Генрих Ягода. Генеральный комиссар государственной безопасности - Леонид Михайлович Млечин
Несмотря на страшные потери в Гражданскую войну, в России еще оставались миллионы людей, которые хотели и умели работать. Даже частичное снятие оков с экономики и возвращение к рынку позволило им развернуться. Новая экономическая политика, разрешившая частную инициативу, быстро дала результаты: промышленное и сельскохозяйственное производство достигло довоенного уровня. Россия не только полностью обеспечивала свои потребности, но и вновь экспортировала зерно.
Нэп позволил возродить промышленность и дал людям работу. И у крестьянина появилась материальная заинтересованность в напряженном труде. Частное владение землей запрещалось, но можно было брать ее в аренду. Разрешили нанимать работников себе в помощь, и это позволило быстро поднять эффективность сельского хозяйства.
Историки обращают внимание на то, как много в деревне появилось середняков; сегодня бы их назвали средним классом, опорой общества. В 1924 году более 60 процентов хозяйств считались середняцкими.
И даже член политбюро и хозяин Ленинграда Григорий Зиновьев провозгласил новый лозунг: «Лицом к деревне!» Это означало перемену в отношении к крестьянину, которого прежде грабили и гнобили. Николай Бухарин прямо призвал: «Обогащайтесь!»
Но экономическое развитие деревни рассматривалось партийным аппаратом как фактор, ведущий к буржуазной реставрации. Предприимчивость фактически приравнивалась к преступлению. Нэп разрушал большевистскую идеологию.
Дзержинский раздраженно писал Ягоде:
«На почве товарного голода НЭП, особенно в Москве, принял характер ничем не прикрытой, для всех бросающейся в глаза спекуляции, обогащения и наглости. Этот дух спекуляции уже перебросился и в государственные, и в кооперативные учреждения и втягивает в себя все большее количество лиц вплоть до коммунистов. Этому надо положить конец».
Успехи экономики не радовали советских руководителей. И Дзержинский с Ягодой видели: Россия нэповская прекрасно развивается и без них. Не только обычные граждане, но и члены партии задумались: зачем строить коммунизм, если все необходимое для жизни дает рыночная экономика, основанная на частной собственности? Жесткий политический режим только мешал экономике. Партийный аппарат и госбезопасность – лишние.
Так что же, им уходить?! Ну уж, нет! Потому изо всех сил в стране подогревали ненависть к нэпу и нэпманам. Вот характерная частушка тех лет:
Я любому богачу
Нос и рыло сворочу.
Сворочу и нос, и рыло,
И скажу, что так и было.
Большевистские вожди все равно считали политику строительства коммунизма правильной. Отказаться от планово-административной экономики – признать бессмысленность октябрьского переворота и Гражданской войны.
В 1921–1922 годах из партии вышли три четверти вступивших в нее крестьян. Партийный аппарат в деревне почти перестал существовать. Зато больше чем в полтора раза увеличили чекистский аппарат. В сентябре 1921 года в местных структурах госбезопасности сформировали экономические отделы для «борьбы с капиталом и его представителями». Чекистам поручили брать на оперативный учет всех исключенных из партии: лишение партбилета – это уже состав преступления.
26 января 1923 года Генрих Ягода разослал циркулярное письмо всем начальникам губернских отделов госбезопасности:
«Всех забастовках сообщайте телеграфно Информационному отделу дату забастовки название предприятия число рабочих предприятия число бастовавших их требования антисоветские влияния продолжительность забастовки способ ликвидации тчк Госсводках забастовках не сообщать тчк».
Почему Ягода запретил упоминать о забастовках в обычных сводках? В государстве рабочих и крестьян забастовок быть не может! А многие буквально нищенствовали.
Профессор медицины Анатолий Алексеевич Константинов из Хабаровска вспоминал:
«Отец купил патент кустаря-одиночки и открыл часовую мастерскую… А в конце НЭПа организовал артель “Часовщик”… Жили мы тогда тяжело: одна комната и маленькое подобие кухни, печное отопление, туалет во дворе, а самое главное – голодно. По карточкам даже хлеба не было. Вместо него давали по 200 граммов ржаной муки с отрубями на детей и иждивенцев, а работающему отцу – 400 граммов…
Любые продукты высшего сорта и даже одежда были доступны для иностранцев за валюту, а простым обывателям города – за золото в магазине “Торгсин”. Люди туда несли золотые вещи: кольца, броши, кулоны, которые меняли на продукты…
В Хабаровске, как и во всей стране, было голодно – карточная система. На рынке булка черного хлеба стоила 100 рублей, а отец получал 1200 рублей в месяц. Молоко за деньги не продавали, а меняли на хлеб…
В столовой нам давали маленькую тарелку манной каши, сваренной на воде с добавлением растительного масла, стакан чая с сахаром и небольшой кусок хлеба… Из столовой мы строем возвращались в школу».
Нэп изменил жизнь прежде всего рабочих и крестьян. В 1924–1925 годах в системе государственных сберкасс сумма вкладов рабочих увеличилась в десять раз, крестьян – в пятнадцать (см.: Россия нэповская. М., 2002).
Избач-комсомолец дает колхозникам Солнечногорского района разъяснительные справки о сельхозналоге. Московская область. 1934. [РГАКФД]
Телега с хлебом для уплаты сельхозналога, застрявшая в грязи во время весенней распутицы. Иваново-Вознесенская губерния.
Юрьевский уезд. 1928. [РГАКФД]
Новая экономическая политика накормила страну и восстановила нормальную жизнь. Но начальство успехи нэпа не радовали
Председатель сельсовета принимает от крестьян деньги, вносимые ими в порядке самообложения. 1920-е. [РГАКФД]
Народный комиссар торговли Арон Львович Шейнман (профессиональный финансист, первый председатель правления Госбанка СССР) на пленуме Советов съездов биржевой торговли в конце июля 1925 года говорил:
– Самым важным является действовать на местах такими методами, которые предохраняли советское правительство от вступления на путь «командных» мероприятий.
Но партийное и идеологическое начальство успехи экономики и рост благосостояния граждан нисколько не радовали. Дзержинский и Ягода тоже не в состоянии были примириться с тем, что благодаря нэпу успешные люди стали много зарабатывать.
22 сентября 1922 года Дзержинский подписал циркулярное письмо всем руководителям органов госбезопасности по стране:
«Новая экономическая политика, открывшая широкий простор частной инициативе в торговле и промышленности, создала новый класс, класс капиталистов-богачей, в обиходе называемых нэпманами. Необходимо ведение секретных списков всех представителей этого нового класса…
Необходимо взять на учет и под наблюдение все легальные и нелегальные клубы, игорные дома, дома свиданий, крупные кабаре, ночные кафе. Путем разведки и внутреннего наблюдения отмечать и вести учет всех лиц, бросающих бешеные деньги на кутежи, игру в карты, на женщин, выясняя затем агентурным путем, откуда они эти деньги берут».
Иначе говоря, люди, которые создавали рабочие места, платили налоги, производили все то, что необходимо стране, априори воспринимались как преступники.
Дзержинский требовал от своего заместителя Иосифа Станиславовича Уншлихта, польского революционера с
