Без права на ошибку - Ли Чайлд
Бэннон, похоже, смутился, но ничего не сказал. Молча встал и вышел. Дверь за ним со щелчком закрылась. В комнате опять стало тихо. Стайвесант сидел на месте и тоже, кажется, испытывал некоторую неловкость.
– Нам нужно поговорить, – произнес он.
– Вы нас увольняете, – догадалась Нигли.
Он кивнул и достал из внутреннего кармана пиджака два тонких белых конверта.
– Это больше не внутреннее расследование, – вздохнул он. – Сами понимаете. Слишком уж оно разрослось.
– Но вы же осознаете, что Бэннон ищет не там, где надо.
– Надеюсь, он тоже это осознает, – сказал Стайвесант. – И тогда, может, станет искать там, где надо. А мы пока будем охранять Армстронга. Начиная с этой безумной затеи в Вайоминге. Будем делать то же, что и всегда. Да больше мы ничего и не можем. Мы действуем постфактум – защищаемся, а не нападаем. У нас нет законных оснований нанимать посторонних и позволять им действовать на опережение.
Он пустил первый конверт по гладкой блестящей поверхности стола. Толкнул его как раз с такой силой, чтобы конверт проскользил ровно шесть футов и завертелся на месте перед Ричером. За ним заскользил и второй, пущенный более мягким движением, и остановился перед Нигли.
– Чуть попозже, – попросил Ричер. – Увольте нас чуть попозже. Дайте доработать остаток дня.
– Зачем?
– Нам надо поговорить с Армстронгом. Только я и Нигли.
– О чем?
– Кое о чем очень важном, – ответил Ричер и замолчал.
– О том, что мы обсуждали утром? – уточнила Нигли.
– Нет, о том, о чем я думал ночью.
– Чего-то не хватает, что-то не сделано?
Он покачал головой:
– Нет. Не сказано.
– Не сказано?
Ричер не ответил. Просто пустил оба конверта по столу обратно к Стайвесанту. Тот прихлопнул их ладонью. С неуверенным видом взял, в карман пока не убирал.
– Позволить вам говорить с Армстронгом с глазу на глаз я не могу. Только в моем присутствии, – предупредил он.
– Придется позволить, – отозвался Ричер. – Только так вице-президент будет говорить вообще.
Стайвесант промолчал. Ричер глянул на него:
– Расскажите, как устроена ваша почтовая система. Как давно вы проверяете письма, которые получает Армстронг?
– С самого начала, – ответил Стайвесант. – С тех самых пор, как его выдвинули кандидатом. Это совершенно стандартная процедура.
– И как она работает?
Стайвесант пожал плечами:
– Достаточно просто. Сначала агенты у него в доме в Вашингтоне вскрывали все, что приходило туда, агенты в сенате – все, что приходит туда, а человек в Бисмарке следил за местной почтой. Но после первых двух посланий с угрозами мы решили для удобства сосредоточить все здесь.
– Но остальные сообщения, помимо угроз, всегда потом передавались ему?
– Само собой.
– Вы знакомы с Суэйном?
– С нашим научным работником? Немного знаком.
– Вам стоит его повысить. Или выдать ему премию. Ну или хотя бы крепко поцеловать в лоб. Потому что он единственный человек здесь, включая и нас с Нигли, у которого в голове есть оригинальные мысли.
– И какие же это мысли?
– Нам нужно поговорить с Армстронгом. Как можно скорее. Только он, я и Нигли. Потом считаем, что мы уволены, и больше вы нас никогда не увидите. И Бэннона тоже больше никогда не увидите. Потому что уже через пару дней ваша проблема будет решена.
Стайвесант положил оба конверта в карман пиджака.
Поскольку настало следующее после Дня благодарения утро, Армстронг находился в добровольной ссылке и общественными делами не занимался. Организовать встречу с ним было крайне сложно. Сразу после совещания в конференц-зале Стайвесант назначил на должность Фролих одного из шести ее соперников-мужчин, и тот уже строил из себя мачо: мол, ну теперь наконец все будет как положено. В присутствии Стайвесанта затрагивать эти болезненные темы новый руководитель группы, конечно, не мог, зато мог чинить Ричеру и Нигли всевозможные препятствия, что и делал. Камнем преткновения стало устоявшееся десятилетиями правило, согласно которому находящемуся под охраной лицу оставаться наедине с посетителями без присутствия хотя бы одного агента защиты нельзя. Ричер понимал, что правило вполне разумное. Даже если бы их с Нигли обыскали до белья на предмет оружия, они бы голыми руками смогли разорвать Армстронга на куски за полторы секунды. Но им требовалось встретиться с вице-президентом наедине. Это было жизненно важно. Стайвесанту не хотелось в первый же день глушить инициативу нового сотрудника, но в конце концов, сославшись на инструкции Пентагона о правилах безопасности, он постановил, что двух агентов непосредственно за дверью будет достаточно. Затем позвонил Армстронгу домой, чтобы обсудить ситуацию с ним лично. Положив трубку, сказал, что, судя по голосу, Армстронг чем-то обеспокоен и он обещал перезвонить.
Они прождали двадцать минут. Армстронг перезвонил и сообщил Стайвесанту три вещи. Во-первых, здоровье матери вице-президента внезапно ухудшилось, так что – и это во-вторых – он вылетает в Орегон нынче же днем, а значит – это в-третьих, – встреча с Ричером и Нигли должна быть недолгой и начнется только через два часа, поскольку ему нужно собраться в дорогу.
Ричер и Нигли отправились в кабинет Фролих, чтобы подождать там, но кабинет уже успел занять ее преемник. Ричер заметил, что маленькое комнатное растение куда-то исчезло. Мебель расставили иначе. Все поменялось. От Фролих остался лишь едва различимый аромат духов в воздухе. Так что им пришлось отправиться к стойке дежурного и расположиться в кожаных креслах. Беззвучно работал телевизор. Шли новости, и они еще раз увидели, как погибает Фролих – замедленные кадры в полной тишине. Увидели часть заявления Армстронга, сделанного после происшествия. Затем возле Гувер-билдинг Бэннон давал интервью. Они не просили сделать громче: знали, о чем он говорил. Потом показали самые интересные моменты футбольных матчей, сыгранных в День благодарения. Наконец Стайвесант позвал Ричера и Нигли в свой кабинет.
Секретарши на месте не оказалось. Длинными выходными она явно наслаждалась дома. Они прошли через пустую приемную и сели за безупречно чистый стол напротив Стайвесанта, а он принялся разъяснять условия встречи с Армстронгом.
– Физические контакты запрещаются, – сказал он.
– Даже рукопожатие? – улыбнулся Ричер.
– Думаю, рукопожатие – это нормально, – ответил Стайвесант. – Но не более того. О текущем положении дел вице-президенту не рассказывать. Он ничего не знает, и я не хочу, чтобы узнал от вас. Понятно?
Ричер кивнул, а Нигли сказала:
