Анархия в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич
— Потому что, — прошептала, сосредоточившись на нем, даже если мое тело дрожало, и я не знала, сколько еще смогу оставаться на четвереньках, прежде чем рухну в бескостную кучу. — Я любила тебя с начальной школы.
Медленно, почти осторожно Оскар направился к стулу в углу и поместил в него свое длинное тело. Это не так близко, как я хотела бы, чтобы он был, но уже что-то. Он такой чертовски сложный, но я знала, просто знала, что под всем этим, для меня есть что-то особенное. Может, я буду единственным человеком в мире, кто увидит это, но оно там есть.
Мне просто нужно выудить это, сквозь все дерьмо, плохие воспоминания и боль.
Чего я не знала об Оскаре, но узнаю об этом позже, это что он проверял вместо меня девочек по ночам. Хизер всегда буде помнить блеск луны на его очках и улыбаться. Вот, какой он человек, даже если не позволит никому узнать об этом.
— Он сначала предупредил тебя, — сказал Каллум, мрачно посмеявшись, когда Виктор пригласил его вперед. Он наклонился ко мне, и я шире раздвинула ноги, до боли сильно желая его. — Слышала? Он был довольно мил, чтобы предупредить, — он слегка покачал головой и вздохнул у моего плеча. Я практически чувствовала его вкус, но, когда повернула голову, чтобы поцеловать, Кэл выдержал дистанцию. — Прости, что я не дал тебе такой опции.
Наконец он сдался и предложил мне свои губы, но поцелуй получился коротким и извиняющимся.
Поцелуи лучше выходят с двумя людьми, а нас шестеро. Шестеро, и я с красной задницей и капающей киской. Резко выдохнула, когда Каллум прижался вторым поцелуем к моему плечу, двумя пальцами потянувшись вниз к моему клитору. Какое-то время он дышал у моей кожи, дразня тело своими руками.
Каллум посмеялся, зарываясь лицом во внешнюю часть моей шеи и заставляя мои веки затрепетать, а пальцы впиться в матрас. В нем было что-то, от чего я чувствовала себя в безопасности, словно я могла навсегда свернуться в кармане его толстовки.
Он сел на пятки и я последовала его движению, повернув голову. В одних местах на Кэле были татуировки, на других — шрамы, все его тело было в тонусе, подтянутое и стройное. Тело танцора. Как же я не знала, что он так увлекался балетом? Как я позволила нам так отдалиться за годы между средней школой и первым курсом? Я увлеклась Аароном, но было неизбежно, что судьба так или иначе сведет меня с остальными парнями Хавок.
Кэл убрал с лица свои светлые волосы. Они блестели и были немного подстрижены, не длинные, но и не по-военному короткие — идеальная золотая середина. Его рот был пухлым и розовым, глаза были похожи на капли слез, большие, голубые и бесконечные.
Увидев его таким, можно было легко сказать, что внутри него был переключатель и тот прыжок и потеря танцевальной карьеры щелкнули им. Каллум Парк был почти двумя людьми, разделенными ровно по середине. Одна часть — человек, которым он когда-то был, а другая — монстр, который наслаждался ужасными вещами.
— Я убил шестерых, пока искал тебя, — сказал он, тяжело дыша. Кэл прошелся пальцами вверх по моему позвоночнику, когда я опустила подбородок к груди и, как могла, старалась не дышать. Но черт, даже прикосновение его пальцев было похоже на агонию на моем подвергавшемуся пыткам теле. Это ощущалось почти слишком хорошо. — Кали так чертовски повезло, что Аарон добрался туда первым, — он отвел руку назад и потянулся между нами, чтобы направить свой член в мою ноющую киску.
— Всего лишь шестерых? — было то, что я хотела сказать, но слова не шли.
Вместо этого, все, что я могла — это прерывисто выдохнуть, когда Каллум скользнул в меня.
По тому, как он прятался в тени или надевал капюшон, у кого-то могло сложиться неверное впечатление, что мир пугал Кэла или что он прятался от него. Чего они не понимали, так это то, что он просто на просто научился сливаться с темнотой, проникать в ткань теней и вбирать их, вот и все. У этого человека нет недостатка в уверенности.
Он трахается так же, словно слишком уверен в себе и во мне. В нас.
Я не пыталась двигаться, как делала с Хаэлем или Оскаром. Наоборот, я позволила Каллуму взять полный контроль, разжигая угольки в моем животе до пламени своими легкими, натренированными толчками. Еще он поклонялся моему телу своими руками, скользя ладонью вверх по моей спине, а другой лаская задницу. Он не боялся стонать, и эти леденящие душу звуки наслаждения, вырывающиеся из его покрытого шрамами горла, выворачивали мое тело наизнанку.
Разве не интересно, как нечто сломанное может быть настолько прекрасным? Голос Каллума был не тем, с которым он родился. Он был дарован ему жестокостью. Но он владел им так превосходно, что вы бы ни за что не догадались, не так ли?
В конце он склонился надо мной, одна рука была на кровати для поддержания веса, а другая скользила по моему рту.
— Укуси меня, — прошептал он, скользнув пальцем между моими губами.
Я немного пососала его, а затем укусила так сильно, что заставила его дрожать. Могу сказать, что эта грань боли и удовольствия ему понравилось так же сильно, как и мне. Кэл подвинулся, двигаясь быстрее, толкаясь глубже.
Если скажу, что было не больно — даже с травкой и тремя ранее выпитыми таблетками викодина — я бы солгала. Боль в боку убивала меня, и у меня была мигрень от первой пули, попавшей в череп. Но это было тем, чего я хотела этой ночью. Я хотела чувствовать твердые тела и горячие руки. Хотела знать, что я все еще здесь и что не умерла из-за своей ошибки.
Когда услышала тот выстрел, когда подумала, что умру на коленях перед этой вонзающей нож в спину крысой, я испугалась. Так испугалась, что отказывалась признавать это до сих пор. Возможно, я находилась в каком-то эмоциональном шоке.
— Черт, — задыхалась я, мои руки отказывались работать, пока верхняя часть тела не оказалась на кровати, а голова — на предплечьях. Кэл ненадолго замер, забирая
