Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

«Постарайся представить, как это было», – сказал себе Кондор.

Скорее всего убийца сначала нокаутировал Питера. Потом подтащил его к камину. Затем убил, а после этого распял. Даже если исходить из того, что нападавший действовал в соответствии с заранее разработанным планом, исполнено все было почти гениально.

Если хочешь подставить сумасшедшего, обставь все так, как будто действовал именно сумасшедший.

От тела убитого исходил запах сырого мяса. Питер был похож на надувную куклу, из которой частично выпустили воздух. Обхватив труп за талию, Кондор почувствовал, что кобура Питера пуста.

Значит, в официальной версии происшествия будет указано, что он, Кондор, завладел его оружием.

Теперь его, Кондора, можно считать вооруженным и очень опасным. Сумасшедший профессионал, хорошо обученный, да еще с пистолетом – это в самом деле серьезно.

Наверняка в наскоро составленном психологическом портрете разыскиваемого, то есть его, Кондора, будут следующие слова: «Тот факт, что убийца перерезал жертве горло, указывает на наличие серьезного психического расстройства. Вырванные глазные яблоки говорят о том, что убийца не хочет, чтобы его видели. Это означает, что он может напасть на любого человека, принятого им за преследователя».

При обнаружении немедленно открыть огонь на поражение – нет, такого в официальном приказе не будет.

Но подобные вещи подразумеваются и читаются между строк, поэтому все было задумано очень грамотно.

Что маньяк-убийца сделал бы с глазами своей жертвы, вырванными из глазниц?

Психиатры наверняка сказали бы, что он либо будет считать их трофеем, либо не будет знать, как от них избавиться, и потому скорее всего оставит у себя.

Если они найдут у тебя эти глаза или каким-то образом привяжут их к тебе…

Да, представить его маньяком, вырывающим или выкалывающим глаза у своих жертв, вполне возможный вариант. Особенно если после того, как кто-нибудь – кто угодно – возьмет его живьем или просто пристрелит, у него обнаружат целую коллекцию таких «трофеев». А это означает…

Это означает, что он попал в жернова машины.

Вот почему лысый Питер оказался в его доме.

Сколько у тебя времени до того момента, когда они до тебя доберутся?

Как раз в этот момент в здании комплекса «Z» заместитель начальника отдела внутренних ресурсов подошел к дверям своего кабинета и выкрикнул:

– Дозье! Иди сюда! Дэвид, Харрис – вы тоже!

Кондор тем временем продолжал торопливо обыскивать распятый труп. Кобуры, укрепленной на лодыжке, он не обнаружил, поэтому его надежда извлечь из нее оружие и стать настоящей, а не вымышленной угрозой сразу же испарилась. О том, чтобы забрать у убитого сотовый телефон, разумеется, нечего было и думать, – по нему легко можно было установить его, Кондора, местонахождение. То же самое относилось к кредитным карточкам Питера. К тому же, если бы он взял их, это выглядело бы так, будто он запаниковал, а этого ему не хотелось.

Лысый секретный агент с перерезанным горлом и пустыми глазницами распят на твоем камине.

Ты по самое горло в дерьме, приятель.

Скорее всего в докладах о тебе напишут: убит при попытке оказать сопротивление.

Или же все будет представлено так, будто ты вдруг решил сдаться. Не будет никаких судебных процессов – тебя просто-напросто запрут до конца жизни в какой-нибудь психушке.

В это время находившийся в вестибюле комплекса «Z» опытный агент по имени Сэми, пользующийся огромным уважением многих своих коллег, увидел, как одна из его протеже в компании еще двух агентов торопливо выходит на улицу, где всех троих ожидает оперативная машина. Его знакомая и бывшая подчиненная заметила Сэми и, держа правую руку на пряжке ремня, сжала ее в кулак. Это означало: ситуация становится опасной.

Кондор метнулся на кухню, схватил холщовую сумку, засунутую между кухонной стойкой и холодильником, и бросился обратно в гостиную.

Затем остановился и пристально уставился на стену с газетными вырезками, переводя взгляд с одного листка с тремя проколами на другой.

Угадай-ка, что я пытаюсь сказать!

В доме и на улице стояла полная, абсолютная тишина.

Не скрипели доски забора.

Даже соседская собака не лаяла.

Никаких призраков. Ничего. Только время бесшумно продолжает свой бег.

Вин сгреб висящий на стене синий плащ с капюшоном и увидел на нем темные пятна – это явно были не следы дождя. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он даже не стал смотреть, на месте ли контрольная растяжка из зубной нити. Убийцы ушли, но они обязательно вернутся.

