Дмитрий Петров - Холодная ярость
Марина поставила на стол бутылку купленного вина, открыла ее, развернула тортик. Потом зашла в комнату Артема, где мальчик лежал, уютно свернувшись под одеялом, и слушал, как папа читает очередную сказку. Впрочем, сказка не заставила мальчика забыть о важной для него вещи. Увидев вошедшую маму, он хитро сощурился и спросил:
– Мама, а ты не купила?
«Что?» – хотела было уяснить Марина, но тотчас же вспомнила. Да, она снова забыла купить кэпсы! До того как пойти в школу, Артемка и знать не знал про эту игру. А теперь в классе только и разговоров о кэпсах – самой популярной детской игре последних лет. Как ни старалась, как ни расспрашивала сына, Марина не смогла понять, в чем заключается смысл игры в кэпсы. Вроде бы нужно класть на стол или на пол некий картонный кругляш, называемый кэпс, а потом бить по нему сверху еще каким-то кругляшом, чтобы тот перевернулся. Или не перевернулся, черт их разберет, этих мальчишек. Однако Артемка увлекался этими глупыми штуками, и их следовало ему покупать. Похоже было на то, что в младших классах школы ценность и социальное лицо маленького человека определяется как раз наличием или отсутствием дурацких кэпсов.
Сколько дней уже обещала Марина сыну купить эти штуки в ближайшем канцелярском магазине и каждый раз забывала.
– Опять забыла? – обиженно спросил Артем. – А я ведь тебя просил…
– Что? Чего? – вмешался Вадим, не поняв, о чем идет речь. – Что тебе нужно, а мама не покупает, сынок? Скажи мне, я в следующий раз обязательно привезу.
«Какой ты щедрый на деньги Ленки Полосиной», – чуть было не вырвалось у Марины, а вслух она твердо сказала:
– Это наше с Артемкой дело. Не надо ничего привозить, я сама куплю. Завтра же.
Поцеловала сына на ночь и вернулась на кухню – ждать.
«Зачем я так готовлюсь всегда? – мелькнула противная мысль. – Разоделась, накрасилась, купила вина. И так каждый раз… Для этого скота? Да нет, конечно, – вечный комплекс школьной отличницы! Все, что делаешь, нужно делать хорошо. На „пять с плюсом“. Или уж не делай совсем. А как не делать?»
…Утром Марина поднялась заспанная, едва заставила себя встать с постели.
Хорошо еще, что будильник громко звонит, – иначе бы точно не проснулась.
Как угорелая, метнулась в ванную, стерла, смыла размазавшиеся по лицу остатки вечерней обильной косметики. Встала под душ, чувствуя, как от слабости дрожат ноги: после ухода Вадима она не удержалась и допила до конца оставшееся в бутылке вино… А ведь предстоит целый день бегать по городу на своих двоих – нужно обойти пятнадцать школ, это не шутки.
– Мама, ты не забудешь про кэпсы? – уже перед самым входом в школу снова умоляюще спросил Артем. – Точно-точно не забудешь? Знаешь, там есть такие с Незнайкой на Луне. Они очень ценные. Купи с Незнайкой, хорошо?
– Да, – кивнула Марина, подумав, что перед предстоящим ей рабочим днем неплохо было бы завязать для памяти о кэпсах какой-нибудь узелок. Да где его завяжешь?
Целый день она ходила по школам и к вечеру с удовлетворением сказала себе, что план выполнен – все пятнадцать школ она посетила.
Несколько раз в течение дня Марина невольно с тяжелым сердцем вспоминала вчерашнее посещение Вадима. Пока они пили вино на кухне, бывший муж все пытался выяснить у нее, где она теперь работает. Артем проболтался отцу о том, что мама сменила службу и больше не работает в ИДН.
– Так где же? – допытывался Вадим. – В уголовном розыске, что ли?
– Ага, в отделе убийств, – вяло кивнула Марина в ответ. – Да какая тебе разница? Какое теперь тебе дело до моей службы?
– Интересно же, – пожал он плечами. – Занятно же, когда твоя жена – офицер милиции. Любопытная метаморфоза все-таки с тобой приключилась, Маришка. Кто бы мог подумать!
Его глаза вдруг плотоядно блеснули, окидывая взглядом фигуру и останавливаясь на высокой груди, прикрытой шелковым халатиком. Марина чуть вздрогнула: наверное, Вадима возбуждает именно тот факт, что она – милиционер.
– Во-первых, не жена, а бывшая жена, – отрезала она. – А во вторых, тут нет никакой метаморфозы. Все логично. Ты бы лучше рассказал, чем ты сейчас занимаешься. Или ничем – на Ленкиной шее сидишь, как привык всегда?
Ей хотелось как-то ущемить Вадима, задеть его самолюбие. Кажется, удалось, он обиженно надулся.
– Что значит привык? – возмущенно уточнил он. – Когда это я сидел на шее?
