Николай Булганин. Рядом со Сталиным и Хрущевым - Евгений Васильевич Шишкин
Исследователь Юрий Жуков объясняет это так называемым «дворцовым мини-переворотом», проведённым В.М. Молотовым и Г.М. Маленковым с целью укрепления собственного влияния. В то же время удовлетворение просьбы И.В. Сталина об отставке с поста министра Вооружённых Сил указывает, по его мнению, на утрату прежней работоспособности главой советского правительства.
Наверное, и первое – борьба внутри узкого круга руководства, и второе – возраст и здоровье вождя – имели место быть. Однако думается, что в первую очередь в пользу Булганина сыграла не его верноподданность, а его профессиональная стезя. Не забудем: Н.А. Булганин был банкиром, финансистом, он был заместителем председателя Совмина.
Вооружённые Силы СССР – это не только солдаты и офицеры, личный состав, это не только вооружение: самолёты, корабли, пушки, ракеты, – это огромные финансовые потоки, которые нужно контролировать и верно направлять. А ещё огромная реформа армии – сокращение солдат, сержантов, а главное – офицеров и генералов. Тут требовался человек независимый, из другой «среды». К тому же при реформировании возрастали возможности финансового мошенничества, а потому требовался жёсткий контроль специалиста этой сферы.
Кадровым военным, вчерашним полководцам, – многим не под силу было разобраться во всех миллионах и миллиардах народных рублей. И подвергнуть сокращению своих вчерашних боевых товарищей. Здесь я выражаю свою точку зрения как главный посыл армейской реформы. И поэтому, мне думается, что для реформирования Вооружённых Сил страны нужен был человек больше гражданский, чем военный. По сему деятелю с огромным администраторским опытом и было поручено это дело.
Приведённые выше цифры – кого и как нужно было сократить – иллюстрируют именно это: не военный герой, а организатор и финансист требовался на данном этапе Вооружённым Силам. К тому же Булганин автоматически становился замом Председателя Совмина. А военная составляющая в Министерстве ВС в этот период не пострадала, ведь рядом с Булганиным был военный маршал А.В. Василевский, начальник Генштаба.
Уже в 1947 году работа Министерства ВС дала свои положительные результаты: проведено сокращение, запущен процесс переоснащения советских Вооружённых Сил, идёт полным ходом разработка новых типов вооружения, выработка новой стратегии армии – и в этом заслуги Н.А. Булганина не убавить.
Были ли у него провалы и ошибки на этом посту? Разумеется, были! О них речь впереди. Страдал ли он идолопоклонничеством? И да, и нет.
Скорее всего, авторитет Сталина у него зиждился ещё на прошлых заслугах вождя. Булганин наблюдал за его «политикой»: видел, сколько людей с тысячами разных вопросов кружились возле него, сколько сил приходилось отдавать Сталину внешнеполитическим событиям довоенной страны. Авторитет Сталина и в этот период остаётся для Булганины незыблемым. А возвеличивания вождя становится делом заурядным и обычным – как для большинства близкого окружения вождя.
Сталинизм был не просто личностным, как мне думается, в то коммунистическое время. Сталинизм перетекал ещё и в фетишизацию власти, в совершенное признание этой верховной власти. Неспроста города и веси пестрели красными лозунгами, суть которых «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи». Не так-то просто переломить себя, всё проанализировать и найти изъяны и в деятеле, и в человеке, которому поклонялся смолоду. Г.К. Жуков назвал Булганина «идолопоклонником». Такие и по сей день есть…
Был ли Николай Александрович любимчиком Сталина? Очевидно, нет. Не был он его любимчиком. У него их вообще, похоже, не было. Любой из окружения мог получить расстрельную статью… И всё же в головокружительной карьере Булганина первую роль сыграл Сталин. Он, судя по всему, считал его образованным, интеллигентным, исполнительным, ответственным… По карьерной лестнице благодаря таким же качествам поднялись многие. Но и опуститься они могли в один миг – пример того же Н.А. Вознесенского…
Есть любопытный рассказ И.С. Конева: «…Уже после войны однажды он (Сталин), будучи ещё, кажется, Министром обороны, – Булганин был его первым заместителем, – вызвал несколько военных, шли деловые разговоры, потом встал вопрос об отпуске.
– Как ваше здоровье?
– Здоровье так себе, товарищ Сталин.
– В отпуск идёте?
– Да, иду.
– На сколько?
– На полтора месяца.
– Это что, Булганин вам полтора месяца даёт?
– Да, больше не положено, товарищ Сталин.
– Как так не положено?
Обращается к Булганину:
– Дайте ему три месяца. И ему три месяца, и ему три месяца, и ему три месяца. Надо понимать, что люди вынесли на своих плечах. Какая была тяжесть, как устали. Надо понимать, как устали люди. Что такое полтора месяца? Надо три месяца, чтобы почувствовали, привели себя в порядок, отдохнули, полечились. Как так не понимать? Не понимает этого Булганин, не понимает. Не понимаю, как может не понимать. Нет, не понимает. Что он понимает? Ничего он не понимает.
Примерно такой разговор, за которым, мне кажется, стояла привычка показать себя, обойтись гуманно, широко, – используя свою безграничную власть, конечно, при этом, – понимающе подойти к людям, сделать то, что им другой не сделает, и при этом обрушиться на одного из своих ближайших помощников, который, конечно, в этом смысле безответен, потому что он сам не может дать три месяца отпуска и обратиться к Сталину, возможно, не может по этому вопросу, потому что Сталин не хочет, чтобы он обратился к нему по этому вопросу, а хочет, чтобы к нему никто не обратился, чтобы он сам, Сталин, сделал это своей властью, своей добротой, своей широтой, вопреки этим бюрократам, этим догматикам, этим мелким, маленьким людям, которые не соображают, сколько надо дать отпуска военному человеку, который так устал на войне, столько сделал.
И, конечно, люди, окружавшие Сталина, хорошо знали эту его повадку и беспрекословно сносили этот момент игры, который был понятен для них и в котором им отводилась роль мальчика для битья по тому или иному поводу. Это была как бы игра, разумеется, придуманная Сталиным, но в то же время от повторения уже казавшаяся заранее условленной между ним и окружавшими его людьми, но производившая сильное впечатление на людей, которые впервые попадали или редко бывали и которых непосредственно касалось это неожиданное внимание, проявленное к ним Сталиным, – вот эта его так называемая забота о человеке. Но в данном случае эта забота о человеке не помешала через два-три года человека, которому с такой широтой давали три месяца отпуска, без всяких причин снять с поста и загнать куда-то в округ».
«Загнать куда-то в округ», – тоже очень примечательная деталь.
Тут сразу встаёт факт опалы трижды Героя Советского
