Нож в сердце рейха - Виктор Федорович Карпенко
– Немедленно выясните, кто покидал город в ближайшие два часа, без учета машин с патрулем! – распорядился оберст Энгельс. Каково же было негодование гестаповца, когда ему доложили, что контрольно-пропускной пункт проехал на большой скорости мотоциклист. На требование патруля не остановился.
– Это он! – взревел Энгельс. – Весь патруль отдать под суд. Связь мне со Львовом! – И когда испуганный радист застыл перед грозным полковником, тот прокричал в микрофон: – Это Энгельс! Всем искать мотоциклиста в форме жандарма, с документами на имя Франца Зегеля! Обо всех задержанных докладывать мне немедленно! Я возвращаюсь во Львов!
А Федор еще до рассвета был на старом еврейском кладбище, припрятал в укромном месте оружие, переоделся, сменил грязные сапоги на ботинки и со всей осторожностью вернулся в дом на Фридрихштрассе. Доложив о проделанной работе, Федор завалился спать.
За окном уже серело, близился рассвет.
3Долгожданная суббота. Близился вечер. Олег, Сергей и Федор, побритые, наглаженные, благоухающие одеколоном, вышли из дома, служившего им две недели надежным убежищем, и в который они уже не собирались возвращаться. Шли не спеша, минут двадцать. За это время у них, якобы фронтовиков, находящихся на излечении, дважды проверяли документы.
У проверяющего документы офицера в звании майора Олег спросил:
– Не приезжает ли кто из высших чинов? Уж больно много суеты…
– Отдыхайте, господа офицеры. Это вас не касается! – Отдавая документы, майор посоветовал: – Лучше бы вам в гостинице посидеть сегодня вечером…
– Благодарю за совет, господин майор, но сегодня в театре венская опера. Разве можно такое пропустить?! В белорусских болотах такое не покажут, – улыбнулся Олег дружелюбно. Отдав честь, разведчики в немецкой офицерской форме проследовали к уже сияющему огнями оперному театру.
– Вот как! Иллюминация-то какая! – изумился в который раз Сергей. – И налетов авиации не боятся!
– Во Львове ни промышленности, ни особо важных объектов нет. Потому его и не бомбят, – пояснил Олег. – Все, парни, шутки в сторону, начинаем работать!
Федор остался на улице, зайдя за колонну, внимательно наблюдал за теми, кто приезжал на автомобилях. Лакированный черный «Хорх» полковника Эриха Энгельса неожиданно проехал парадный вход и завернул за угол театра. Федор устремился следом. Автомобиль остановился напротив служебного входа, водитель поспешил открыть дверь. До Федора донеслось:
– Через час… Не приду через час, жди!
Это водитель мог ждать, а Федор нет. Потому, как только за начальником львовского гестапо закрылась дверь служебного входа, Федор выступил из темноты.
– Стоять! – приказал он твердо. – Предъявите документы…
– Какие документы? – Водитель от подобной наглости оторопел, судя по петлицам, не рядовой, но в гестаповских званиях Федор был не силен. – Ты, лейтенант, знаешь, чья это машина?
– Знаю, – спокойно ответил Федор и ребром ладони ударил по горлу водителя, как учил его тренер по джиу-джитсу. Подхватив захлебывающегося собственной кровью гестаповца, недовольно бросил: – Но, но! Ты мне так всю форму испачкаешь… – и для верности ударил кулаком сверху по голове. Водитель затих. – Так-то лучше…
Усадив гестаповца на заднее сиденье, поспешил в театр. Пройдя в раздевалку, нашел глазами товарищей и кивнул.
В вестибюле все было чинно и благородно: ни тебе шума, ни толкотни, ни суеты… Заядлые театралы, несмотря на войну, относились к посещению театра как к празднику и вели себя соответственно. Любителей оперы в военной форме было не много, во всяком случае, намного меньше, чем на опере Вагнера неделю назад. Лесковский в сопровождении майора гестапо Шредера появился перед первым звонком. Увидев знакомое лицо, улыбаясь, подошел:
– Мечты сбываются, господин капитан!
– Благодаря вам, господин Шнайдер.
– Зачем так официально? Можно просто Отто, – рассмеялся Лесковский. – Господа офицеры, разрешите представить моего большого друга и мою тень… майор Шредер. Он хотя и не большой любитель оперы, но театральный буфет обожает, – пошутил Арсений Лесковский. – Кстати, еще есть время, предлагаю посетить это богоугодное место.
По широкой мраморной лестнице спустились в полуподвал, где расположился театральный буфет. Заказали по коньяку и чашке кофе.
– Кофе паршивенький, – скривился Лесковский, – а вот коньяк хорош, французский.
За разговорами об опере и оперных певцах время пролетело незаметно. Прозвучал третий звонок.
Уже несколько разомлевший от выпитого, Лесковский предложил:
– У нас ложа на четверых, а мы вдвоем… Приглашаю. – И, обернувшись к майору Шредеру, спросил: – Ты же не против, Вилли?
Майор, молчавший все это время, лишь кивнул.
– Вот и хорошо!
Поднимаясь из полуподвала в фойе, Лесковский заметил табличку над дверью с надписью «Служебный вход. Только для работников театра». Остановился и, ткнув пальцем в дверь, сказал:
– В антракте обязательно зайдем, поприветствуем артистов…
– А чего ждать антракта, – неожиданно подхватил Олег, – зайдем сейчас, а после окончания с коньячком заглянем, поблагодарим…
– Так времени мало, – возразил было Лесковский, но Олег, он же капитан Рихард Базель, смело толкнул дверь.
– Успеем!
Взорам открылся узкий коридор с дверьми с одной и другой стороны. Некоторые были открыты, а из некоторых выбегали работники театра: костюмеры, гримеры… Суета!
Сергей, шедший впереди, приоткрыл дверь одной из гримерок и, обернувшись, радостно воскликнул:
– Хозяин на месте, входим!
Вошел первым и встал справа от входа. Следом за ним в маленькую гримерную прошли Олег и Лесковский. Последним был Шредер. И как только он переступил порог, Сергей нанес сокрушительный удар по бритому затылку гестаповского майора. Когда же Лесковский никого не увидел
