Игорь Хрусталев - Делец включается в игру
Через полчаса я уже подъезжал к деревянной развалюхе на окраине, в которой должен был проживать Миклухин. Я решил, что глупо останавливаться на полпути и был полон решимости довести начатое расследование до конца.
Как ни странно, все события, которые произошли со мной за эти дни вызвали во мне новый интерес к жизни.
Я ощущал себя Шерлок-Холмсом, Ниро-Вульфом и всеми своими любимыми с детства персонажами детективной литературы одновременно. Шутки шутками, но я всерьез почувствовал новый прилив сил. Я понял. что мне интересно заниматься любительским расследованием не только из-за озабоченности судьбой внучки своего научного руководителя, но меня увлекал сам процесс. Как, впрочем, и в бизнесе, и в сексе.
Итак, на очереди у нас Миклухин.
В ответ на мой стук в дверь, из халупы раздались дикие выкрики:
– Не пущу! Никого никогда не пущу! Оставьте же меня, наконец, в покое.
Я прислушался. Судя по тембру голоса, это был довольно молодой человек, явно неуравновешенного темперамента.
Ох уж эти мне артистические личности, мать их Терпсихору так и разэтак! Как дети, право же. К каждому особый подход, бережное отношение… А сами слова в простоте не скажут, хорошо если по морде не получишь…
– Я хотел бы поговорить с господином Миклухиным! – прокричал я в щелку.
– В-вон! – взвизгнул голос. – Думаете, что если я шизофреник, то со мной можно обходиться, как собакой?! О-о, вы все у меня еще попляшете!
– Попляшете? – повторил я. – Хм, ну это мы еще посмотрим.
Вернувшись к машине, я вынул сотку и поставил на автодозвон телефон Антона Чехова.
После двух «занято» мне повезло.
– Понимаешь, тут то ли псих, то ли не псих забаррикадировался, – посвятил я Антона в свои проблемы. – Может быть, человеку нужно помочь.
– В смысле?
– Ну, проведать, что ли, – пояснил я. – Фамилия Миклухин. Сможешь выяснить, где он наблюдался?
Антон смог. Он не только сделал запрос в компьютерный центр областной медслужбы, но и обещал выкроить время из своего обеденного перерыва для посещения Миклухина. Я терпеливо ждал в машине, не выпуская из поля зрения дверь деревянной развалюхи.
– Вот и я, – помахал мне Антон, вылезая из подъехавшей машины. – Слушай, а ведь ты оказался прав, того наркомана действительно убрали. Милиция, впрочем, решила не открывать дела, чтобы не портить свои показатели. Решили списать на передозировку. Мы тогда так скомканно растались, а я ведь хотел…
– Да-да, Антон, я все прекрасно помню, – заверил я его, полагая, что мой старый знакомый все же решился о чем-то меня попросить. – Но давай чуть позже, а? Все, что от меня зависит, сделаю, чем могу – помогу. Сейчас давай разберемся с Миклухиным.
Чехов перебросил мне халат и мы направились к жилищу таинственного танцовщика.
– Я из неврологического диспансера по поводу снятия с учета, – громко заявил Чехов, когда в ответ на его стук послышались душераздирающие вопли.
– Ах, это совсем другое дело, – мгновенно откликнулся Миклухин и распахнул перед нами дверь. – Милости прошу. Извините, так сказать, за неучтивый прием.
На парне был замшевый поношенный халат и тапочки на босу ногу. Дымя ментоловой сигаретой из дешевых сортов, он периодически подергивал себя за мочку уха, словно проверяя, на месте ли его локатор.
Пока Миклухин суетился, расставляя стулья Чехов прошептал мне так, чтобы танцор не услышал:
– Его едва не упекли в психушку в перестройку. Тогда с «голубыми» еще боролись и пытались лечить. Вот болваны, правда? Потом у парня были проблемы при поступлении в училище, а потом его и оттуда выжили. Сейчас пришло время снимать с учета, да у наших врачей руки никак не дойдут. Так что с твоей подачи мы это дело ускорим.
Антон изложил обрадованному Миклухину его теперешний статус. Тот мгновенно расцвел и даже не стал заводить речь о морально-материальной компенсации задним числом за причиненный ущерб.
– А меня больше не положат в больницу? – озабоченно интересовался Миклухин. – Я больше не буду ходить в ненормальных?
Чехов заверил его, что все будет очень хорошо и никто больше не сможет упрекать Миклухина в его психической несостоятельности.
– Ни в коем случае, – подтвердил я. – Кстати, вот вам небольшая компенсация от меня лично.
Три «франклина» легли на пыльную поверхность тумбочки. Миклухин удивленно посмотрел на меня, но решил, что выяснить кто я такой не стоит.
