Волевой порог - Александр Александрович Тамоников
— Все, ребята, спускаемся вниз, — приказал Шелестов. — Рубин, берешь рюкзак. Береги его как зеницу ока. Оставлять здесь столько взрывчатки нельзя. И нельзя, чтобы все это рвануло здесь, в горах. Обвал неминуем. Пусть и не засыплет перевал, но бед такой обвал натворить может очень много. Приготовить всем оружие и внимательно смотреть по сторонам.
Быстрым шагом, насколько это вообще возможно — передвигаться быстро в горах, группа вернулась к месту, по пути задержавшись у самого удобного места для взрыва. Артемова, подумав, подтвердила, что это самое опасное место и что враг, если решится устроить взрыв, то произведет его, скорее всего, именно здесь. Любой человек, который бывал в этих горах, который знает горы, укажет именно на это место.
Шелестов приказал спускаться на ледник. Первым спускали Рубина с рюкзаком. Артемова показала Шелестову, как страховать товарища, и они сверху стали помогать бойцу спускаться. Рубину помогало то, что большая часть его веса приходилась именно на страховочные веревки, и риска сорваться у него практически не было. Прошло около двух часов, прежде чем Рубин коснулся камней под скалой. Он снял рюкзак, прикрепил веревку для страховки снизу следующего спускающегося.
— Теперь вы, товарищ подполковник, — сказала Людмила. — У меня опыта больше, я буду спускаться последней. Это сложнее всего.
— Хорошо, вам видней, — согласился Максим, стоя перед девушкой и позволяя ей проверять, как на нем закреплена страховка.
Шелестову сначала показалось, что он услышал крик. Или все-таки крик снизу раздался. Понять это и проверять ему не пришлось, потому что далеко внизу под самой скалой вдруг раздалась автоматная очередь. Ей в ответ ударили еще очереди. И снова заговорил автомат Рубина. Шелестов хорошо слышал очереди ППС Рубина и сухой треск немецких «шмайсеров». Сорвав с плеча автомат, Максим поставил ногу на край обрыва и дал длинную очередь вниз. Ему хотелось отвлечь немцев от Рубина, дать возможность ему скрыться. Но скрыться было некуда. Сверху Шелестов хорошо видел четырех нападавших, на его глазах Рубин упал, сраженный очередью. И, падая, он закрыл собой рюкзак со взрывчаткой. Но в одного он все же попал. Диверсант согнулся пополам, зажимая живот, и упал у камней без движения. Шелестов двумя короткими очередями свалил еще одного. Надо пользоваться тем, что ему удобно стрелять сверху вниз, а противнику нет. Но двое диверсантов бросились к рюкзаку, одновременно стреляя вверх.
— Стреляй, Люда! — крикнул Шелестов, пряча голову за камни, меняя позицию и снова стреляя вниз короткими расчетливыми очередями.
Третий диверсант распластался возле тела Рубина, едва не касаясь рукой рюкзака. Четвертый заметался, понимая, что операция не удалась, и тут же упал. Все! Шелестов настороженно смотрел вниз с пятидесятиметровой высоты, поводя стволом автомата в поисках новой цели. Но отсюда с высоты скалы ему было хорошо видно, что людей там больше нет. Живых нет. И спрятаться там негде. Сверху хорошо видны все возможные укрытия. В радиусе двухсот метров вообще ни души. И тут сбоку что-то шевельнулось. Шелестов, едва оторвав взгляд от мушки автомата, быстро глянул вправо и увидел, что вниз летит веревка, разматываясь по пути. Повернув голову, он увидел, что веревка выпала из разжавшейся руки Артемовой. Девушка лежала на самом краю с вытянутой вперед рукой. Видимо, она пыталась спасти страховочную веревку, но пуля угодила ей в голову в самый последний момент. Веревка улетела вниз…
Шелестов подошел к телу, приподнял его и отнес подальше от пропасти. Он положил девушку на спину. Глаза убитой были открыты, и был приоткрыт рот, и казалось, что она хотела сказать: ну вот и я ушла, и моя очередь настала.
— Спасибо тебе, Людмила Артемова, — тихо сказал Шелестов и пальцами осторожно закрыл девушке глаза. — Ты так рвалась сюда, к своему Вадиму. Я думал, ты станешь его искать, а ты просто хотела к нему. И это я должен был еще тогда понять по твоим тоскующим глазам.
Он сел рядом с телом и прислонился спиной к камню. Ветер становился сильнее, и Шелестов поднял и накинул на голову капюшон ветровки. Закрыв глаза, он стал думать. Забитые в скалу крюки остались, но у него нет веревки, нечем страховать свой спуск через вбитые в скалу крюки, нечем привязаться. Спускаться без страховки при его малом альпинистском опыте, держась только за выступы скал, глупо и смертельно опасно. Ему не преодолеть отвесной скалы. Тела немцев? Веревки с ними не было. Но они как-то поднялись в горы, значит, там, где они поднимались, она осталась. Это шанс отсюда выбраться. Нужно пройти по хребту в поисках места, где диверсанты поднялись в горы. В рюкзаке только маленький термос с чаем и плитка шоколада. С таким богатством продержаться можно день, два. Может, и неделю, если не шевелиться. Тут от голода не умрешь, умрешь от холода. Огонь не развести, потому что нет дров, а если бы и были, то сильный ветер задувал бы костер. Нет такого укрытия, скалы или пещеры, где можно было бы спрятаться. Да, хреновая робинзонада.
Шелестов встал, попрыгал на месте, сделал несколько приседаний и махов ногами. Потом стал энергично махать руками, как на разминке в спортзале. Стало немного теплее, и мысли потекли ровнее. Он оставил записку Буторину. Но Буторин может вернуться только завтра. Что я ему написал? Что ушел в горы, с кем ушел и когда намерен вернуться. Место я не указал, потому что сам точно не знал, где буду. Хотя Буторин знает, что мы ищем место, удобное для закладки взрывчатки. И Виктор будет добросовестно ждать моего возвращения завтра. У него много дел здесь, поэтому беспокоиться он станет завтра к вечеру, в ночь. А утром начнет бить тревогу. За день он сможет собрать хоть какую-то команду, чтобы отправиться на поиски. Хотя кого он найдет, когда я сам чудом нашел Артемову, да еще с Рубиным повезло. Больше-то я сам
