Андрей Воронин - Бросок Аркана
Кто-то уже успел отойти к заставе, и ребята пытались организовать там огневую поддержку, работая из пулеметов ДШК по склонам, где засели "духи", но пулеметы быстро накрывались огнем вражеских гранатометов. Казалось, что теперь "духи" сосредоточили основное свое внимание на заставе, давая передышку залегшим на открытом месте пограничникам.
Правда, передышка была весьма относительной – командир заставы не мог даже толком оценить свои потери, не мог сориентироваться, где расположились его бойцы и что они делают. Он не видел ни одного своего сержанта, ни одного офицера, и это обстоятельство его особенно встревожило.
Отшвырнув в сторону только начатую сигарету, капитан Терентьев снова схватил микрофон:
– "Курица" на связи. Срочно нужны "вертушки", все! Мы не можем больше держаться.
– Спокойно, вас понял, – голосом Кашпировского отозвался штаб. – Держитесь, держитесь…
Сейчас командование как раз решает…
– Что решает?! – заорал вне себя Терентьев – Сколько можно решать, бля? Ты нам уже полтора часа мозги трахаешь… Вы там уже всех нас похоронили. Какая, бля, помощь?! Ждите, бля, помощь… "Гнездо", ну я прошу тебя, мобилизуй все, слышишь? Позови срочно к рации начштаба!
– Ну не нервничай ты так. Вылетели уже "вертушки" к вам, скоро будут…
– Когда они вылетели, на хрен? Сколько будут лететь, в конце концов? Мы тут уже заманались их ждать. Мы же уже не можем держаться. У тебя "вертушки" уже целый час летят. Я тебе час назад говорил – дайте помощь, вашу мать!
– Продержитесь еще минут двадцать… Ну мужики, ну минут двадцать, не больше…
– Ты что, бля?! Я не понимаю вас.
– Я понял тебя, "Курица", понял. Как у "Вороны" дела?
– Хреново, – отозвался спецназовец. – Тоже молотят прямой наводкой. У меня, между прочим, боеприпасы на исходе, скоро врукопашную на "духов" пойдем. Девять "трехсотых", черт возьми, и еще один "двухсотый".
– Господи, сколько ж вас там осталось?! – удивленно возопило "Гнездо".
– Сам посчитай.
– Понял тебя, понял. Успокойтесь…
Терентьев был опытный боевой офицер, уже много раз участвовавший и в мелких столкновениях с "духами", и в более крупных операциях. Но еще никогда в жизни ему не было так страшно, как теперь.
Как ни странно, но за себя он боялся сейчас меньше всего. Возможно, сказывалась усталость недельной блокады, возможно, это было следствием того разговора с Игнатенко, когда стало понятно, что обратного пути лично у него, у капитана Терентьева, просто нет. Так или иначе, но почему-то собственная судьба его не волновала.
Сейчас он больше всего боялся за ребят.
Нечто ужасное творилось сейчас на этом участке границы – практически сотню или полторы ребят расстреливали в упор, без жалости и сомнений, а они не имели ни малейшего шанса спастись или дать отпор – силы были слишком неравными. Но самое страшное состояло в том, что капитан не в состоянии был понять позицию штаба.
Гибло столько народа, подвергалась разгрому целая застава, пропадало элитное спецподразделение, а начальство и в ус не дуло. По радио пороли натуральную херню: все решают, высылать помощь или нет! Все думают, видите ли, позволить и дальше расстреливать ребят или все же выручать их всеми силами и средствами, какие только есть в распоряжении штаба!
Осознание того, что где-то не слишком близко от этого страшного места в тихом штабе преспокойно сидят несколько человек в таких же погонах, как и у тебя, и, пререкаясь друг с другом, решают твою судьбу и судьбу твоих подчиненных, – осознание этого было просто невыносимо.
Терентьев снова схватил микрофон:
– Вот что: вы меня заманали! Вы такими темпами целый день будете принимать решение. Давайте срочно "вертушки", пусть идут сюда. Мы тогда сможем головы поднять маленько. Как меня поняли? Срочно высылайте "вертушки"!
– Поняли вас хорошо, Капитан понял, что больше уже не может переносить этот спокойный тон. Он сорвался, зарыдав в микрофон, осыпая проклятиями штабных офицеров:
– Суки вы! Что вы там поняли? Мы уже выдохлись, сдохли! Вы вывезете нас всех отсюда ногами вперед. Но вам же не жить потом! Мы вас из-под земли достанем!..
– Успокойся, капитан.
– Я тебе успокоюсь! Давай быстрее "вертушки", гад! Решайте быстрее!
