Без права на ошибку - Ли Чайлд
Ричер кивнул:
– И к концу беседы, мне кажется, мы все согласимся, что сказанное здесь и должно оставаться в тайне.
– Так о чем вы хотите поговорить?
– Мистер Стайвесант велел нам соблюдать несколько основных правил, – начал Ричер. – А я прямо сейчас собираюсь нарушать их. Дело в том, что Секретная служба перехватила шесть сообщений с угрозами в ваш адрес. Первое пришло по почте восемнадцать дней назад. Еще два тоже были доставлены почтой, а три – скажем так, курьером.
Армстронг молчал.
– Похоже, вас это не удивило, – заметил Ричер.
– Политика полна сюрпризов, – пожал плечами вице-президент.
– Думаю, да, – сказал Ричер. – На всех шести листах с посланиями есть отпечаток большого пальца. Мы провели работу и обнаружили, что отпечаток принадлежит одному старику, живущему в Калифорнии. Палец ампутировали, забрали с собой и в дальнейшем использовали как подобие резинового штампа.
Армстронг ничего не сказал.
– Второе послание было обнаружено на столе в кабинете самого Стайвесанта. В конце концов мы доказали, что сообщение оставил там специалист по видеонаблюдению Нендик. Злоумышленники похитили его жену и, угрожая ее убить, вынудили его это сделать. Нендик был так напуган, что нервная система не выдержала и он впал в некое подобие комы. Но мы полагаем, что к тому времени его жена на самом деле уже была мертва.
Армстронг продолжал молчать.
– В Секретной службе работает научный сотрудник Суэйн. Он, изучая факты этого дела, пришел к важному умозаключению. Он сделал вывод, что мы ошиблись в подсчетах. Он понял, что Нендик сам по себе играл роль отдельного послания, и, таким образом, всего посланий получилось не шесть, а семь. Потом мы добавили в этот ряд старика из Калифорнии, которому отрезали большой палец, – теперь посланий получилось восемь. Кроме того, во вторник в разных местах произошли два убийства, которые стали девятым и десятым посланиями. Одно убийство случилось в Миннесоте, другое – в Колорадо. В качестве своеобразной демонстрации злоумышленники застрелили двух человек, никак не связанных друг с другом, если не считать фамилии – Армстронг.
– Не может быть, – пробормотал Армстронг.
– Итак, всего десять посланий, – продолжал Ричер. – И цель у всех одна – запугать и измучить вас. Вот только ни об одном из сообщений вам не сказали. Но потом мне пришла в голову мысль: а не ошибаемся ли мы в подсчетах по-прежнему? И знаете что? Я уверен, что да. Думаю, посланий было не менее одиннадцати.
В небольшом помещении воцарилась тишина.
– И какое же вы считаете одиннадцатым? – спросил наконец Армстронг.
– Оно проскользнуло незамеченным, – ответил Ричер. – Пришло по почте, адресованное лично вам, и сотрудники Секретной службы не восприняли его как угрозу. Что-то, что ничего не значило для них, но значило очень много для вас.
Армстронг ничего не говорил.
– Я думаю, это послание пришло первым, – продолжил Ричер. – Скорее всего, еще в самом начале, до того, как Секретная служба осознала, что вам угрожают. Что-то вроде анонса представления, понять который могли только вы. Поэтому, как мне кажется, вам с самого начала обо всем было известно. Я уверен, вы прекрасно знаете, чьих рук это дело и каков мотив.
– Погибли люди, – сказал Армстронг. – Вы предъявляете мне чертовски смелое обвинение.
– То есть я не прав?
Армстронг промолчал.
– Ключевые слова так и не прозвучали. – Ричер наклонился вперед. – Дело в том, что если бы там, подавая индейку, стоял я, и началась бы стрельба, и кто-то закрыл меня собой, а потом истек кровью до смерти, рано или поздно я бы спросил: да кто эти люди, черт возьми, такие? Чего, черт возьми, они хотят? Почему, черт возьми, они такое совершили? Вопросы довольно простые. И задавал бы я их громко и отчетливо, уж поверьте на слово. Но вы их не задавали. После происшествия у приюта мы с вами встречались дважды. В подвале Белого дома, а потом в офисе Секретной службы. Вы сказали много чего. В частности, вы спросили: преступников уже схватили? Вот что заботило вас больше всего. Но вы ни разу не поинтересовались, кто они и каким может быть мотив. Почему? Объяснение тут только одно. Вы это знали с самого начала.
Армстронг по-прежнему молчал.
– Думаю, ваша жена тоже все знает, – продолжал Ричер. – Вы упомянули, как она злится на вас за то, что люди подвергаются такой опасности. Не думаю, что она говорила вообще, абстрактно. Уверен, ей известно о том, что вы все знаете, и она считает, что вы давно должны были об этом рассказать кому следует.
Армстронг продолжал молчать.
– Поэтому, думаю, вы немного чувствуете вину, – добавил Ричер. – Именно из-за нее вы по моей просьбе согласились сделать по телевидению заявление и именно из-за нее вдруг захотели присутствовать на панихиде. Наверное, вы испытываете угрызения совести. Ведь вы все знали, но никому ничего не сказали.
– Я политик, – произнес Армстронг. – А у политиков сотни врагов. И нет никакого смысла строить предположения.
– Чушь собачья, – отрезал Ричер. – Это не касается вас как политика, а касается вас как человека. Ваш политический враг – какой-нибудь фермер, выращивающий сою в Северной Дакоте, которого вы сделали на десять центов в неделю беднее, изменив размер субсидии. Или напыщенный старый сенатор, которого вы в чем-то не поддержали. Фермер мог затеять против вас мышиную возню во время выборов, а сенатор – дождаться подходящего момента и подставить на каком-нибудь важном заседании. Но ни тот ни другой не способен на то, что делают преступники сейчас.
Армстронг все так же продолжал молчать.
– Я не дурак, – добавил Ричер. – Я просто зол, потому что на моих глазах истекла кровью дорогая мне женщина.
– Я тоже не дурак, – заявил Армстронг.
– А я думаю, что дурак. К вам возвращается прошлое, а вы думаете, что можете просто отгородиться от него, надеясь, что все в конце концов кончится хорошо? Неужели вы не понимали, что так и случится? Вы не видите дальше собственного носа! Думали, что уже прославились на целый свет, лишь побывав в палате представителей и в сенате? Вовсе нет. До начала летней предвыборной кампании обычные люди ничего про вас не слышали. Думали, ваши секретики больше никому не интересны? Ну, это тоже не так.
Армстронг молчал.
– Так кто эти люди? – спросил Ричер.
– А вы сами как считаете? – пожал плечами вице-президент.
– Я считаю, что у вас бывают приступы неконтролируемой агрессии, – сказал Ричер, выдержав паузу. – Как и у вашего отца. Думаю, что до того, как вы научились сдерживаться, от вашей руки пострадали многие.
