Александр Тамоников - Красная кнопка
— Превосходно. Жду решения высокого начальства.
— Решение таково. Ты карту открой.
— Минуту! Открыл, слушаю и смотрю.
— На севере от холма, где ты, еще два таких же.
— Да.
— Между ними небольшое пространство, прерываемое холмом, что дальше тех двух.
— Высота ниже основного холма?
— Именно. Тебе надо спуститься вниз. Так как подошли наши, то в процессе передвижения необязательно контролировать западный выход игиловцев. Проконтролирует кто-нибудь другой, кого назначит господин товарищ барин, то есть майор Жилин.
Командир группы показал Смирнову кулак. Объемный, крепкий. Таким можно было свалить.
— Занимай позицию на том холме, понял?
— Понял!
— И держи выход, как только кто-то попытается выбраться наружу.
— По-моему, я это уже слышал.
— Послушай еще раз.
— Послушал, могу выдвигаться или еще будут ценные указания?
— Спуск через две минуты.
— Принял.
— Удачи!
Смирнов перевел станцию в режим ожидания.
— Почему открытым текстом? — спросил Жилин.
— Так у меня станция в режиме дальности до одного километра.
— Считаешь, «духи» не перехватят?
— А перехватят, еще лучше. Узнают, что по ним работает российский спецназ, глядишь, рванут от Эль-Рувана.
— Ага! Жди! Ладно. Ты дал Соболю две минуты?
— Надо выставить кого-нибудь на позицию контроля за северным входом с фланга.
На этот раз к связи по портативной станции прибег командир отряда. Он вызвал заместителя, капитана Туренко:
— Второй! Первый!
— На связи!
— Нужен один боец для контроля над северным склоном во время перехода Седьмого на новую позицию.
— С любого фланга?
— С любого.
— Так, сейчас прикину… Восьмой, он недалеко от холма с востока, к тому же снайпер!
— Вот пусть он и смотрит за северным склоном. Ему приказ: всех, кто выйдет наружу и не поднимет лапы, стрелять на поражение. Главное, не выпустить из пещеры стрелка с ПЗРК. Как понял?
— Понял, передаю приказ Восьмому.
— Давай, до связи!
— До связи. И учти, у Восьмого на подготовку минута.
— Принял.
Жилин отключил станцию, повернулся к Смирнову:
— Запускай Соболя.
Старший лейтенант передал приказ прапорщику на начало передислокации. Соболь отправился вниз.
— Интересно было бы посмотреть, что сейчас творится внутри холма, — проговорил Жилин.
— Или хотя бы послушать.
А в пещере царила паника. В живых из особой команды остались Аль-Гатари, Хакан Бурмаз, Кунут Ияс и Орес Кучак.
Ияс молился у пирамиды для оружия, Бурмаз сидел на топчане, покачиваясь, как маятник, Кучак кричал на главаря:
— Ты привел нас сюда, обещая жизнь и много денег! А теперь мы в капкане! Мы окружены, и совсем скоро всех нас перебьют как баранов. Сделай же что-нибудь, Амер! Ты же специалист, профи, как нам говорили.
— Прекратить орать! — повысил голос Аль-Гатари. — И сядь на топчан. Смотри за северным тоннелем.
— Кому он теперь нужен? Спецназ вражеский контролирует этот последний выход.
— Помолчи, или я заткну тебе пасть!
— Ну, заткни, заткни, что, рука не поднимается выстрелить?
Поднялся турок и без размаха врезал албанцу в челюсть, отправив в нокаут, после чего молча сел на место.
— Спасибо, Хакан! — поблагодарил Аль-Гатари.
— Кому нужно твое спасибо, Амер? Думай лучше, как выбраться из этого дерьма. Рядом же Мурван, там отряд Идриса Радани, шестьдесят бойцов, три танка, три БТР. Почему они не идут на помощь?
— Погоди, я узнаю, где люди Радани.
По спутниковой станции он вызвал командира южного отряда банды игиловцев, заблокировавшей Эль-Руван:
— Идрис! Ответь Амеру!
Радани ответил, и в его голосе тоже слышалась паника:
— На связи! Что тебе, Амер?
— Где помощь? Ты не получил приказа Курмани?
— Я получил приказ господина Курмани, — голос боевика дрожал. — Исполняя его, я выслал к тебе три БТР и тридцать воинов, половину отряда, оставив на позициях экипажи танков и группу менее чем из двадцати человек. Но проклятые русские подтянули вертолет огневой поддержки, «Ми-24».
— С чего ты взял, что это русские?
— На борту вертолета опознавательные знаки России. Откуда они его взяли, неизвестно, но этот вертолет полностью уничтожил весь отряд поддержки. Я остался с танками и небольшим взводом. А русские в трех километрах от меня. Как ты допустил, что твою базу вычислили?
