Под ударом - Александр Афанасьев
…
— У ЦРУ агентурные позиции намного лучше, чем наши. Нам нужен будет взгляд изнутри на происходящее.
Рейган улыбнулся.
— А Лэнгли сидит на своих агентах как курица на яйцах.
— Именно. Не надо забывать что агенты нужны нам не для того чтобы коллекционировать их.
— Хорошо. Я поговорю с Уильямом…
Великобритания. Лондон. 15 декабря 1988 года
Лондон, столица Империи и некогда самый крупный из обитаемых человеческих городов — был силен, прежде всего, традициями. Традиция — это не только повивальная бабка могущества, как верно сказано. Традиции — отделяют своих от чужих, позволяют своим держаться вместе и помнить, кто они такие. Без этого — никакая команда не будет успешной, она развалится при первом же серьезном ударе…
Старый Цирк в тот год — доживал последние дни: в прошлом году было куплено отвратительно уродливое здание в модерновом стиле, называемое остряками «зиккурат» — по сути его предложили правительству, потому что больше его никто не хотел. Большая часть служб — уже переехали и в старых коридорах старого Цирка, который столько раз перестраивался, что даже опытные разведчики могли заблудиться в собственной штаб-квартире — было тихо. Никто не беспокоил призраков, помнивших и прошлые победы и прошлые разочарования. И те двое, что сидели в одной из опустевших комнат — тоже были обречены скоро стать призраками.
Один из них был сэр Колин Фредерик Фигурс, секретарь по вопросам разведки кабинета министров и бывший начальник службы. Вторым — человек известный как «Си» — сейчас это был Кристофер Карвен, бывший резидент в Таиланде и Лаосе. Он заменил сэра Колина на посту директора СИС.
Сэр Колин — в отличие от своего преемника — в основном работал в Европе и имел биографию, которой хватило бы на несколько приключенческих романов. Сэр Колин родился в семье страхового агента, закончил Школу короля Георга, отслужил три года в армии, в Востчестерширском полку. Прошел специальную подготовку, с 1951 года — в разведке. Работал на станциях в Бухаресте, Будапеште, Варшаве и Вене. Во время Суэцкого кризиса — работал в Аммане (одна из ключевых станций в то время). Имел непосредственное отношение к событиям Пражской весны — тогда он был начальником станции в Вене, переправлял оружие и боевые группы, организовывал вещание на чешском языке, помогал патриотам организовывать вооруженное сопротивление советским захватчикам. Возглавлял работу в Европе по недопущению переправки оружия в Аргентину во время войны за Фолкленды, готовил диверсии на французских оборонных заводах (план был отменен ввиду личного запрета Маргарет Тэтчер на теракты на территории Европы). Возглавлял борьбу с терроризмом в Северной Ирландии. Кавалер Военного креста и Ордена Бани, возведен в дворянское достоинство…
В отличие от Криса Карвена, который даже не говорил по-русски — сэр Колин говорил по-русски свободно, а объясниться мог на всех восточно-европейских языках. Он ненавидел коммунизм и коммунистов. В Службе он был настроен крайне антисоветски и считал, что разведка не должна останавливаться перед необходимостью лить кровь — вот почему с приходом Горбачева он получил повышение, но был отстранен от реального руководства разведкой — а на его место поставили Карвена, многолетнего куратора Олега Гордиевского, который лично помогал ему бежать и для этого лично поехал в Москву и принял участие в опасной операции. Все знали, что Гордиевский, бывший резидент КГБ в Лондоне — является советником Карвена и фактически работает в британской разведке. Причем работает на уровне принятия ключевых решений — это была уникальная ситуация, полковник КГБ стал фактически одним из руководителей Службы. Сэр Колин относился к Гордиевскому крайне скептически, он считал, что Гордиевский профессиональный лжец, а причины его побега — чисто финансовые и не имеют никакого отношения к борьбе с коммунистическим режимом. Он считал, что Гордиевский во время опросов неоднократно лгал, пытаясь сказать то, что они хотят услышать и ничему из сказанного — нельзя доверять. Карвен — понятно грудью встал на защиту своего источника. Фигурс же вообще скептически относился к любым контактам с русскими и полагал, что британская разведка должна сосредоточиться на отрыве стран Восточной Европы от советского блока, на разжигание там национальных и религиозных восстаний, на воспитании ненависти к русским как давним угнетателям и империалистам. Он считал, что если что-то и может доконать коммунизм — то это будет национализм. Карвен был с ним не согласен.
До 1988 года — в Службе возобладали сторонники сотрудничества с Карвеном — а именно он был тем сотрудником службы, который на основе данных Гордиевского и своих собственных наблюдений составил доклад о желательности новой разрядки и сотрудничества с правительством Горбачева. Но теперь Горбачев был мертв, убит — и возобладали сторонники жесткой линии в отношениях с Советами. Фигурс был одним из них.
Но требовалось соблюдать традиции, и потому они мило беседовали — два джентльмена, не согласных друг с другом практически ни в чем, но остающихся джентльменами…
— Известно что-то новое?
— Нет. Алиев продолжает чистки, все боятся. Ты слышал про человека по фамилии Ельцин?
— Нет.
— Алиев назначил его министром госконтроля. Довольно неожиданно.
Фигурс покачал головой.
— Как по мне, ничего неожиданного.
— Прости?
— Алиев — сталинист, сторонник жесткой линии. Сейчас восстанавливается линия Сталина. На КГБ назначен Гасанов, тоже азербайджанец. Это — новый Берия. Значит, они должны найти еще нового Молотова. Причем обязательно он должен быть русским — русские не примут азербайджанца у власти. Ельцин — русский.
— Алиев говорит по-русски лучше любого русского. Он и азербайджанский почти не знает.
— Сталин тоже под конец жизни считал себя русским.
Фигурс отпил чая и продолжил.
— Нужно опасаться представителей русских национальностей во главе России. Пример Сталина показал — они неизбежно становятся большими русскими, чем сами русские. Алиев опаснее Сталина. Сталин был всего лишь наглым грабителем, грабившим повозки на Кавказе. Алиев — генерал КГБ, а его сын — профессор МГУ**. Знаешь, в чем их истинная опасность?
…
— Никто из них не читал русскую литературу, не рос с ней. Она учит сомневаться и проявлять жалость.
— Они могу читать ее сейчас.
— Это ничего не даст, в старости это уже не то. Я сейчас читаю Максима Горького. И хорошо, что я его не прочитал в молодости. Это яд, я был бы им отравлен…
Фигурс допил свой чай, аккуратно положил ложечку.
— Крис. Ты не считаешь, что пора переходить к активным действиям?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду активные действия. Мы не можем ждать, пока эти сталинисты укрепятся во власти. Надо нанести по ним
