Волевой порог - Александр Александрович Тамоников
Солнце поднялось с востока, и длинные тени трех человек прочертили белый снег. Шелестов сдвинул противосолнечные очки, протер глаза и поспешно снова надвинул их на лицо. Снег слепил невероятно. Чистый, почти стерильный, нетронутый. И все же не было чувства восторга, восхищения этой белизной. Может быть, оно было у альпинистов, но Шелестов чувствовал в этом великолепии что-то неискреннее для него, прежде всего какое-то предательство. Красота и первозданность ландшафтов и в то же время война, смерти, тела погибших бойцов, которые так и остались непохороненными где-то в трещинах и под обвалами.
На краю ледника Людмила остановилась, сбросила рюкзак и присела на камень перешнуровать ботинок. Рубин топтался рядом, поправляя страховку, передвигая удобнее автомат. Шелестов подошел к девушке и остановился рядом.
— Видите отвесную скалу? — подняв голову, спросила Людмила и указала рукой. — Вот там, посередине, тянется карниз. Левее он обрывается, а метров через тридцать снова появляется. Там мы столкнулись с егерями. Там погиб Вадим. Если бы карниз не обрывался, немцы могли пойти за нами.
— А где погибли Магомедов и его напарник?
— Там наверху перед второй скалой есть небольшая площадка. Вправо она уходит к хребту. Я не знаю, откуда пришли немцы. Но точно не сверху спустились. Может быть, по хребту пришли и намеревались подняться по юго-восточной скале. Магомедов с напарником отвлек их. Они стали уводить егерей за собой вдоль склона. Когда мы возвращались и тащили Горобца, ни наших, ни немцев не было. Наверное, все погибли.
«Вот они, страшные законы войны, — подумал Шелестов. — Неписаные законы. Идти и искать Магомедова с напарником? Они не вернулись, значит, убиты или тяжело ранены. Горобец в тяжелом состоянии. Идти искать других, и тогда шансы на спасение Горобца падают. Удастся найти еще двух тяжелораненых? Именно так, потому что легко раненные вернулись бы сами. Спасти всех троих не получится. Скорее всего, они умерли бы при спуске. И не остановить гангрену у Горобца. Спасают того, кого еще можно спасти, а потом до конца своих дней несут тяжкий крест вины за то, что не попробовали спасти всех. Чем дальше, тем тяжелее, потому что забываются детали и закрадывается мысль: а вдруг, а может быть…»
Они поднимались по скале методично, осторожно. Шелестов с тревогой посматривал на сосредоточенное, почерневшее от горьких воспоминаний лицо Людмилы, на плотно сжатые губы Рубина. Вот оно, мужество. Снова идти туда, где едва не погибли и где в прошлый раз погибли твои товарищи. Потом они отдыхали, глубоко вдыхая холодный горный воздух. Когда сердцебиение улеглось, а руки отдохнули до такого состояния, что перестали дрожать, Шелестов поднялся.
— Пошли, — кивнул он в сторону гряды. — Надо понять, что там произошло и чем закончилось. Откуда с той стороны могли взяться егеря. Сейчас это опять важно.
Рубин принялся деловито надевать рюкзак, но Максим остановил его, сказав, что идти надо налегке. Людмила перекинула через плечо еще один моток веревки, другой протянула Рубину. Идти далеко не пришлось. На открытых камнях, где сейчас не было наметено снега, удалось найти несколько потемневших автоматных гильз. Метров через пятьдесят встретился первый окоченевший труп немца. Он лежал лицом к склону, значит, фашиста убили, когда егеря шли к скале, по которой поднялись советские альпинисты. Еще два трупа через двадцать метров. Эти немцы явно были убиты, когда преследовали Магомедова и его напарника. Они уже шли в сторону от скалы.
— Вот они, — хриплым от волнения голосом сказала Артемова. И пошла к выступу скалы.
Здесь были четверо немцев, а у самого выступа, уткнувшись головой в камни, лежал боец в ветровке поверх свитера. «Петя Грачев», — остановившись возле тела, констатировала Людмила. Пройдя еще несколько метров, нашли и тело Магомедова. Шелестов заметил, как дрогнуло лицо девушки, как она поспешно отвернулась. Видимо, справиться с собой ей сразу не удалось. Магомедов был жив еще какое-то время после боя. И он тащил в сторону склона рюкзак. Полз, умирая, и тащил за собой рюкзак. Так и умер от потери крови, от холода.
Шелестов разрезал тесемки рюкзака и увидел внутри цилиндры в непромокаемой бумажной упаковке, связанные бечевкой по семь штук. Здесь же лежал смотанный бикфордов шнур. На упаковке каждого цилиндра была хорошо видна фабричная надпись DINAMIT, цифры, обозначавшие серию партии, и характерный символ — немецкий орел, держащий в лапах венок со свастикой внутри. Много жизней спас солдат Магомедов. И тем, что увел егерей от основной группы, и тем, что предотвратил другой взрыв, который готовили фашисты на перевале.
Как они попали сюда? Явно с другой стороны. Оттуда, где еще были наши войска.
Шелестов стал обходить тела убитых немцев, старательно осматривая каждого. Горные ботинки немецкого производства, экипировка, типичная для «эдельвейсов», немецкое оружие. А это что? Шелестов присел возле трупа и стал рассматривать почерневшую кисть руки. На холоде тела относительно хорошо сохранились, и ему удалось рассмотреть на тыльной стороне кисти и пальцах татуировку. Явно уголовную татуировку. А вот и еще одно тело. Лицо не европейское. Это горец. Значит, и тот и другой — проводники из местных. Они помогли немцам пройти через наш тыл и подняться в горы. Теперь понятно. Но раз были такие сложности, значит, «овчинка стоила выделки».
— Людмила! — Шелестов обернулся и замолчал.
Альпинисты уложили тела своих погибших два года назад товарищей на ровной площадке и теперь закладывали их камнями, сооружая холм, могилу, монумент. Ладно, слова подождут. Шелестов вернулся и стал помогать. Через час, когда они закончили и постояли, сняв шапки, когда подняли в воздух стволы автоматов и щелкнули затворами, произведя беззвучный салют товарищам, Шелестов снова заговорил:
— Людмила, немцы шли с проводниками. Они шли куда-то целенаправленно. И не вы, не ваша группа была их целью. Они намеревались заложить взрывчатку и произвести взрыв. Где это можно было сделать наиболее эффективно, чтобы перекрыть перевал?
— Да, вы правы, — кивнула девушка. — Это мы поднимались выше, чтобы обрушить скалы на позиции немцев, а они-то шли с другой целью. Значит, те прикрывали их, а эти с другой стороны зашли, чтобы провести диверсию?
— Там, — указал рукой Рубин. — Мы когда сюда шли, я обратил внимание на карниз. Там обломки скал, растрескались. Если его взорвать, то такая громада сразу ухнет вниз, а по пути соберет еще много тонн породы.
Людмила покрутила головой, озираясь по сторонам и как будто что-то припоминая, и согласилась с Рубиным. То место, о котором он сейчас упомянул, было и правда самым удобным для взрыва. Лавина камней в том месте будет самой большой