— Заткнись!
Аль-Гатари переключил станцию, набрал номер Курмани.
Тот ответил голосом, не предвещавшим ничего хорошего:
— Слушаю тебя, Амер!
— Докладываю обстановку.
— Не стоит, мне все известно. И об уничтожении взвода Радани вертолетом «Ми-24» тоже. Судя по всему, ты не в состоянии выйти из пещеры?
— Нет, но продержаться внутри мы можем относительно долго. По крайней мере пока подойдут более значительные силы от Камбы, точно.
— Не будет никаких дополнительных сил. Я не желаю, чтобы русская авиация уничтожила всю группировку. А это произойдет, как только мы попытаемся выйти из населенных пунктов.
— Что же нам делать?
— А ты не знаешь?
При подготовке базы особой команды саперы боевиков заложили фугас в стену пещеры, вставив в него дистанционный взрыватель. Пульт управления находился у командира особой группы, Амера Аль-Гатари.
— Я понял тебя, — вздохнул он.
— И не вздумай сдаваться. Мы найдем и тебя, и всех остальных, что пойдут за тобой, даже под землей.
— Мы и так под землей. Но я — воин и умру достойно. А со мной и все остальные.
— Хороший ответ! Иного и не ждал. Прощай, Амер, жаль, что так получилось.
Аль-Гатари положил трубку и поймал подозрительные взгляды турка и албанца. Сириец Ияс продолжал молиться.
— Что решил господин Курмани? — спросил Бурмаз.
— Помощи не будет.
— А что будет? Ты говорил, что готов умереть достойно, а с тобой и все остальные. Значит, пещера заминирована?
— Что уж теперь скрывать, да, в одной из стен установлен фугас с радиовзрывателем. Пульт у меня. Нам не остается ничего, кроме как умереть. Умереть с оружием в руках, как настоящим воинам.
— А наши деньги, что руководство ИГИЛ обещалось заплатить за работу, осядут в карманах Курмани? — прошипел албанец. — Не слишком ли велика цена смерти?
— О чем вы говорите, братья? Помолимся лучше, как это делает Ияс. Скоро мы все будем на небесах, перед судом Всевышнего, а потом в райских кущах, потому что отдали жизни в борьбе с неверными. Молитесь, братья, у вас три минуты!
Но наемники умирать не желали.
Албанец резким движением выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в голову Аль-Гатари. Тот не только не успел привести в действие дистанционный взрыватель, он ничего понять не успел, так как пуля ПМ пробила ему череп и опрокинула с табурета.
Ияс вздрогнул, прервал молитву, обернулся:
— Что вы наделали? Он был прав, мы должны умереть как воины. — Рука его потянулась к автомату, но Кучак оказался проворнее и произвел второй выстрел.
Кунут Ияс уткнулся лбом в земляной пол пещеры. Пуля попала ему в затылок. Под черепом разлилась большая лужа крови и какой-то бледно-зеленой жидкости.
— Нашелся еще один шахид! — скривился албанец и повернулся к турку: — Я все правильно сделал, Хакан?
— Абсолютно. Подыхать в этой пещере решится только умалишенный. В чем нас могут обвинить? В том, что мы — члены экипажа самоходной зенитной установки? Это преступление? В том, что оказался в Сирии, — так послали.
— Это тебя, — произнес Кучак, — а как могли послать в Сирию к ИГИЛ меня, албанца?
— Э-э… ты приехал в Турцию, тебе поставили условие: получишь гражданство, если согласишься повоевать в Сирии. Против ИГИЛ, против курдов. Возвращаться тебе не хотелось, ты согласился. Наша установка не произвела ни одного выстрела, никакого урона ни сирийцам, ни тем более русским мы не нанесли. Более того, ты лично пристрелил командира команды и его активного сторонника, которые предлагали, запомни, не подорваться, а провести попытку прорыва с ПЗРК через северный тоннель. Мы не захотели в этом участвовать.
— А дальше?
— А дальше, Орес, сдаемся в плен. Нас осудят не на долгий срок, лет на восемь. Что это такое, по сравнению со всей жизнью? Всего лишь не лучший фрагмент.
— Русские не пристрелят нас на выходе?
— Нет, если поднимем белый флаг. В сдающихся они не стреляют.
— А где возьмем белый флаг?
— У тебя под курткой что?
— Майка.
— Цвет?
— А! Понял, только она грязная.
— Пойдет любая. Снимай куртку, майку, рви материю и насаживай на древо флага ИГИЛ, что повалил Аль-Гатари.
— Угу. Я быстро.
— Выходим без оружия, так что все выбросим здесь.
— Да, да, Хакан, конечно.
