Волевой порог - Александр Александрович Тамоников
— Ох, Кондрат, — расхохоталась медсестра, провожая взглядом фигуру Аминат за забором госпиталя. — Что же ты со мной делаешь! Такие обещания голову кружат. Ведрами, говоришь, духи на меня лить будешь?
— Хоть стаканами, а хоть и ведрами. Да мне для тебя ничего не жалко!
— Ну, ты иди, Кондраша, иди! — Ирина стала серьезной. — Ведро пока подбери. Ты же не будешь поливать меня из того же ведра, которым бензин наливаешь в свою машину! Ты уж мне почище подбери емкость.
Вернувшись к двери, Половцева на несколько секунд остановилась на ступенях и снова повернулась в сторону улицы. Ей показалось, что к Аминат подошел мужчина, но их тут же закрыл остановившийся у тротуара грузовик. Точно сказать, был мужчина или нет, Ирина не могла. Проворчав нелестное в адрес шофера, она вернулась в здание госпиталя.
Буторин очень торопился вернуться. Нужно было многое обсудить с Шелестовым. И каково же было его удивление, когда он увидел на столе в комнате записку Шелестова. Ушел? Втроем с парнем и девушкой? Проверить маршрут, которым в 42-м году взорвали снежную шапку над немецкими позициями? Значит, вернется Шелестов только завтра. Так он планирует, отложив записку, задумался Буторин. Зачем проверять? Эта девушка, как он пишет, поднималась два года назад здесь в горы над перевалом Бечо. Надо подробнее узнать о том, с кем он пошел, как снарядился! И Буторин выскочил на улицу, вскочил в свою «полуторку» и погнал ее к комендатуре.
В помещении комендатуры, кроме дежурного подразделения, находился только помощник коменданта, усатый сержант солидного возраста. Узнав, что комендант будет тоже только завтра, Буторин чертыхнулся, но неожиданно сержант в ответ на его расспросы заявил, что как раз он и привозил к подполковнику Шелестову бойца, которого тот взял в горы.
— Бойца? Какого бойца? Что это за боец? Он что, единственный тут у вас альпинист?
— Так в том-то и дело, товарищ майор, — заявил помощник дежурного. — Это же тот самый боец, что в сорок втором году взрывал скалу над перевалом. И врач эта из госпиталя с ними пошла. Они там и взрывали. Они же фактически вдвоем остались в живых. Был вроде еще один боец, но он сильно пораненный вернулся.
— Молодой боец и девушка! Восхитительно! — разозлился Буторин. — Лучшей команды он себе собрать не мог!
— Ну насчет красноармейца Рубина вы зря так, товарищ майор, — расправив усы, солидно и даже с какой-то гордостью проговорил сержант. — Он у нас в героях ходит. Думаю, что и в сорок втором не подкачал, да и на днях он тут отличился. Герой, как есть герой. Женщину он пожилую и ребятишек из пожара спас! Парень бесстрашный, хладнокровный. И воюет не первый год, не смотрите, что молодо выглядит. А уж про военврача Артемову я и говорить не буду. Она спортсменка до войны была, альпинист. Я у нее сам значок видел.
— Ладно, у тебя тут сплошь герои, это хорошо, — угрюмо кивнул Буторин. — А горное снаряжение откуда взялось?
— Так из горноспасательной службы. Они как тогда оставили, значит, когда эвакуацию готовили, так все у нас под замком и лежит. Немецкое трофейное кое-что есть. Веревки, ледорубы, ботинки горные с шипами, железки всякие, которые они в скалу молотками забивают, чтобы веревку крепить. Много чего тут лежит, пылится.
Буторин настоял, чтобы сержант показал этот склад. Однако оказалось, что снаряжение находилось не в здании комендатуры, а в спортзале полуразрушенной школы. Забрав с собой выделенного сопровождающего, Буторин поспешил к школе, находящейся в квартале от комендатуры. Деревянное здание на крепком каменном фундаменте разрушило взрывом бомбы или снаряда. Почему старая древесина стен и крыши не загорелась, непонятно. Сейчас половина школы съехала набок, упершись разбитой крышей в землю. Вторая часть, представлявшая собой длинный деревянный барак с окнами по всей длине, устояла.
Сопровождающий деловито ковырял ключом в массивном амбарном замке, а Буторин прошелся вдоль окон, пытаясь заглянуть внутрь. Пыльные стекла мешали разглядеть, что там внутри. И когда солдат наконец открыл замок, Буторин поспешил внутрь. Действительно, в углу спортзала навалом лежали скрутки альпинистских веревок, связки клиньев, несколько ледорубов, пара десятков ботинок, связанных попарно шнурками. Здесь были и немецкие ботинки с набитыми по периметру подошвы и каблука металлическими вставками, были и отечественные, с креплением «когтей» ремнями.
— Вот, товарищ майор, здесь ваши товарищи и экипировались, — прокомментировал солдат. — А вообще, как все сложили после освобождения долины Баксана, так и лежит.
— Так и лежит? — переспросил Буторин. — А ну-ка, подожди немного.
Оперативник подошел к груде снаряжения, брошенного кое-как на полу спортзала, и присел на корточки. Отчетливо были видны более светлые места там, где веревки или ботинки были сдвинуты с места. За пару лет на полу скопился толстый слой пыли, как и на самом снаряжении. Хорошо были видны места, где снаряжение трогали, сдвигали с места, поднимали и перекладывали. Ничего удивительного, если Шелестов со своей маленькой группой выбирали себе здесь снаряжение. Осмотр этой груды ничего не даст, понял Буторин. Тут нужно искать другие следы. Да, вот здесь кто-то садился на пол и, видимо, примерял ботинки. Старый деревянный пол со свежими царапинами от «когтей».
— Какие ботинки взяла с собой группа подполковника? — спросил Буторин.
— Я не знаю точно, — пожал солдат плечами. — Они что-то выбрали, потом сложили все в рюкзаки и вышли.
Стали бы примерять альпинисты немецкие горные ботинки? Буторин задумался. Да, они хороши для хождения по горам, по склонам. Так сказать, для повседневной носки в определенной местности. Но для восхождения даже немецкие альпинисты использовали съемные когти на ботинках. Но кто-то немецкие ботинки здесь примерял. И не так давно, судя по свежим царапинам на полу. Поднявшись, Буторин подошел к стене, возле которой лежало снаряжение, и стал осматривать стену, пол возле нее. Дойдя до угла, пошел вдоль второй стены. Есть!
Подозвав к себе солдата, оперативник велел ему посветить спичками, а сам встал на колени и, склонившись к самому полу, стал что-то скоблить перочинным ножом. Выпрямившись, он протянул солдату ладонь, на которой можно было разглядеть частички зеленой и заметно увядшей травы. Но явно не прошлогодней. И земля, еще не окаменевшая в сухом помещении, не превратившаяся в пыль.
— Понимаешь, что это означает? — спросил Буторин.
— Никак нет, товарищ майор, — на всякий случай солдат вытянулся с виноватым видом.
— Это означает, браток, что здесь кто-то вошел с улицы и на подошвах ботинок или сапог занес сюда землю и остатки травы. Зеленой травы. И было это не более недели назад.
— Так ваши же товарищи, —