– Да всегда, – мрачно усмехнулась Марина, независимо покачивая ногой. – Не у меня, нет. Этого не было, врать не буду. Но сначала сидел на шее у родителей, а теперь что же – к Ленке пристроился?
– Я работаю, – чуть ли не выкрикнул Вадим, но Марина взглядом остановила его – ребенок спит.
– И где ты работаешь, милый? – издевательски проворковала она. – Личным шофером у Ленки? Или она тебя секретарем к себе пристроила – бумажки носить, на машинке стучать? Или ты по хозяйственной части у нее – покупки таскаешь, белье в стирку носишь?
Она нападала намеренно – хотела обидеть Вадима. Если не сделать этого, он в конце вечера снова станет приставать. У него это уже вошло в противную привычку: каждый раз, приходя навестить сына, Вадим ближе к ночи норовил остаться ночевать с бывшей женой. Мало ему, кобелю.
Она ни разу не согласилась, не оставила его у себя. Хотелось бы, конечно, чтобы Ленке Полосиной стало неприятно, но слишком уж высока цена. Лучше быть одной, чем ложиться в постель с предателем.
В этот раз Вадим снова просил оставить его, даже лез к Марине руками. Она закрыла глаза и заставила себя забыть о том, какими ласковыми и умелыми могут быть эти руки. Нет, к черту, забыть! И руки Вадима она оттолкнула от себя.
Пусть идет к своей образине. Правда, потом пришлось-таки допить бутылку вина до конца, иначе бы не заснула…
А сейчас Марина испытывала удовлетворение от первого дня поисков.
Пятнадцать школ за один день – это не шутки.
Методика была нехитрой: Марина шла прямо к завучу или заместителю директора по внеклассной работе и предъявляла фотографии детей, сделанные с видеозаписи.
– Узнаете кого-нибудь? – спрашивала она, после чего в каждой школе начиналась волынка. Кто-то из снятых детей казался похожим на кого-то из учеников. Звали учителя или двух учителей сразу. Найти их оказывалось сложно – кто на уроке, кто болеет. В конце концов все собирались и опознание начиналось снова. И результат почти всегда оказывался расплывчатым: то ли эти дети, то ли нет, а просто похожи…
– Вот этот вроде похож на Васю Сидорова из четвертого «В», – говорила завуч, тыча пальцем в фотографию. – А девочка вот эта – ну просто вылитая Даша Иванова из пятого «Г»… Или не она. Кто их знает…
Впрочем, все старались помочь, ломали головы и всматривались в снимки очень добросовестно, как могли.
Сама Марина с якобы «опознанными» детьми не встречалась – только помечала имена в блокноте на будущее. К таким беседам с детьми нужно подходить очень осторожно, нельзя спешить. Если это действительно те самые дети, то очень важно не спугнуть их неумелыми топорными расспросами. Они замкнутся, и тогда вытянуть из них что-нибудь станет очень трудно. Скорее всего, они вообще ни в чем таком не признаются.
Вечером, не чувствуя под собой ног, Марина притащилась из последних сил в отдел. Зачем она шла? Наверняка ведь там уже никого нет, все разбрелись по домам. Но что-то подсказывало: Вербин сидит на месте и ждет ее.
За короткий срок своей службы в отделе Марина успела заметить, что Вербин никогда не спешит домой. Он засиживался позже всех и оставался в своем кабинете, когда никого уже не было. А в те вечера и ночи, когда проводились спецоперации, майор просто расцветал: казалось, что именно тогда из него особенно брызжет энергия, он бывал попросту неутомимым.
Что это – рвение по службе, или у Вербина имеются какие-то причины не торопиться домой?
О личной жизни своего начальника Марина не знала почти ничего, кроме того, что кратко между делом сообщали новые коллеги. Однако в их словах не содержалось ничего необычного, они были малоинформативны, выражаясь милицейским языком. Есть жена, детей нет, живут вдвоем в малогабаритной квартире где-то в центре города. Стандартно, что тут можно добавить?
Вот и сейчас, едва войдя во двор, Марина увидела, что среди темных окон обезлюдевшего к вечеру отдела светится только одно – кабинет Вербина.
– Ну как? – спросил он, увидев бледную от усталости Марину. – Выполнила план – пятнадцать школ в день?
– Да. – Она без сил опустилась в продавленное кресло и с наслаждением вытянула гудящие от ходьбы ноги.
– Пятнадцать школ. Девять детей якобы оказались похожими на тех, с фотографий.
Майор вздохнул и поежился. Он заранее предполагал, как все будет развиваться. Из пятнадцати обойденных школ выявились девять похожих детей. Это значит, что, когда Марина обойдет все, таких детей станет примерно пятьдесят. И со всеми нужно будет отдельно беседовать, с каждым. Беседовать внимательно, кропотливо. Зная при этом, что почти никто из них не имеет никакого отношения к видеокассетам. Разве можно искать иголку в стоге сена?