– Можете считать меня завзятым театралом, – предложил я ему версию, – впрочем, это не имеет значения. Скажите-ка мне лучше, ваш друг, высокий такой, вместе с вами работает?
– Стас? – скривился Миклухин. – Я с этим подонком больше не общаюсь. Сегодня утром я сказал ему последние слова. А он на работу поехал, стучать. Черт, ведь сегодня представление, как бы не подгадил. Хотите, дам вам пригласительный? Это не положено, но я добыл бланки для знакомых. Всегда приятно, когда в зале есть истинные ценители. Нас, настоящих артистов мало, а эти мальчишки – тьфу, дешевка.
И он протянул уже знакомую мне красную картонку с эмблемой клуба. Это был пропуск на одно лицо, помеченный сегодняшним числом.
– Да, вот еще что, – добавил Миклухин. – Публику будут впускать не как обычно, а с торца казино, через служебный вход.
– Окей, – спрятал я в карман бумажку. – Возьму с собой бинокль, чтобы получше все рассмотреть.
Чехов между тем торопился. Его перерыв подходил к концу и ждал очередной вызов. Антон лишь помахал мне рукой – мол, свидимся, город маленький и нырнул к себе в «скорую».
Да и мне нужно было спешить – со мной связались из конторы и попросили срочно приехать. Когда я был уже на месте, оказалось, что проблемы не столь уж велики, но решить их мог только я. Отстрелявшись, я сказал что сегодня меня больше не будет и отчалил.
Уже в дверях я столкнулся с Артамоновым.
– А я к вам, Сергей Радимович, – весело сказал он. – Уделите мне минуточку?
Я еще не успел ответить, а он поспешил торопливо добавить, боясь нарваться на отказ:
– Понимаете, решил заехать наудачу и, раз застал, то, может быть, мы все-таки… – бормотал он, умоляюще глядя мне в глаза.
– Прошу, – коротко ответил я, указывая рукой на дверь своего кабинета.
Артамонов быстро взял себя в руки и довольно внятно изложил суть своего дела. Он говорил как человек, который недавно очень резко поднялся и теперь прилагает все силы, чтобы подняться еще выше. Тогда, на втором этаже в ресторане он выглядел гораздо менее презентабельно.
– В общем, я прошу вашего поручительства за этот кредит, – закончил он. – Все, что я вам только что изложил, должно свидетельствовать о моей платежеспособности. Более того, скоро я намерен значительно расширить свое дело.
– А ваш компаньон? – поинтересовался я. – У него дела идут так же хорошо, как и у вас?
– Вы имеете в виду Завадского? – улыбнулся Артамонов. – Это уже можно не обсуждать.
– Что вы имеете в виду? – медленно, словно взвешивая каждое слово, спросил я.
– А разве вы не в курсе, что он арестован? – удивился Артамонов. – В общем, мой компаньон с сегодняшнего утра находится за решеткой. Похоже, что он в свое время помог собственной жене отправиться на тот свет. А она, кстати, была довольно состоятельной особой. Поговаривали, что Завадские собираются разводиться. А этом случае он бы остался ни с чем. Тогда дело списали на каких-то непойманных бомжей и на этом успокоились. Но сейчас выяснились кое-какие новые обстоятельства…
– Кто занимается делом вашего компаньона? – жестко спросил я.
Артамонов назвал фамилию следователя – им оказался тот же человек, который занимался делом Нины Соколовой. Адвокатом Завадского был назначен Ривкин.
– Очень опытный юрист, – похвалил его Артамонов, – съел в своем деле целый собачий питомник. Так что, надеюсь, Завадский получит не очень много. А если вы насчет репутации фирмы, то не беспокойтесь, мы расширяемся под новым названием и Завадским там уже не пахнет.
– Вот что, – привстал я с кресла, давая понять, что наш разговор закончен, – я, как вы понимаете, тут не один, хоть и главный. Мне необходимо ознакомить с вашим предложением руководящих работников «Ледокола» и мы все вместе примем совместное решение, о котором вы будете извещены.
Когда Артамонов уже откланялся и был готов закрыть за собой дверь, я «обрадовал» его, бросив вдогонку:
– Как только мы посовещаемся, то позвоним вам. Не советую возлагать больших надежд, я вовсе не уверен, что фирма решит пойти вам навстречу.
…Господин Ривкин выглядел очень плохо. Адвокат словно бы постарел лет на десять за то недолгое время, что мы с ним не виделись.
– Я старый больной человек, – ответил он на мой вопрос о Завадском. – Я не хочу себе никаких неприятностей. Давайте каждый из нас будет заниматься своим делом и не встревать в чужие.
– Завадский в данный момент – это мое дело, – веско сказал я. – Господин Ривкин, ну я же понимаю, что вам заплатили за то, чтобы вы не очень усердствовали в защите своего клиента.
