Личная игрушка мажора
Где-то на окраине сознания слышу грохот. Внезапный, несущий в себе что-то неправильное, потому что так грохотать просто так не может. Но не могу на нем сосредоточиться, потому что все мое внимание занимает отчим, прижимающий меня к полу.
Отвратительно. Тошнотворно. Несправедливо.
Внезапно что-то будто сдергивает отчима с меня. Мне становится легко и свободно. Я распахиваю глаза и на автомате отползаю подальше. В ушах гулко грохочет, мир превращается в немое замедленное кино.
Над отчимом возвышается Макс. Страх и отчаяние начинают перемешиваться с надеждой и тихой радостью. Он пришел. Понятия не имею, откуда узнал, где я. Но пришел…
Кажется, что если бы Макс мог убивать взглядом, он бы уже это сделал. Но пока что он только бьет кулаком.
Отчим отлетает на мою кровать, покачиваясь, поднимается и пытается ударить Макса. Промахивается, мажор пинает его под зад, отчего тот влетает головой в стену.
Не могу смотреть, забиваюсь в угол между столом и шкафом, сворачиваюсь в комочек и закрываю лицо руками. По щекам катятся слезы, давлю в себе всхлипы.
Стараюсь не анализировать звуки, но все равно понимаю, что происходит. Удар, рык, грохот. Снова удар. Тихий стон. Тишина.
Два шага ко мне и аккуратное прикосновение к моим волосам. Я дергаюсь, сильнее прижимаясь к шкафу.
— Тише, — чуть слышно шепчет Макс. — Все, Ника, все закончилось. Все хорошо. Иди ко мне.
Чувствую, как меня обхватывают сильные знакомые руки. Те, которым хочется доверять. Но трудно, потому что страшно снова обмануться.
Однако сейчас их прикосновения дарят спокойствие и тепло. Сама того не понимая, я льну к ним в поисках защиты, своего маленького, уютного места, где могу чувствовать себя в безопасности. И эти руки с радостью дают мне это.
Макс прижимает меня к себе, поднимает на руки и выносит из комнаты. Я все еще боюсь открыть глаза, поэтому чувствую это по изменению освещения и запаха. Макс выносит меня на кухню, садится и усаживает меня к себе на колени. Зарываюсь носом ему в плечо, вдыхая его дерзкий, но такой успокаивающий меня сейчас запах.
— Спасибо, — всхлипываю я, окончательно давая волю слезам. — Спасибо…
— Прости меня, — Макс гладит меня по голове. — Я тебя больше никуда не отпущу, слышишь? Никуда.
Сердце замирает от этих слов, а слезы текут еще сильнее. Хочу верить. И не могу.
С улицы доносится звук сирены, а спустя пару минут в квартиру вбегают несколько мужчин в полицейской форме. Макс кивает им и отправляет в мою комнату. Нет. В ту комнату, в которую я не хотела бы возвращаться ни за что. Оттуда слышится возня, ругань, а потом полицейские вытаскивают отчима с разбитым лицом. Это его Макс так?
— К вам зайдут, чтобы снять показания и осмотреть девушку. Не уходите никуда, — мужчины выходят.
— Ты как? — Макс проводит тыльной стороной ладони по моей щеке и заводит прядь за ухо. — Сможешь говорить или послать их сейчас куда подальше?
Я киваю и отвожу взгляд.
— Нет, лучше сейчас, — шепчу я. — Хочу побыстрее закончить с этим.
Меня опрашивают, задают несколько уточняющих вопросов. Фельдшер осматривает, записывает что-то про мои синяки и ссадины и говорит, что нужно обратиться в травмпункт с этим, чтобы документально все зафиксировать. Не хочу.
Все это время Макс сидит рядом и приобнимает меня. Его еле уговорили отпустить меня с колен. Второй фельдшер буквально силой заставляет его показать руки, чтобы их обработать. Костяшки сбиты, на одном кулаке рассечение. У меня даже сердце замирает от этого вида.
Поднимаю глаза, чтобы посмотреть на его лицо, когда обрабатывают раны. Но он даже не морщится, только серьезно вглядывается в меня.
Невероятно благодарна ему за поддержку. Наверное, он все же не настолько гнилой, как я подумала сразу, когда узнала про спор. Жаль, что герой не моего романа.
— Что здесь происходит?! — врывается в квартиру мама. — Ты, шалава малолетняя! Что твой хахаль с моим мужем сделал?!
Она замахивается сумкой, чтоб ударить меня, но Макс оказывается быстрее и останавливает ее руку. Все присутствующие застывают, шокированно глядя на эту некрасивую сцену.
— Мне кажется, вам стоит выбирать выражения, это раз, узнавать о прошлом ваших мужчин это два, и перестать воспринимать дочь как само собой разумеющееся… Она не ваша собственность и вам ничего не должна, — уверенно смотрит на нее и говорит обманчиво-спокойно. — А сейчас очень советую разобраться в ситуации, прежде чем вы хоть пальцем тронете мою невесту.
Я даже не знаю, у кого челюсть отвалилась сильнее — у меня или у мамы. Она выпученными глазами смотрит на меня и не может сказать ни слова. Макс берет меня за руку, переплетая пальцы, и подает сумку.
— Если с нами все, то мы, пожалуй, пойдем. Все наши контакты у вас есть, — он утягивает меня из квартиры.
Мы спускаемся к подъезду, где нас ждет знакомая черная машина с водителем. Он открывает нам дверь, помогая мне сесть в салон. Макс обходит и садится рядом со мной на заднее сидение. Сначала просто берет за руку, а потом обхватывает за талию и притягивает к себе. Практически вжимает в себя.
— Не отпущу, — снова шепчет Макс. — Ты моя.
Я сама не замечаю, как начинаю дремать, а открываю глаза только в полумраке комнаты. Новой, в которой я еще не была.
На окнах плотные шторы, в щель между которыми пробивается оранжевый луч закатного солнца. Он рассеивается равномерно по комнате и едва очерчивает минималистичную обстановку комнаты — кровать, на которой лежу я, письменный стол и шкаф-купе. Ничего, что выдавало бы, чья это комната.
Во рту жутко пересохло. С трудом сглатываю, но понимаю, что все же надо подниматься и идти узнавать, где же я и где раздобыть воды. Медленно спускаю ноги с кровати, собираюсь встать, а из темного угла раздается голос:
— Куда собралась?
