Личная игрушка мажора
Вздрагиваю, оглядываюсь. Только позже осознаю, что в голосе скорее волнение, чем возмущение.
Из тени выходит мажор. Он успел принять душ, и влажная челка наглым завитком лежит на лбу. Как всегда, Макс невероятно притягателен и красив.
Он опускается рядом со мной на кровать.
— Прости, не хотел тебя напугать, — улыбаясь говорит он и, едва заметно касаясь моей щеки, заводит прядь волос мне за ухо. — Сам задремал и… вот, резко отреагировал на твою попытку побега. Врач сказал, что тебе сейчас нужен покой и отдых. Мое дело их обеспечить.
Врач? Когда? Он берет с тумбочки стакан и передает мне.
— Если ты еще чего-то хочешь, только скажи, я тебе принесу.
Всматриваюсь в его вроде как серьезное, а вроде как и расслабленное лицо.
— Я правды хочу, — отвечаю я, отпив пару глотков.
Секундное молчание, кажется, длится вечность, настолько сильно я жду от него ответа.
— Я поспорил на тебя, — он не отворачивается и не отводит взгляда. — В обмен на свою машину.
— И как? Хотя бы не пожалел? — грустно усмехаюсь я.
Наверное, еще то разочарование, так долго добиваться не умеющей ничего в постели простушки, а потом еще и удовольствия никакого не получить.
— Пожалел миллион раз.
Эти слова тысячей иголок вонзаются в грудь. Значит, я права. Я с трудом проглатываю обиду, застрявшую комом в горле.
— Я поняла. Прости, что принесла одно разочарование, — кусаю губу и думаю, как бы побыстрее отсюда слинять. — Спасибо, что защитил меня. И перед мамой тоже. Но с невестой, наверное, было лишнее, она теперь от меня не отстанет.
Я все же пытаюсь встать, но Макс удерживает меня на месте, берет за подбородок и поворачивает к себе.
— Стой! Ты чего? — он хмурится и сосредоточенно вглядывается в мое лицо. — Что ты там напридумывала?
Вырываюсь и пытаюсь отодвинуться от него. В груди горит от обиды. В первую очередь на себя — слишком много позволила себе мечтать. Где я и где он? Как я могу вообще его заинтересовать? А удержать и подавно.
— Ничего я не придумывала, — огрызаюсь и отвожу глаза, не в силах выдержать его взгляд. — Выиграл спор, получил свое — ну так отпусти!
Он замирает на мгновение, потом улыбается и притягивает меня к себе, чтобы накрыть мои губы горячим, опьяняющим поцелуем. Сначала пытаюсь оттолкнуть его, но его настойчивость и требовательность перевешивают. Отвечаю на поцелуй и медленно расслабляюсь в его руках.
Когда я понимаю, что наши дыхания уже сбиваются, Макс прерывается и прислоняется лбом к моему лбу.
— Ника, — хрипло говорит он. — Я же так с катушек слечу с тобой.
Я снова дергаюсь, и снова он меня удерживает.
— Сказал уже, не отпущу больше. Никогда и никуда, — абсолютно серьезно заявляет он. — А то все время в какие-то неприятности без меня влипаешь. И выслушай уже меня, перестань додумывать.
Я закрываю глаза и пытаюсь спокойно выслушать его.
— Мы поспорили, что ты станешь моей и как доказательство я пришлю твое фото в моей постели, или я отдам свою машину, — голос Макса полон горечи и волнения. — Я ничего не отсылал Филу. Тем же утром я отвез ему ключи от машины. Анжела просто случайно услышала… Дальше ты знаешь.
— Почему ты не сказал сам? — в горле першит от слез.
— Я вообще не хотел, чтобы ты об этой моей глупости узнала. Ты зацепила меня еще тогда, на переходе, но вела себя как недотрога. Это жутко злило. Вот я и брякнул Филу. Знала бы ты, сколько раз я пожалел об этом…
Он говорит, а мне будто становится теплее. И хочется верить, но так страшно, что снова будет больно.
— Но там же стояла твоя машина, я сама видела, — шепчу я, отчаянно желая, чтобы он меня переубедил. — И фото.
— Фил приехал на своем новом приобретении… А фото… — Макс достает из заднего кармана телефон, разблокирует его и показывает последнюю фотографию, ту самую. — Анжела попросила телефон позвонить. Не знаю, откуда она знает мой пароль, но она решила “осчастливить” меня своими селфи, а сама наткнулась на твое фото.
Все звучит так правдиво, так искренне, что на моих глазах появляются слезы.
— Ты плачешь? — глаза Макса удивленно распахиваются. — Ты мне не веришь? Обещаю, что между нами больше не будет никаких тайн.
Хочу сказать: “Верю!” — но слова застревают в горле, поэтому я только киваю и всхлипываю. Макс вытирает большими пальцами слезинки с моих щек и склоняется, чтобы поцеловать.
Но у меня все же остается впечатление, что что-то осталось недоговорено. Не все он мне рассказал.
— Подожди, — останавливаю его рукой. — Макс, откуда ты узнал, где я и про моего отчима?
— Черт, — выдыхает он и качает головой.
— Макс, — напряженно говорю я. — Ты только что пообещал, что не будет тайн.
— Ладно. Не хотел тебе говорить, но ты же все равно узнаешь, — грустно улыбается он. — Я просил крестного найти на тебя информацию. А потом последить за тобой.
— То есть ты все это время следил за мной и копался в моем грязном белье? — усмехаюсь я.
— Сначала это было любопытство, но когда я узнал о твоем отчиме и том, что он тебя выслеживает, это стало способом заботы… — он пожимает плечами. — И нет, за это я извиняться не буду.
Я отвожу взгляд. Как-то это все… слишком. Спор — не спор, выигрыш — не выигрыш, слежка — не слежка.
— Я не знаю, — кусаю щеку.
— А давай я буду уверен за нас обоих?
Губы Макса касаются моих щек, вытирая слезинки, скатывающиеся по ним, потом дорожкой поцелуев опускаются по шее к ключицам, и я непроизвольно запрокидываю голову. По телу бегут предательские мурашки.
— Я тебя люблю, — шепчет он мне на ухо. — И про невесту я не шутил. Не нужен больше никто. Только ты. Выходи за меня, Ника.
