Михаил Серегин - Танец гюрзы (Сборник)

– Ты что же это не разбудил меня в семь, Вова? Я же из-за тебя опоздаю на работу, и мне влетит.

– Ничего, скажи Феликсу, что на тебя напали несколько живописных сексуальных маньяков, затащили в подворотню и там предложили диспут о творчестве Иосифа Бродского, – не поворачивая головы, проговорил тот. – Ладно... хочешь, я позвоню твоему шефу и скажу, что ты вырывалась и кричала: «Хочу работать!» – а я не пускал.

– Ой, не надо, – пискнула Леночка, испуганно посмотрела на Фокина и ретировалась.

– Еще один способ излечиться от кошмаров, – проговорил ей вслед Свиридов. – И вообще... я не понимаю, чего ты паришься, Афоня. По-моему, у тебя под боком такой образчик женщины, что пора бы уже у тебя отжимать...

Афанасий свирепо хрюкнул:

Уже к вечеру контуры отработки Свиридовым гонорара очертились более или менее зримо: Владимир узнал, что господин Виноградов, он же Винни, собирается в казино «Имола».

Владимир начал готовиться к приятному и содержательному разговору с человеком, который мог вывести на след убийц руководства «Элизеума».

Или самому оказаться убийцей – все дело в том, с какой степенью заинтересованности спрашивать.

Прежде чем направиться в казино, Свиридов поспешил решить два вопроса, находящихся в тесном контакте друг с другом: одежда и внешность.

Разумеется, не следовало удостаивать «Имолу» посещением под оболочкой своего естественного облика, так сказать, в природном обличье. Впрочем, с этим проблем не возникало. Владимир всегда знал, что его актерские данные в сочетании с навыками очень даже приличного гримера и стилиста давали ему возможность утверждаться в любом облике – хоть деда-паралитика на инвалидной коляске. Впрочем, сегодня такой экстремальной внешности не требовалось.

Требовалось иное: серость и неброскость.

Свиридов подошел к зеркалу и внимательно рассмотрел себя. Полковник Платонов всегда сетовал на то, что природа наделила самого лучшего из его «музыкантов» яркой сценической внешностью. Что, по мнению шефа «Капеллы» (кстати, который и сам был видным мужчиной), было для работника спецслужб существенным недостатком.

Показателен один пример: когда в восемьдесят шестом году курсанты «Капеллы» проходили восьмимесячный курс актерского мастерства, который вел, кстати, народный артист СССР, сотрудничающий со спецслужбами, Стрелец получил о себе самый лестный отзыв и полушутливое предложение переходить в театр этого деятеля культуры в случае, если его, Свиридова, выгонят из «Капеллы».

Разумеется, Свиридов отказался в такой же полушутливой-полусерьезной форме.

Владимир решил про себя тогда, что единственный храм культуры, куда он может попасть после отчисления из спецгруппы, – это церковь, где его будут отпевать.

Впрочем, как выяснилось позже, отчисленные курсанты не могли рассчитывать даже на это. Уставной посмертный минимум: погребальная урна для пепла – и все. Никаких тебе культурных программ с отпеванием, торжественными похоронами и поминками.

Владимир решил проблему внешности очень просто. Он решил сыграть мужчину средних лет, спокойного, обеспеченного и ничем не выделяющегося из ряда лиц своего – так называемого среднего – сословия. Какого-нибудь менеджера коммерческой фирмы, не очень крупного бизнесмена или серьезного программиста в банке.

Свиридов почему-то полагал, что программисты должны быть наделены чувством азарта – быть может, полагал так потому, что двое его знакомых «компьютерных гениев» разорились на игре в рулетку. Один потом застрелился, а второго посадили за попытку взлома компьютерной сети одного из крупных банков.

Владимир надел парик с великолепной по достоверности лысиной, искусно загримировал лицо под почтенного представительного мужчину средних лет. В глаза вставил линзы, меняющие и скрадывающие, оптически притупляющие их выразительный блеск. Вынув кисточки, начал наносить грим.

Затем, покончив с лицом, надел строгий вечерний костюм. На палец надел обручальное кольцо. Потом внимательно посмотрел в зеркало, откуда его меланхолично разглядывал пятидесятилетний солидный бизнесмен. Так. Работа исполнена очень прилично. Еще немножко теней под глазами и сдержанности в походке – и все.

Обозрев содеянное, Владимир остался доволен тотальным изменением своей неподобающе видной и яркой для киллера внешности.

