Владимир Гурвич - Федеральный наемник

Мы все с аппетитом поели, в том числе и Ванда. Я наблюдал за ней; она приходила в себя гораздо быстрей, чем я предполагал. Затем Аслан отвел ее и отца Бориса в другую комнату на отдых.

— Ну как тебе понравилось у старого Джахара? — спросил хозяин дома, когда мы остались одни.

— Превосходно, Джахар, я обязательно передам Сулейману, как замечательно ты меня встречал.

Я произнес эту фразу не только из-за желания сделать приятное гостеприимному хозяину, не меньше меня интересовала реакция на нее.

Лицо Джахара расползлось в широченной улыбки.

— Сделаешь это, буду я тебе за это всю жизнь благодарить. Мы здесь все очень уважаем Сулеймана, он многое делает для мира в нашей бедной республике. Не мое это дело, но вижу, что ты приехал от него с важной миссией. Чем я могу тебе помочь?

— Сулейман сказал мне, что ты человек тут влиятельный, имеешь большие связи.

На лице Джахара, выражаясь восточным языком, снова расцвел цветок улыбки.

— Сулейман мне льстит, он преувеличивает мои скромные возможности. Он прав в том, что раньше у меня были большие связи, когда-то от одного моего слова зависело очень много. Но сейчас все не так. Но кое что я действительно еще могу.

— Не буду тебя обманывать, мне нужно попасть к Умару Султанову.

Лицо Джахара стала сразу серьезным.

— Да, непростое видно у тебя дело.

— Непростое, — подтвердил я.

— Сейчас он набрал большую силу, очень большую силу, особенно у себя в районе. Совсем недавно несколько отрядов влились в его отряд. Говорят, что теперь он насчитывает аж шестьсот человек. У него даже по слухам бронетранспортер есть. По слухам был большой бой, где Умар сильно потрепал ваших.

— Они не мои, я сам по себе. И потому мне его бронетраспортер не интересует, меня интересует он сам. Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Понять не сложно, сложней помочь. Прямого выхода на Умара у меня нет, хотя всего пару недель он сидел на том самом месте, на котором сидел ты.

— Он был тут. Зачем он к тебе приходил?

— О Сулеймане спрашивал, не собирается ли к нам? Сам знаешь, какие между ними непростые отношения. А он не прибудет сюда? — Джахар вопросительно посмотрел на меня.

— Не знаю, Сулейман мне ничего не говорил. Но скорей всего пока не собирается. Он приедет, когда кончится тут вся эта свистопляска. Он из тех, кто не собирает урожай, а питается его плодами.

— Вот и я так думаю. Что ему в такой ситуации у нас тут делать.

Значит, тебя интересует Умар?

— Именно так.

Джахар задумался.

— Тебе известно, где он? — спросил Джахар.

— Нет, а тебе?

Джахар вздохнул.

— Известно. Сейчас у него штаб в Свирском.

Я присвистнул. Я не был в этом селе, но кое что знал о нем, это по сути дела была хорошо укрепленная крепость. В первую войну федералы так и не смогли ее взять.

— Теперь ты понимаешь всю сложность ситуации.

— Да, понимаю. Но ничего не отменяется, я хочу встретиться с Умаром.

— Есть только один способ попасть туда. В Свирском живет моя сестра, мать Аслана. Он сам недавно оттуда. Если кто может вам помочь, то это он.

Это было неожиданное предложение. Но почему бы не попробовать.

— Я не против. Но что делать с юношей потом?

— Он сам найдет, что с собой делать. Очень самостоятельный мальчик. Не знаю даже, как лучше с ним поступить. То ли отпустить с вами, то ли здесь оставить. — Джахар наклонился ко мне с видом, когда сообщают большой секрет. — Я боюсь, что он убежит, присоединится к какому-нибудь отряду. Я знаю, у него давно такое желание.

— В этом возрасте кажется, что война — это такая очень интересная забава. И не поиграть в нее просто грех, если она катит прямо к тебе во двор.

— Плохо, очень плохо, — вдруг грустно проговорил Джахар, — скоро все это исчезнет. Придут ваши — и все разрушат, так как наши идиоты будут стоять до конца. Вы не знаете наш народ, вам никогда до конца не понять его. Даже те русские, что здесь прожили всю жизнь, многое так и не уяснили. Наша молодежь давно нетерпеливо ждала, когда все это начнется, ей хочется воевать. Они все думают, что станут героями, что получат за это много денег, что убъют всех своих врагов. А вот о том, что совсем скоро мулла прочтет над ними заупокойную молитву, они не желают думать. А я не люблю войну, я всю жизнь занимался коммерцией. А какая торговля, когда вокруг убивают. Одна надежда на Сулеймана. Только он может образумить этих безумцев.

— Неужели у него такой большой в республике авторитет? — не поверил я.

— Авторитет большой, — даже слишком горячо заверил Джахар, словно убеждая в этом самого себя. — Он здесь многим помог, многих спас. Его сторонники есть повсюду, не все говорят только об этом, так как боятся таких, как Умар Султанов. Они ненавидят друг друга, Умар многих людей Сулеймана убил. Сулейман несколько раз предлагал заключить мир, но тот даже говорить не стал, а человека, который вел переговоры, закопал живьем.

— Да, веселые у вас дела творятся.

— Какие есть, — произнес Джахар. Он выглядел грустным, его глаза смотрели растерянно. Мне даже стало немножечко жалко его, что с будет с ним, с его имуществом, с этим прекрасным домом, когда федералы начнут бомбить днем и ночью этот город.

— У меня к тебе просьба, — вдруг сказал он.

— Слушаю тебя, Джахар.

— Я виду ты мужчина крепкий, решительный, поговори с Асланом. Убеди его не ввязываться в драку. Пропадет ведь мальчишка, он жаждет подвигов. Может, священник сумеет увещевать его. Пусть попробует?

— Хорошо, я непременно попрошу отца Бориса поговорить с твоим племянником. И сам поговорю.

— Когда отправляешься в путь? — спросил Джахар.

— Утром. Только у нас еще есть один человек, его надо привезти в твой дом.

— А почему он сразу не пришел?

— Я побоялся приводить его сюда, он дезертировал из армии и одет в форме. Его сразу возьмут.

— Нет проблем, мы привезем его. Поехали.

Их гаража Джахар выкатил старую «Волгу». Мы сели в машину и помчались за город, на условленное место.

Мы миновали «границу» без всяких проблем, Джахар подошел к посту, достал кошелек и протянул бумажку боевику. Было уже темно и я не разглядел, сколько стоил въезд Павла в город. Вся операция заняла меньше часа.

Несмотря на позднее время, никто не спал. Все собрались в небольшом саду. Я знал, что они ждут моих слов. Но что я мог им сказать?

Я спустился к ним и сел рядом. Над нашими головами сияли грозди звезд, дул теплый ветер, было очень тихо, не слышалось даже самых привычных в городе звуков — автоматных очередей.

— Завтра утром я отправляюсь в Свирское, — объявил я. Это мое заявление было встречено мертвой тишиной. — Каждому необходимо решить, куда направиться?

В ответ я снова услышал лишь молчание. Но я догадывался, что оно значит.

— Что вы хотите, чтобы мы отправились туда все вместе. — Я вдруг почувствовал, что начинаю злиться. Они думают, что я буду о них заботиться и опекать, словно заботливая мама. Но с какой стати? — Что вы молчите? Ладно, давайте по порядку. Отец Борис, вы самый старший из нас, скажите свое веское слово.

— Если вы не возражаете, я бы хотел отправиться вместе с вами, — произнес он.

— Хорошо, ваше желание мне понятно. Наш юный друг, куда собрался он?

— А мне то что, — пожал плечами Павел, — мне все едино. Что в ваше Свирское, что на луну.

— Остаетесь вы, Ванда, — повернулся я к молодой женщине. — Что вы намереваетесь делать?

— Не знаю, — не сразу отозвалась она. — Я потеряла все, что имела. У меня нет абсолютно ничего и никого: ни мужа, ни дома, ни денег. Я не представляю ни что делать, ни куда идти.

— Я вам сочувствую, но вам все равно нужно определиться. Вы же не можете оставаться тут.

Ванда на несколько мгновений задумалась.

— Я бы хотела пойти с вами. Мне кажется, что мне так будет легче. Все не одна.

Я чувствовал себя озадаченным. Что я буду делать с этой командой, эти люди видят во мне предводителя, который способен их сплотить в какой-то коллектив с непонятными целями и намерениями. Но у меня нет никакого желания отвечать за других. А они как раз и желают водрузить на меня этот груз.

— Ладно, коли вы так сильно все желаете идти со мной, мы пойдем в Свирское. Но хочу всех предупредить об одном: я не ваш начальник, я не отвечаю ни за кого из вас, каждый сам по себе. Это мой принцип. Мы не более чем попутчики, мы идем в одном направлении. И если мне понадобится, я уйду от вас в любую минуту. И не обязательно предупрежу вас.

Впрочем, тоже самое может сделать каждый из вас. Понятно?

— Понятно, командир, — немного насмешливо произнес Павел.

— Как ты меня назвал?

— Командир. А чего?

Случайно он произнес это слово или нет, подумал я. «Командир» было моим прозвищем, полученным еще в детстве. Я очень рано обнаружил в себе качество, что люблю командовать. И мне действительно подчинялись и дворовая шпана и даже самые отпетые ученики в школе. И затем это прозвище перекочевало со мной сначала в военное училище, потом в отряд…