Личная игрушка мажора
Ника даже не спорит. Она быстро, чисто механически собирается и идет в машину. Умница. Правильно оценивает обстановку.
Я быстро собираю все, закидываю сумку в багажник и, сев в машину, срываюсь с места. Гоню, а сам соображаю. Ведь не пустят сейчас. Если бабулька в реанимации, то к ней вообще, кроме родственников, никого не пустят. Но и хрен знает, как заботиться будут.
А для Ники она дорога, по глазам вижу. И по рукам дрожащим.
Беру Нику за руку и переплетаю пальцы. Ей сейчас очень нужно понимать, что она не одна, я рядом, я поддержу.
Вторая БСМП… Могут ли быть там у отца знакомые? Блин, да наверняка. У него где только нет. Но нужно знать конкретику.
Ника сначала напрягается от того, что мы держимся за руки, но потом расслабляется и чуть крепче сжимает мою ладно. Черт! Это как-то… Приятно? Удивительно приятно быть опорой этой хрупкой девушке.
Добираемся до БСМП достаточно быстро. Ника едва дожитается момента, когда я припаркуюсь и отщелкнет центральный замок. Выскакивает из машины и бежит через всю парковку к зданию.
Больница огромна. Два корпуса из как минимум десяти этажей да еще и пятиэтажный переход между ними. Куча входов. Тут же и заблудиться можно!
Но Ника как будто точно знает, куда бежать. Догоняю ее уже на крыльце с надписью “Приемный покой”. Только вот покоем тут в принципе не пахнет.
Человек семь торчат там и возмущаются на молоденькую регистраторшу, которая только и успевает, что отбрыкиваться от наездов посетителей.
Чуть поодаль на кушетке лежит бомж со спущенными штанами, на деревянных сидушках мужик с разбитым носом, а рядом с регистратурой — сине-зеленый молодой пацан с мамой-наседкой, которая ничего не делает, а только носится вокруг него и обмахивает полотенцем.
— Здравствуйте, — Ника кидается к красноволосой немолодой тетке. — Как тетя Нина?
— Ох, милая, — она кидается к Нике и обнимает ее, будто сто лет знает. — Нинка-то… Ох… А если бы она дома была, а не у меня? Что бы мы делали тогда?
Ника немного неловко и скованно гладит тетушку по спине.
— Мне Сергей позвонил, сказал, — отстранившись, говорит Ника. — Как тетя Нина?
— Ее в реанимацию забрали, меня не пускают, — тараторит тетка. — Никого не пускают. Что надо — не говорят.
Они начинают обсуждать, как все случилось, а я все никак не могу отвести взгляда от зеленеющего парня. Что-то кажется, что ему только хуже становится.
Не выдерживаю и подхожу к регистраторше, которая раз в пятый объясняет какому-то сильно нетрезвому мужику, как заполнять документы.
— Девушка, — обращаюсь я. — Там парниша сидит. Мне что-то кажется, что если сейчас ничего не сделать, то он отъедет.
Она поднимает на меня усталый взгляд, приподнимается со своего места, а потом, увидев парня, буквально вскакивает и вылетает за внутренние двери. Раздается ее громкий крик, и уже меньше, чем через минуту, становится отчетливо слышен звук каталки.
Парня укладывают и увозят, составляя мамашу в растерянности.
— Спасибо вам, — регистраторша устало плюхается на свое место. — Кто у вас?
— У меня Ника, — я указываю взглядом на летящую. Она даже сейчас будто бы не тут мыслями. — Но вообще мы пришли узнать, в каком состоянии одна пациентка. Ее недавно привезли.
— А вы родственники? — уточняет она, и при этом активно подмигивает.
Понимаю, о чем она, и энергично киваю.
— Очень хорошо, — улыбается девушка. — Фамилия-имя?
Я подзываю Нику с этой странной тетушкой, и нам рассказывают, что тетя Нина в стабильно-тяжелом состоянии, требуется наблюдение, что раньше завтрашнего дня ее в обычную палату не переведут, что сейчас пока ничего не нужно.
Узнаю, кто лечащий врач и сразу же отхожу, чтобы позвонить.
— Па, есть важное дело, — без приветствий сразу перехожу к сути звонка я.
— Только не говори, что деньги нужны, не поверю, — хмыкает он.
На заднем фоне тишина, значит, уже уехал из бара. Домой?
— Нет, помощь нужна, — честно отвечаю я.
— Ну после того подарка, который ты мне сделал, я готов на все. Почти.
— Вот как раз подарку этому и нужна помощь.
— Что-то случилось? Ты умудрился ее обидеть? — слышу нотки недовольства в его голосе.
— Нет, тут одна женщина попала во вторую БСМП. Не разобрался окончательно, кем она Нике приходится, но она очень сильно переживает, — говорю я. — Сможешь позаботиться?
— Макс, давай сам. Я сейчас тебе контакты скину, ты созвонись, скажи что от меня. Хорошо? — слышу, что он уже перевел телефон на громкую.
На том и заканчиваем разговор. Еще минут двадцать я трачу на то, чтобы обеспечить тете Нине хороший уход и условия, а потом объясняю все это Нике. Тетушка с огненными волосами уже уезжает к этому времени.
Неожиданно Ника бросается ко мне и обнимает:
— Спасибо тебе огромное! — шепчет она мне в шею, а я чувствую, как этот шепот отзывается напряжением в паху.
Никак нормально не могу на нее реагировать. Как будто мне снова пятнадцать, и тело готово отзываться на мельчайший импульс.
Обнимаю Нику, прижимаю к себе и… Наверное, впервые испытываю чувство, как будто я дома. Вот такой уют и спокойствие. И удовлетворение, как от героического подвига. Вау.
— А теперь поехали домой, — говорю ей на ухо и увожу за руку.
Ника послушно идет следом, садится в машину и, мне кажется, засыпает еще до того, как мы выезжаем с парковки. У дома я какое-то время ничего не могу с собой поделать и пялюсь на спящую Нику.
Она даже во сне хмурится. Понимаю, что так редко видел ее улыбку. Такую искреннюю, такую крышесносную. Все сделаю, чтобы это было чаще.
Беру Нику на руки и несу в ее комнату. Кладу на кровать, а когда хочу уже уйти, она вцепляется в мою руку мертвой хваткой. Никак не могу разжать ее пальцы. Ложусь рядом и уговариваю себя, что просто полежу, пока она не отпустит. Фиг вам. Я засыпаю.