В стенном шкафу в спальне стояли три картонные коробки с разнообразным хламом. Большая часть их содержимого взялась неизвестно откуда, однако в средней коробке…

Она весила фунтов сорок. Внутри были книги, которые в принципе могли представлять для него интерес. Еще там была кожаная куртка-«пилот» с застежкой-молнией. В нее был завернут какой-то тяжелый предмет размером с буханку хлеба. Развернув куртку, Кондор достал черную гипсовую статуэтку мальтийского сокола. Статуэтка, впрочем, не представляла для него никакой ценности. Ему нужна была именно куртка, в которую он когда-то завернул изображение птицы. Он, разумеется, в свое время постарался, чтобы все выглядело так, будто его целью было уберечь статуэтку от повреждений. Теперь он искренне надеялся, что ему удалось ввести в заблуждение тех, кто обыскивал его дом.

По крайней мере никто не фотографировал на айпад ни куртку, ни Вина в ней.

Кондор сложил куртку и запихнул ее в холщовую сумку. Задвинул картонные коробки обратно в шкаф. Вынул из выдвижного ящика пару нательного термобелья и чистые носки.

Посмотрел на свое отражение в зеркале в ванной комнате.

Итак, он в бегах.

Опять.

– Да, – сказал Кондор, обращаясь к своему отражению и к призракам. – Но тогда я был молодым.

Он достал из стенного шкафчика и побросал в сумку мочегонные таблетки, обезболивающее, бета-блокаторы, детский аспирин и поливитамины. Туда же отправилась упаковка валиума. «Если тебе удастся оставаться в живых достаточно долго, – сказал себе Кондор, – ты должен будешь хотя бы иногда спать». Теперь – зубная щетка.

Затем он окинул взглядом ряды флаконов с седативными средствами.

Пусть они попробуют убить настоящего тебя.

Вин резко захлопнул дверцу шкафчика.

Взял из тумбочки под раковиной желтые резиновые перчатки.

Сунул в карман цилиндрический фонарик размером чуть больше футляра от губной помады.

Затем придвинул табуретку к белой стене напротив того места, где кончался лестничный марш. Он нередко испытывал искушение вопреки инструкциям повесить на эту стену какую-нибудь картину или плакат с изображением киногероя – например, Ли Марвина с «магнумом» в руке…

Стоп!

Вин рывком вытащил пояс из черно-красного купального халата, висящего на крючке в ванной. В свое время он купил его именно ради пояса, и теперь этот пояс должен был ему помочь.

Продев кожаный брючный ремень в ручки холщовой сумки, он снова застегнул пряжку на поясе. Теперь ремень удерживал и брюки, и сумку.

Затем Вин разулся, связал ботинки вместе с помощью шнурков и повесил их на шею.

Привязал один конец матерчатого пояса халата к ножке табуретки, а другой – к щиколотке левой ноги.

Чуть не забыл!

Кондор отбросил сотовый телефон, который упал на пол в спальне.

Надел желтые резиновые перчатки.

– Гав! Гав, гав, гав! – дала о себе знать соседская собака.

«Интересно, на кого она лает», – подумал Кондор.

Встав на табуретку, он вытянул руки вверх и, не оставив благодаря перчаткам ни единого пятнышка на белой потолочной панели, отодвинул ее в сторону. За ней открылось свободное пространство между потолком и крышей.

– Гав! Гав, гав!

Ухватившись за край отверстия в потолке, Кондор, левой ногой стоя на табурете, уперся правой (она была в носке и потому тоже не должна была оставить никаких следов) в белую стену, глубоко вдохнул и, рывком подтянувшись, повис на локтях. Затем, вытянув одну руку, ухватился за перекладину в подкрышном пространстве и медленно выбрался наверх, таща за собой сумку, подвешенную к поясу, и табуретку, привязанную к ноге.

Оказавшись на чердаке, он перевел дух и первым делом освободился от табуретки.

– Гав, гав!

Что-то или кто-то, находящийся за дверью цвета морской волны, буквально сводил соседскую псину с ума.

Потное лицо Кондора обдало прохладой.

Он аккуратно вернул на место белую потолочную панель.

Раздался треск разлетающейся на куски входной двери – кто-то вломился в дом.

Аккуратно сняв желтые резиновые перчатки, Кондор сунул их в холщовую сумку, отсоединил сумку от поясного ремня. Потом отвязал пояс халата от щиколотки левой ноги и обулся. Красные всполохи проблескового маячка возникли в переулке справа от дома. Возьмешь левее.