В казино он пришел к одиннадцати. Заплатил за вход невозмутимому верзиле, окинувшему его коротким пристальным взглядом, и прошел в зал. Насколько он мог судить, Виноградова еще не было.

Зал казино по своему дизайну и размерам не уступал иным московским заведениям подобного же игорного профиля. Задняя стена его, почти целиком застекленная, выходила на ночную Волгу, и оттуда открывался превосходный вид.

В полутемном зале, где свет разбрасывали лишь несколько неоновых мягких ламп и крутящийся фейерверк в самом центре казино, тем не менее не казалось темно. Напротив, полумрак навевал какой-то располагающий к неспешному отдыху уют. А, быть может, это настроение сообщала даже не звучащая, а как-то пропитывающая прохладный кондиционированный воздух легкая музыка. Причем непонятно было, откуда она исходила, потому как эффект присутствия имелся, а никаких колонок или иных источников не было и в помине.

Разумеется, это обстоятельство никого не занимало, равно как оно не занимало и Владимира, уже прекрасно вжившегося в образ степенного, спокойного и солидного мужчины средних лет.

Он взял бокал с подноса подошедшей девушки, обносящей легкими алкогольными напитками посетителей казино, а потом подошел к рулеточному столу и сделал минимальную ставку. И проиграл.

Впрочем, это нисколько не огорчило Владимира: настоящая игра должна была начаться позже.

Виноградов появился через несколько минут.

Это был среднего роста шумный толстяк с целой свитой лиц криминальной наружности. Он направился к бильярдным столам, уселся прямо на один из них и громогласно потребовал чего-нибудь закусить.

Судя по тому, как мгновенно и подобострастно его обслужили, он был здесь частым и желанным клиентом. И это несмотря на то что казино – не место для пожирания пищи.

А Виноградов ее именно пожирал. Причем так, словно его не кормили двое суток.

Он ожесточенно работал челюстями, время от времени что-то рявкая в зажатый между плечом и маленьким ухом сотовый телефон. Рядом с ним сидел амбал и синхронно двигал могучей челюстью, достойной иного питбуля.

Свиридов допил шампанское, поставил его на поднос официанта и, подойдя к группе господ, только что начавших играть в русский бильярд, непринужденно предложил партию c хорошей ставкой.

Его предложение неожиданно было принято.

В то же самое время к Винни, который продолжал свою ночную трапезу, подошел человек в черном костюме и, наклонившись к самому его уху, негромко произнес:

– Анатолий Ильич, будьте любезны... вы понимаете, у нас серьезное заведение, так что не могли бы вы кушать в другом месте? Скажем, перейти на второй этаж?

Виноградов поморщился. Потом отставил от себя прибор, вытер руки салфеткой и, швырнув ее одному из своих людей, ответил:

– А я уже закончил.

Последующие полтора часа Свиридов наблюдал за Виноградовым, подыскивая варианты – как бы подобраться к тому поближе. За это время он успел выиграть несколько партий у своих новых знакомых.

Впрочем, удивляться тому не стоило – Свиридов блестяще играл в бильярд.

Он отметил для себя одно важное обстоятельство: Виноградов играл не хуже его. Удар у толстячка был хорошо поставленный, глаз наметанный, игровое мышление – на очень приличном уровне. И это несмотря на то что за эти полтора часа Винни успел выпить немало джина и текилы, в особенности последней, – на текиловые коктейли он налегал как-то особенно свирепо.

Свиридов не стал особо мудрствовать в своем решении: выиграв очередную партию, он направился к Винни, который точно так же разнес в ошметки собственного охранника и теперь нацеливался перебраться наверх, где был устроен тир и кегельбан.

Покер или, скажем, рулетку, по всей видимости, господин Виноградов не уважал.

Питбулевидный охранник – по виду раздобревший на новорусских харчах внук Полиграфа Полиграфовича Шарикова – остановил его:

– Эй, мужик, ты куда?

– Я не к вам, – спокойно проговорил Владимир и посмотрел на Виноградова, который только что допил коктейль и крутил между пальцев кий. – Вот к вам. Разрешите предложить вам партию в бильярд. Я видел, как вы играете... По «сотке» для начала, а?

Охрана оторопела от подобной прямолинейности и нахальства: чтобы какой-то левый мужик пер к их боссу с предложениями сыграть!

Виноградов прищурил один глаз и посмотрел на Владимира со слабым интересом.

– Да пошел ты, мужик, – наконец сказал он. – А впрочем, давай. Только учти: я по мелочи не играю. Пролетишь – мало не покажется. Усек?