Андрей Воронин - Бросок Аркана
"Что они ищут-то? – подумал Аркан, и вдруг взгляд его упал на собственный рюкзак. – Уж не наркоту ли?!"
Страшная догадка окончательно выбила парня из душевного равновесия.
Из-за этого порошка, из-за этой отравы перебить целый взвод?! Из-за этих проклятых наркотиков отправлять на тот свет совсем еще мальчишек, которые не успели и пожить толком?! Из-за этой гадости преследовать их целый день, стараясь не отстать, а потом, рискуя собственными шкурами, устроить ночную резню?!
Все это было выше его понимания.
В приступе внезапной ярости Аркан со всего размаха врезал прикладом автомата по вещмешку, выругавшись так, как еще никогда в жизни не ругался.
"Погоди-ка! – странный проблеск вдруг мелькнул в его сознании. Он понял – что-то здесь не так. – Погоди, надо подумать!"
Аркан вытащил из нарукавного кармана пачку сигарет и закурил, стараясь пускать дым к земле, чтобы он не привлек внимания врагов.
Во-первых, откуда могли взяться эти "духи"?
По данным авиаразведки и агентурным сведениям, их взвод позавчера вечером выбросили в совершенно "чистом" районе. Ведь именно в этом состояло главное преимущество места их десантирования: им предстояло свалиться на "духов", окруживших заставу, как снег на голову.
Аркан сам шел в дозоре, а потому мог быть уверен в том, что в пути они с "духами" и близко не пересекались. Плюс ко всему он сам задавал темп движения взвода, и если бы "духи" даже каким-то образом сели десантникам на хвост, удержаться бы не смогли – им просто не хватило бы сил догнать ребят так быстро.
Значит, "духи" подошли с другой стороны, а именно спереди, от заставы…
Да, иного быть не может – это одна из тех группировок, которые блокировали заставу!
Но, во-вторых, откуда басмачи могли узнать о найденных наркотиках?
Даже во взводе только один Варик знал, что несет в своем вещмешке Аркан. Да еще лейтенант Сергеев доложил по рации в штаб о находке, но его сообщение Аркан слышал сам – доклад был настолько закодирован непереводимыми словечками, что для "духов" понять его смысл было бы практически невозможно, даже если бы "духи" и смогли перехватить передачу.
Странно все это!
Но ведь он сам видел, как рылись сейчас в вещмешках ребят таджики!
Аркан чувствовал даже со своей позиции, как они нервничают и торопятся. Он заметил, как говорит с кем-то по маленькой переносной рации их командир – высокий и худой мужчина в черном халате, черной чалме, с черной бородой. Таджики явно искали что-то, но искать в вещах бойцов спецназа, кроме карт и вооружения, было нечего. Если карты и автоматы "духов" не интересовали, значит, искать они могли только одно – наркотики.
А морфин лежал сейчас в вещмешке Аркана…
Толик вдруг понял, что теперь именно он стал объектом охоты номер один – "духи" должны догадаться, что наркотики или спрятаны где-то в горах, или с ними просто кто-то ушел.
Он вдруг понял, что ему надо уносить ноги, не дожидаясь, пока в горах начнется тотальная облава, объектом которой будет он со своими двумя оставшимися гранатами и тремя магазинами патронов.
А еще он понял, что, кроме наркоты, в его вещмешке осталась только фляга воды и одна банка гречневой каши с тушенкой. Продержаться здесь, в горах, с таким запасом провианта можно было от силы два дня. Следовало спешить к своим.
Толик подумал, не податься ли ему на соседнюю заставу.
Он не знал, как она называется, не знал, какая там сейчас обстановка. Он знал только одно – посты наших погранцов расположены вдоль границы на расстоянии в пятьдесят километров друг от друга. Если все будет нормально, если удача окажется на его стороне, если он не заблудится без карты и сумеет сориентироваться, то у него есть шанс к завтрашнему вечеру добраться до цели.
Если же не успеет.
Надеяться на милосердие местных жителей вряд ли приходилось, даже если бы он набрел вдруг на какой-нибудь кишлак в этих пустынных, весьма редко заселенных горах.
Толик выбросил из вещмешка все лишнее, оставив только наркотики, еду и воду, затем рассовал по карманам остатки боеприпасов, укрепил мешок на спине, еще раз подтянув лямки, и взял в руки автомат.
Теперь он готов был отправиться в нелегкий путь.
И в этот момент горы вздрогнули и загудели.
Вековая тишина и покой вновь оказались нарушены, взорваны, уничтожены звуками совсем близкого боя.
