помогать по разным причинам, и вперед.
Парень покачал головой.
— А где бы он тогда взял взрывчатку, оружие? Ограбил бы часть или склад? С помощью тех же возможных помощников.
— А вот тут, боец, варианты такие: либо так, как ты сейчас сказал, либо… — Дмитрий сделал паузу.
— Кто-то с ним должен был выйти на связь, — предположил Митьков.
— Именно.
— Вот же гадина фашистская, чертов предатель, иуда, — не сдержался старший лейтенант. — Ей-богу, удавить бы его, и совесть не мучила бы.
— Согласен. Но даже если бы мы сейчас его удавили, то прихлопнули бы одну осу, а не выкурили все гнездо. А нам надо именно последнее. Поэтому мы сейчас сделаем вот что: посмотрим, кто еще был пойман из немецких посланцев на подобных делишках, и встретимся с этими, о которых рассказывал Матюшин. Наверняка они нам расскажут немало интересного про своего инструктора Юрия.
Михаил кивнул.
— Захаров попал в плен в сорок третьем, — начал размышлять вслух капитан. — В разведшколу он, ясен пень, попал не сразу. Инструктором стал — тоже. Но в том же году.
— Летом, кажется, — буркнул парень.
— Верно, летом. И забрасывали его тоже летом. Нет, боец, погоди. Готовить диверсантов он начал уже осенью. Так что, Мишаня, смотрим сводки того времени. Будем, дружочек, опять бумажки перелопачивать. Потому что, сам понимаешь, на этих гнусных делишках поймали не двух-трех человек.
— Да я готов. Лишь бы этого… — Митьков не сдержался и выругался, — к ногтю прижать.
— Прижмем, Миша, обязательно прижмем. Это дело времени. Ладно, пойдем, труба зовет.
Уже на пороге Юркин внезапно обернулся и сказал:
— А знаешь, можем и к Матюшину сходить. У него, думаю, все это есть. Где, когда и кого ловили. Правда, тут имеется один нюанс…
— Какой?
— Не все из них уже ждут суда. Кого-то уже, может, и приговорили.
— Но кто-то же наверняка остался, — возразил старший лейтенант.
— Наверняка, — согласился капитан.
…Следующие два дня снова прошли за бумажной работой. Правда, теперь уже без переводчицы Саши, ибо хорошее знание немецкого языка офицерам в этот раз не понадобилось. Но бумаг было не меньше прежнего: сначала Дмитрий и Михаил проштудировали все сводки, разыскивая сведения о пойманных вражеских разведчиках. К слову, их оказалось не так уж и много, но, как справедливо заметил капитан, и не пара человек. Выписав все подходящих фигурантов, контрразведчики отправились к следователю Матюшину. Юркин заранее предупредил Михаила, что с бумажным делом еще работа не окончена.
— Как вы сами сказали, Дмитрий Федорович, — улыбнулся Митьков, — дурное дело нехитрое?
— Я много чего говорил, — хмыкнул наставник. — Всего, мил человек, не упомнишь.
Следователь им очень помог. Некоторые из связанных с диверсантами дел прошли через его руки. Поэтому капитан и
