Генрих Ягода. Генеральный комиссар государственной безопасности - Леонид Михайлович Млечин
1. У значительного числа дел срок следствия принимает крайне затяжной характер путем испрашивания ходатайств у ЦИКа СССР о продлении срока содержания под стражей свыше декретированных 2-х месяцев /ЦИК почти никогда не отказывает, доверяя ОГПУ/.
Некоторые арестованные, таким образом, содержатся по 4–5 месяцев и получают иногда сравнительно легкое наказание, как высылка с места жительства или даже, в некоторых случаях, выходят на свободу с прекращением их дела. Конечно, длительное содержание под стражей бывает необходимо и крайне нужно. Но когда оно приобретает характер постоянства-системы, приходится придти к заключению, что следственные моменты у начальников отделов не вызывают нужной им внимательности, и, отходя на задний план, целиком поглощаются вполне понятными агентурными разработками и желанием возможно полного физического истощения противника.
2. Зачастую не соблюдаются формальные стороны следствия: не предъявляются вовремя обвинения, отсутствует постановление об избрании меры пресечения и проч. На этой почве приходится очень часто объясняться с прокуратурой, и совершенно ненужно могут обостриться взаимоотношения с ней.
Напоминая, что система карательной политики ОГПУ, выдержанность и последовательность ее имеют совершенно очевидное для всех громадное политическое значение, и что непродуманные скороспелые аресты лиц, которых потом мы же сами вынуждены освобождать за бесцельностью дальнейшего их содержания, и длительность следствия в тех случаях, когда оно безболезненно для дела может быть гораздо быстрее окончено – подрывают установившийся авторитет ОГПУ и дают пищу к широким кампаниям о “массовых арестах” рабочих, студентов и интеллигенции – “Социалистическому вестнику” и ему подобной враждебной нам печати, поэтому:
1) Категорически подтверждаю к исполнению, что каждый начальник отдела, отвечая за целесообразность ареста, обязан доложить мне сам, или, только в крайнем случае, передоверив начальнику отделения или уполномоченному, о причинах ареста того или иного лица или группы.
2) Строго следить за исполнением формальных сторон следственного производства.
3) Срок следствия свыше 2-х месяцев допускать только при наличии особых на то соображений, предупредив следователей, что задержка следствия, вызванная небрежным или халатным к нему отношением, повлечет тяжелую для них ответственность.
4) Обязать секретарей отделов представлять за подписью своих начальников секретарю коллегии ежемесячную ведомость движения по отделу арестованных, с указанием даты ареста, времени предъявления обвинения, избрания меры пресечения и времени решения по делу».
В ведомственных стычках Дзержинский неизменно выходил победителем. Даже недовольство партийных начальников ему было неопасно, хотя он должен был реагировать на критику.
Руководители Лубянки бдительно следили за тем, чтобы никто не покушался на полномочия их ведомства. В конце 1924 года Малый Совнарком (правительственная комиссия, занимавшаяся относительно мелкими вопросами) решил передать борьбу с изготовлением фальшивых денег уголовному розыску.
Постановление Оргбюро ЦК РКП(б) об утверждении коллегии ГПУ в составе Ф.Э. Дзержинского, И. С. Уншлихта, В.Р. Менжинского, ГГ Ягоды, Я.Х. Петерса, Г.И. Бокия, В.Н. Манцева, С.А. Мессинга и Ф.Д. Медведя. [13 июня 1922]. [РГАСПИ]
Чекисты решение опротестовали.
Заместитель председателя ОГПУ Ягода 2 марта 1925 года подписал удостоверение начальнику экономического управления Зиновию Борисовичу Кацнельсону:
«Дано сие тов. Кацнельсону в том, что он является представителем от ОГПУ на заседание Совета Народных Комиссаров РСФСР по вопросу “протест ОГПУ на постановление Малого Совнаркома от ЗО/ХП-24 г. по вопросу о передаче всего дела по борьбе с фальшивомонетчиками из ОГПУ в ведение Уголовного розыска”, имеющее быть 6/III-1925 года».
8 марта 1925 года Дзержинский обиженно писал члену политбюро Григорию Евсеевичу Зиновьеву, который после смерти Ленина считался лидером партии:
«Для ОГПУ пришла очень тяжелая полоса. Работники смертельно устали, некоторые до истерии. А в верхушках партии известная часть начинает сомневаться в необходимости ОГПУ (Бухарин, Сокольников, Калинин, весь наркомат иностранных дел)».
Глава десятая
Нэп и нэпманы
Неприятным испытанием для Дзержинского, Менжинского, Ягоды стал внезапный переход к новой экономической политике в марте 1921 года. Нэп спас страну от голода, помог восстановиться после разрушения экономики во время революции и Гражданской войны. Но при этом нэп показал ненужность органов советской власти. Дзержинский, Менжинский, Ягода считали нэп бедствием и всячески с ним боролись…
Обосновавшись в бывшем загородном имении московского градоначальника в Горках, Владимир Ильич Ленин отправился на охоту. Проезжая по аллее, увидел женщин, собиравших грибы. Глава правительства любезно поздоровался и поинтересовался:
– Есть грибы?
– Нет, батюшка, как коммунисты появились, так грибы как сквозь землю провалились.
Ленин ничего им не ответил, а потом сокрушался:
– Ну, темный народ. Если грибов нет, посади хоть царя, их не будет! Неужели коммунисты против грибов?
Да, грибы-то зависят от погоды. А вот почему при советской власти пропало все остальное?
Российская экономика в начале XX века была на подъеме и обладала большим потенциалом развития. Скажем, до революции наша страна была крупнейшим экспортером зерновых. При большевиках страна с трудом будет кормить собственное население и начнет закупать зерно за границей.
Каким образом советской власти удалось разрушить экономику?
Большевики сразу приступили к строительству коммунизма. Отменили частную собственность, национализировали промышленность, запретили торговлю и ввели пайки. В городах начался голод.
Детский писатель Корней Иванович Чуковский сохранил в дневнике частушку, рассказанную его маленьким сыном:
Нету хлеба – нет муки,
Не дают большевики.
Нету хлеба – нету масла,
Электричество погасло.
Но стоило избавиться от большевиков, как еда возвращалась. Комитет членов Учредительного собрания в Самаре (Комуч) в 1918 году отменил все декреты советской власти. Результат не заставил себя ждать. Беженцы из других городов поражались: «Горы белого хлеба, свободно продававшегося в ларях и на телегах, изобилие мяса, битой птицы, овощей, масла, сала и всяких иных продовольственных прелестей. После Москвы самарский рынок казался сказкой из “Тысячи и одной ночи”».
Экономисты пытались объяснить большевистскому руководству, что спасение от голода – возвращение к свободе торговли.
Но Ленин твердо стоял на своем:
«Свобода торговли равняется бешеной, озверелой спекуляции и победе имущих над неимущими. Не назад через свободу торговли, а дальше вперед через улучшение государственной монополии к социализму. Трудный период, но отчаиваться непозволительно и неразумно».
Среди большевистского руководства Владимир Ильич был одним из самых образованных. Что важно подчеркнуть – не догматик. В случае необходимости легко отказывался от любых идей, которые только что проповедовал. Но в данном случае дело было не в слепом следовании формуле: при социализме торговля есть распределение. Вопрос о хлебе являлся вопросом о власти. У кого хлеб – у того и власть. Политика Ленина: распределять продовольствие по классовому признаку. Кормить только своих.