Аркан автоматически взглянул на часы – как раз одиннадцать.
Время "Ч"!
Значит, второй взвод все же вышел на боевые позиции и, не дожидаясь появления ребят Сергеева, решил атаковать "духов", чтобы деблокировать заставу.
Бой, без сомнения, шел совсем неподалеку – где-то за перевалом, там, где и предполагал встретить бандитов лейтенант Сергеев. Если бы не ночное нападение на взвод Аркана, то сейчас "духам" пришлось бы весьма несладко. А теперь невозможно было предсказать, чем кончится схватка.
Но все же совсем рядом, всего в нескольких километрах, бились с врагом свои – ребята из соседнего взвода.
Толик хорошо знал их всех. Он понимал, что им сейчас нелегко. Но он знал, что пробиться к ним – пожалуй, его единственная надежда. Ведь о них знает штаб, их постараются поддержать авиацией. Им на помощь, в конце концов, могут перебросить еще несколько подразделений.
И Аркан, не раздумывая больше, направился на звуки близкого боя…
* * *Эта ночь показалась ребятам на заставе "Красная" почти райской – "духи" как будто устали долбать позиции наших бойцов из своих минометов каждые десять минут и обрушивать шквал пулеметного огня на каждый шорох или огонек сигареты. Впервые за всю неделю парни сумели более или менее выспаться и привести себя в порядок.
Молодые солдаты были вне себя от радости – им показалось, будто все уже заканчивается, будто еще чуть-чуть, и заставу деблокируют и жизнь войдет в свое обычное, пусть и не слишком легкое и комфортное русло.
Куда хуже настроение было у стариков. Прослужив на этой точке не один месяц, они успели изучить повадки "духов", и теперь не видели в странном затишье ничего радостного, считая его затишьем перед бурей.
Деды и дембеля знали, что если бы "духи" решили уйти, вдруг почувствовав неладное, то они сделали бы это быстро, в один миг – просто растворились бы в горах, словно осада была всего лишь жутким сном. Если же "духи" затихали, но при этом оставались на месте, не исчезая и периодически напоминая о себе стрельбой, это могло означать лишь одно – они готовятся к решительной атаке или задумали еще что-то мерзопакостное. В любом случае раньше утра узнать наверняка о планах противника было невозможно.
Только командир заставы капитан Терентьев более или менее реально представлял себе, чем заняты в эту ночь обложившие их заставу басмачи, но и его смутные догадки требовали подтверждения.
Лишь утром капитану Терентьеву все стало ясно.
– "Курица", я "Гнездо", – ожила радиостанция, назвав позывные штаба соединения. – Ночью исчезла "Кукушка", она не выходит на связь.
Как поняли, прием?
– Понял, – предательски дрогнувшим голосом ответил капитан. – Куда "Кукушка" исчезла?
– А нам откуда знать? Я же сказал – не вышла на связь, – Терентьев представил себе, как недоуменно пожимает плечами офицер связи в штабе, говоривший сейчас в микрофон. – Может, они где-то рядом, а может, заблудились…
– Ночью в горах был бой, – перебив его, совершенно спокойно, словно о чем-то обыденном и неинтересном, доложил командир "Красной".
– Вы уверены? – в голосе штабного связиста послышалось напряжение. – Вы точно слышали бой?
– Хоть и контуженные мы все тут, но пока еще не до конца глухие, ясно?
– Та-ак!.. Я доложу об этом немедленно. Следующий сеанс связи через час. Как поняли? Прием!
Однако снова на связь "Гнездо" вышло лишь часа через два, и Терентьев сразу же узнал донесшийся из наушников голос полковника Игнатенко.
– Привет! Узнаешь меня?
– Узнаю.
– Ну, рассказывай, как там у вас дела?
– Нормально, товарищ пол…
– Тебе говорили, что Сергеев исчез? – не дослушав, прервал начальника заставы Игнатенко.
– Так точно. Мне сообщили еще утром, что "Кукушка" на связь не вышла.
– Ты понимаешь, что это значит?
– Так точно, догадываюсь.
– Ну так слушай. Время "Ч" – одиннадцать.
Поможешь "Вороне" встречным ударом. "Ворона" вышла на рубеж и готова, через час доложишь о готовности и ты. Ясно?
– Так точно.
– Это первое. А второе… Ты не узнавал там…
Что там слышно, а?
– Товар пропал.
– В смысле?
– Нет его нигде.
– Как? Они же сказали…
– Нигде не нашли.
Игнатенко замолчал, и капитан явственно представлял себе, как он сейчас задумчиво сопит, стараясь переварить и осознать только что услышанную весть.
