Чёрные вдовы - Владимир Волкович
Вместо ответа Мария встала и, слегка покачнувшись, взяла Павла Евграфовича под руку:
– Сопроводите меня, граф.
Когда они выходили, Тарновская кивнула прислуге, которая была вышколена так, что с полуслова понимала желания клиентов. Через минуту ей поднесли ключ от одного из номеров, рассчитанных на свидание мужчины и женщины.
Давно уже Комаровский не был с женщиной и даже сомневался, сможет ли. Но Мария проявила всё своё искусство в умении заводить мужчину, прекрасно зная, что под её нежными и настойчивыми руками, жаркими и страстными губами и мёртвый захочет…
Через пару часов Павел Евграфович Комаровский вернулся к законной супруге, но судьба его была уже решена. А Мария Николаевна, приняв душ и приведя себя в порядок, вышла на вечерний моцион с Прилуковым, дабы обдумать план дальнейших шагов.
* * *
– Ну что, Донатик, пораскинь-ка своим адвокатским умишком да приложи опыт боевых сражений в суде, чтобы нам наметить успешную операцию, – посвящала Мария в свои дела Прилукова.
Опасаться его теперь у неё не было ни малейшего основания, куда он без неё денется. Наоборот, теперь они оба в одной лодке, и если в судне образуется течь, и оно пойдёт ко дну, то тонуть им придётся вместе.
– Не раскроете ли вы мне все карты, Мария Николаевна? – смело попросил он, также понимая своё положение.
– Вот слушай, расклад такой: есть богатый влюблённый в меня Комаровский, есть его жена Эмилия – серьёзно больная, которая может умереть быстро, а может протянуть ещё несколько лет. У них десятилетний сын. Что мы можем в этом случае предпринять, чтобы деньги богатого глупца оказались у нас?
– Я подумаю.
– Думай только быстрей, времени у нас нет.
Уже поздно вечером Прилуков постучал в номер Марии.
Она открыла ему в тонком пеньюаре, надетом на голое тело.
– Надумал что-то, Донат?
– Да, надумал.
– Рассказывай.
– Первое, что необходимо, – это избавиться от Эмилии. Она – препятствие к последующей женитьбе Комаровского на вас. Второе – поскольку жить с замужней пока женщиной предосудительно для его круга, он будет требовать скорейшего развода. Однако я не думаю, что бракоразводный процесс будет скорым, у вас и Василия есть серьёзные требования друг к другу. Значит, необходимо заставить Павла Евграфовича раскошелиться до свадьбы. Вот это намётки на первом этапе. После того как его деньги окажутся у нас, наступит следующий этап.
Мария внимательно слушала, задавала вопросы:
– Каким способом можно помочь Эмилии?
– Мне представляется, что только ядом. Я интересовался в своё время фармакологией, в том числе и ядами. Болезнь её в редчайших случаях приводит к излечению, и то не полному, а чаще к смертельному исходу. И это будет весьма естественно.
– А в чём же будет заключаться второй этап операции?
– Этого я сейчас озвучивать не буду, он сразу возникнет, как только будет выполнен первый. Получив деньги от Комаровского, вы будете решать, как поступить с ним дальше.
– Да, не зря я тебя вожу с собой, Донатик, ты имеешь хорошую голову. Ну, значит, нужно, чтобы и тело твоё не страдало, а получало наслаждение. Что ж, заслужил. – Последнюю фразу она проговорила, снимая пеньюар.
– Иди ко мне, касатик, а то я никакого удовольствия не получила от этого негодного Комаровского, ослабел после ранения.
С этого времени все решения они принимали вместе.
* * *
На следующий день Донат Дмитриевич выехал в Вену, там у него имелись хорошие знакомые, и этот город был весьма популярен в медицинских кругах. Здесь Прилуков устроился с жильём и немедленно занялся ядами, их изучением, использованием, а также симптомами и результатами лечения дальневосточной лихорадки.
Мария Николаевна приложила все усилия для того, чтобы быть прекрасной любовницей Комаровскому, а также заботливой подругой и сестрой милосердия для Эмилии. Она ещё с давних времён умела делать уколы, научилась на инъекциях себе морфия для расслабления. Доктор, который следил за состоянием Комаровской, был доволен умением, мастерством и отношением к больной новоявленной медсестры. Супруги не только полностью доверяли Марии, но не желали видеть возле неё никого другого. Однако состояние больной не улучшалось, её продолжали мучить сильные боли.
После очередного осмотра врач вышел к Марии и Павлу, ожидавшим результата:
– Пока утешить вас добрыми вестями не могу, состояние остаётся тяжёлым, и болезнь медленно прогрессирует.
– Что ещё можно сделать? – с тревогой глядя в глаза доктору, спросил Комаровский.
– Вы понимаете, что эта болезнь весьма трудно поддаётся излечению?
– Это мы знаем. Сколько времени может длиться такое состояние?
– Может быть, полгода – год, может быть, несколько лет, трудно сказать определённо.
– Может быть, есть где-то врачи, которые встречались с такими болезнями?
Доктор посмотрел на поникшего мужчину:
– В Венеции таких специалистов нет. Я могу лишь предложить вам поехать в Германию, в Дрезден. Там есть клиника Святого Иосифа Штифта, которая специализируется на этих болезнях. Мы дадим направление и подготовим все документы.
– Хорошо, – с появившейся вдруг надеждой констатировал Павел, – мы поедем туда.
И обращаясь к Тарновской:
– Ты с нами поедешь, Мария?
– Конечно.
– Тогда выезжаем сразу после получения документов. Думаю, что это займёт три-четыре дня.
Спустя час в Вену ушла телеграмма: «Через три дня уезжаем в Дрезден, нужен рецепт, немедленно».
* * *
Поезд медленно тащился по Европе, за окном проплывали поля и перелески, но смотреть в окно Марии было некогда. Она неотлучно находилась возле Эмилии, которая то впадала в забытье, то приходила в сознание и тогда корчилась и кричала от боли.
Выехали из Венеции вшестером: Павел, Эмилия, которая уже и сидеть не могла, Мария, две гувернантки и двое детей. Мария не отходила от Эмилии, ухаживала за ней, меняя бельё и подавая воду, есть та уже не могла. С каждым часом ей становилось хуже.
С вокзала сразу повезли в клинику, Эмилия уже не приходила в сознание. Врач, едва успев осмотреть больную, констатировал смерть.
– Нет, нет, я категорически против вскрытия тела. – Павел Евграфович нервно потирал ладони.
– Ну почему же, тогда официальное заключение о смерти подпишет и патологоанатом, и все дальнейшие формальности будут соблюдены, – предлагал доктор.
– Нет, не надо вскрывать, и так всё ясно, она долго болела, эта болезнь практически неизлечима.
– Ну, если не желаете, не буду настаивать. А у неё есть ещё близкие родственники?
– Самые