– Все, "вертушки" сейчас подойдут. Все нормально, успокойся, все нормально… Держись, братва, все будет хорошо, все идет нормально…
– Так где "вертушки"?
– Подходят уже. Обоим вам помогут. Обозначить себя дымами, как поняли? Прием.
– Нечем мне себя обозначать, ясно вам? – отозвался спецназовец.
– Мне тоже, – поддержал десантника Терентьев. – У меня с собой две ракеты есть только.
Обозначусь зеленой, как поняли? Прием.
– Понял.
– И сразу покажу направление, где гранатометчики засели. Как поняли?
– Понял. Ракета зеленого цвета в сторону гранатометов. Как подойдут "вертушки", я команду дам, чтобы обозначать. Держись на связи.
– А что мне делать остается, как не держаться на вашей траханой связи? – огрызнулся капитан. – Я еще и белую дам – в сторону минометов. Как поняли? Прием.
– Понял. При подходе "вертушек", когда услышишь звук, обозначишь себя. Понял меня?
– Да-да. Где же они?
– Сейчас.
– Ну сколько ждать можно? Нам всем отсюда сматываться надо. Всех эвакуировать. Понимаете?
– Да.
– Так где они?
– Подождите. Выясняем.
– Ну сколько же можно? – Терентьев уже не знал, что еще можно сказать штабным, что еще можно выкрикнуть в эту дурацкую радиостанцию, чтобы они поняли там наконец, насколько серьезная сложилась в горах ситуация. – Ребята, вы что себе там думаете?! Вы же нас хороните здесь заживо! Вы нас что, специально подставляете?
– Ну что ты трындишь! – попытался было возмутиться штабной офицер, но Терентьев не дослушал его: сорвав с головы наушники, он стал напряженно прислушиваться. В грохоте продолжающегося боя ему вдруг почудился такой родной, такой долгожданный звук – гул подлетающих "вертушек" огневой поддержки.
Сомнений быть не могло – они гудели где-то совсем рядом. Он просто не видел их пока из-за гор.
Капитан вертел головой во все стороны, не зная, откуда летчики попытаются зайти для огневого удара. Трясущимися от волнения руками он вытащил ракетницу, загнав в нее ракету, и теперь напряженно ждал, в любую секунду готовый показать направление огня своим спасителям.
Наконец он увидел их.
Выскочив из-за гор, вертолеты оказались совсем близко от них, но все же чуть в стороне. Терентьев вытянул руку с ракетницей в сторону склона, на котором засели особо лютовавшие "духи" – гранатометчики, и нажал на спуск.
Прочертив яркую зеленую дугу, ракета упала у самого объекта атаки – лучшего целеуказания для вертолетчиков и придумать было нельзя.
Но… Случилось что-то странное.
Четыре "вертушки", похожие издали на каких-то фантастических летающих крокодилов, одна за другой по очереди зашли на штурмовку. Но бомбили они пустой склон в километре от места боя!
Пыль и огонь, взметнувшиеся в небо после серии взрывов, не оставляли сомнений в том, что одним залпом вертолетчики снесли половину горы, которую они атаковали.
Но это была не та гора!
А дальше произошло нечто совсем необъяснимое – развернувшись, вертолеты набрали скорость и.., скрылись за горами!
Вдалеке постепенно затихал гул их двигателей.
Первыми очухались "духи" – их огонь, прерванный появлением "вертушек", возобновился с новой силой и яростью, добивая остатки того, что называлось погран-отрядом.
Затем пришел в себя офицер-спецназовец, который, наверное, тоже наблюдал столь эффектную атаку с воздуха. В своих наушниках Терентьев отчетливо услышал, как тот коротко бросил:
– Ну все, теперь нам трындец!
И только тогда капитан окончательно понял, что произошло. Схватив микрофон, он закричал в радиостанцию страшным, нечеловеческим голосом:
– "Гнездо", сука! "Вертушки" уходят! Они отработали не там и уходят! Вы что, бля, падлы? Поверни их быстро! Левее на километр надо было. Я же ракету дал! Разверни их! Слышишь? Вы что там, повымерли все? Суки! Ты принимай решение быстро, бляха-муха! Ты, "Гнездо", сука! Мы тебя все равно из-под земли достанем, понял или нет? Обещаю!
Наверное, что-то в его голосе заставило штабного офицера связи осознать, насколько реальна угроза брошенного на погибель капитана. Наверное, связист поднял на уши весь штаб. Наверное, от самого Игнатенко, а возможно, от кого-то и повыше чином летчики получили по первое число, и им ничего не оставалось, как срочно переделать свою работу, и переделать ее на этот раз качественно.
Не прошло и трех минут, как "вертушки" вернулись. Терентьев повторил для них целеуказание, выпустив свою последнюю ракету.
