Под ударом - Александр Афанасьев
Единственный раз, когда их дружба подверглась испытанию — это был конфликт на Фолклендах. США поддерживала Аргентину, но делала это неявно. Там была угроза коммунистического переворота. Она ответила твердое нет на звонки из Вашингтона с предложениями дипломатически урегулировать конфликт — и Рональд понял, и занял позицию нейтралитета. Попытались вмешаться Советы, мало кто знает, что в одной из стран Латинской Америки уж стояли на аэродроме МИГи с противокорабельными ракетами — но они не успели. Она поняла позицию Рона и была ему благодарна.
— Рон… как ты? — просто спросила она.
Рейган криво усмехнулся.
— Уже не так как раньше, увы. Политика убивает вернее пули.
…
— Пошли в дом. Я уже не могу быть на холоде так долго как раньше.
…
— Рон, мы на грани потери всего на Ближнем Востоке. Именно — всего.
Она и не подумала упрекать Рейгана в катастрофическом провале в Ираке. Она была слишком умна для этого, умна чисто по-женски. Хотя… тут еще надо подумать, кто провалился. СССР досталось как минимум не меньше.
В Ираке — три основные силы — шииты, сунниты и курды, причем каждая из них делится еще и на кланы. Саддам был суннитом, но своей кровавой политикой постепенно восстановил против себя всех. Сейчас он может безусловно рассчитывать только на своих — людей из Тикрита, аль-тикрити, Которые поддерживают Саддама и будут поддерживать до конца — потому что если они проиграют, все остальные припомнят им, кого они поддерживали и они потеряют вс ё.
Начиная с революции 1979 года самым большим кошмаром для династии Саудов был удар иранской исламистской армии через крохотный Кувейт по направлению к нефтяным полям Саудовской Аравии, где религиозное большинство составляли не сунниты, а религиозно родственные персам шииты. Потому Саудовская Аравия никогда не была против войны Саддама против Ирана — Саддам воевал за всех суннитов и сам им был. Но теперь все стало еще страшнее. Потому что юг Ирака сплошь населен шиитами, они составляют там большинство. Как и в самом Ираке две трети населения шииты. Саддам не сумел подавить открытый бунт и его власть пошатнулась. Если сейчас взбунтуются шииты юга Ирака — им ничего не останется как открыть фронт Ирану чтобы спастись от карателей Саддама. И тогда иранские стражи исламской революции могут пройти не через Кувейт — а севернее — и обрушиться на нефтяные поля Саудовской Аравии.
— У меня только что был принц Салман. Он сказал — дословно — или вы защитите нас или нас защитит кто-то другой.
…
— Русские, Рон. Только они могут эффективно давить на Иран. Сейчас Ирак разорван на части, армия с трудом держит фронт, где-то уже отступает. Если иранские орды фанатиков хлынут через Кувейт или южную часть Ирака в Саудовскую Аравию — их некому будет остановить. Только русские могут контролировать Иран. Если они начнут угрожать им с севера и с востока — Хомейни, как бы безумен он не был — не посмеет наступать. Сауды это знают. Они уже поняли, что ключ от их безопасности, от неприкосновенности их нефтяных полей — лежит в Москве. И нефть уже прошла отметку тридцать[26]. Конечно, нам это тоже выгодно, но…
— У нас есть договор с Саудом — возразил Рейган — мы можем высадить трехсоттысячный корпус для защиты месторождений.
— Этот договор фикция — мягко поправила Тэтчер — король Фахд никогда не пойдет на то, чтобы позволить армии неверных высадиться на своей святой земле. Этот договор был заключен просто для того чтобы все знали о нем — но не более. Если он позволит неверным высадиться, у него будут проблемы, как с семьей так и с подданными. Его могут даже убить — вспомни, такое бывало.
Рейган покрутил в пальцах пустой стакан. Он не пил из него — просто ему приятно было держать его в руках. Навевало воспоминания.
— И что же делать?
— Перехватить инициативу. Нанести удар по русским.
— Ты говоришь о войне?
— Нет.
Тэтчер отпила из своего бокала — она от виски не отказывалась.
— Война не нужна. Она ничего и никому не принесет. Нужен демонстративный акт. Унижающий русских — но в то же время не приводящий к войне. Мы должны показать всем, и в первую очередь монархам Залива, что по-прежнему владеем инициативой. Русским же мы должны показать, что их шаги в сторону ближневосточной нефти — чреваты.
…
— Через несколько месяцев в Праге состоится большое совещание по военным вопросам организации Варшавского договора. На нем будут известные лица… первые лица, потому что это совещание — первое, на котором будет присутствовать представительная советская делегация. Мы не знаем пока ее персонального состава — но предполагаем, что там будут первые лица. И будут первые лица других стран — чтобы задать вопросы и получить ответы.
— И что ты намерена делать?
— То же самое, что Карлос — в семьдесят девятом[27]
— Но Карлос советский агент!
— Рон. А почему у нас нет своих — Карлосов?
Рейган, продолжая вертеть бокал в пальцах — обдумывал эту мысль.
— А где мы их возьмем? — сказал он — ты же понимаешь, что Карлос — коммунистический террорист. Чтобы получить своих Карлосов — нам нужен свой коммунизм. А это безумие. Мы работаем ради Бекки и Джо, которые работают на заводе и платят ипотеку за дом — а не ради всемирного равенства. Ипотека не повод для терактов.
— У нас есть свой коммунизм.
…
— Это христианство. Точнее — католицизм. Ты хоть представляешь, как например, польские католики ненавидят коммунистов за то, что они топчут их веру? А как русских ненавидят мусульмане по всему миру за то, что они делают в Афганистане?
— Папа никогда не благословит теракты.
— А мы и не нуждаемся в его благословении. Ты католик?
— Нет.
— И я не католичка. Какая нам разница до благословения Папы? У меня в Ирландии до черта католиков, готовых после мессы выпустить кому-нибудь кишки. Только потому, что тот не католик и распевает «Я родился под Юнион Джеком»[28].
Рейган поставил стакан на стол.
— Ты готова говорить на эту тему с Джорджем?
— Президент ты.
— Скоро будет он.
— Но не завтра, верно?
…
— Мне кажется, он не такой решительный как ты.
Рейган вздохнул.
— Он не типичный техасец. Прошел школу ЦРУ, а там учат осмотрительности. Хорошо, я поговорю с ним сам. Я не могу это от него скрывать.
— Была
