Анархия в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич
Когда я отпустила Кали, то рисковала жизнью и счастьем Хизер. То есть, мальчики бы позаботились о ней, но потеря Пен была достаточно плохой. Моя младшая сестра не нуждалась в потере другой сестры.
— Пошли, — прошипел Оскар, словно потом он мог хорошенько ударить меня. — Не против, если я поведу? Лучше бы мне не сидеть рядом с Бернадетт.
— О, блять, ради всего святого, — простонал Вик, проведя рукой по лицу.
Слишком устала, чтобы разбираться с бредом Оскара, так что просто показала ему средний палец, пока он смотрел на меня сверху-вниз.
— Я сяду рядом с ней, — мягко предложил Кэл, руки были засунуты в передний карман толстовки.
Тем не менее, он был каким угодно, но не мягким. Когда я посмотрела на него, то с легкостью перевела эту фразу в: я буду сидеть рядом с Бернадетт.
— Вот и решили, — ответил Виктор, его челюсть была напряжена, когда он облизал уголок рта.
Эта уступка его убивала, но он ее сделал. По тому, как он смотрел на меня, я чувствовала, что его решение сидеть на пассажирском сидении было больше связано с ним самим, чем с Каллумом. Может он не мог сопротивляться желанию коснуться меня? Уверена, у меня были проблемы с тем, чтобы держать руки при себе.
Они поползли наверх по груди Кэла и обхватили его за плечи. Он позволил мне так сделать, держа свои руки при себе. Хотя его глаза блестели, словно он предпочел бы усадить меня себе на колени.
— Чувствуешь себя как-то по-другому? — спросил он, перенаправляя мои ощупывающие пальцы так, чтобы они сплелись с его пальцами, согнутыми вместе и дрожащими. Каллум задержал свой мрачный взгляд на мне, его толстовка накинута на мои плечи, так что он не мог, как обычно, похоронить себя в ней. Светлые волосы блестели, пока мы проезжали мимо оранжевых фонарей, но глаза были темными, как яма. — Ну, то есть, раз теперь Кали мертва.
— Я не смогла убить ее, — призналась я, потому что не уверена, передал ли Аарон эту информацию или нет. Оскар напрягся на водительском сидении, я мельком посмотрела на его затылок. Когда остановился на светофоре, он очень медленно повернул свою длинную шею в мою сторону. Красный свет омыл его лицо кровью. — Мои руки были вокруг ее горла, она не двигалась. Она.. — я замолчала, кусая ноготь на большом пальце и пробуя кровь под ним.
Не знала моя ли она или нет, но я все равно всосала ее, немного чувствуя себя вампиром.
Солнце нырнуло своей ужасной, покрытой облаками головой за горизонт, но я проигнорировала его. Спасибо, блять, что уже не время для солнечного света. У меня было ощущение, что, если прямо сейчас его желтый свет коснется моей пепельной кожи, то я воспламенюсь.
Каллум взял меня за обе стороны моего лица, и я посмотрела на него в ответ.
— Ты не должна стыдиться того, что не смогла отнять чью-то жизнь. Это добродетель,— Кэл отпустил меня, когда я резко вдохнула, обнаружив его сладкий, мыльный запах, омраченный ноткой табака.
Мне он понравился, так что я прижалась немного ближе. Каллум смотрел на кого-то — судя по направлению его взгляда, на Оскара — и какое-то время задержал на нем взгляд.
Светофор показал зеленый, и мы поехали.
Этой ночью, я спала в кровати Аарона. Просто должна была, потому что спала там, когда он пропал. Теперь, когда я знала, где он, то буду ждать его возвращения здесь.
Утром я обнаружила Хаэля, поющего Valerie Broussard на кухне. Он даже покачивался взад-вперед во время пения, переворачивая оладьи на нержавеющей сковороде. Они даже не прилипали, когда он переворачивал их лопаточкой, было лишь движение его руки у рукоятки сковороды.
— Где Аарон? — спросила я, потому что думала, что он мог бы залезть ко мне в постель, когда вернется.
— Снаружи с Виком, — сказал Хаэль, оценивающе осматривая меня. На мне была одна из футболок Аарона и его боксеры, которые уже обвисли в районе бедер. Не нужно, чтобы гребаная ткань касалась швов, и еще я не хотела, чтобы Хизер видела мои раны и начала задавать вопросы. — Полагаю, докладывает о случившемся.
Хаэль прикусил нижнюю губу и поднял на меня взгляд, карие глаза были открыты и полны веселья. Это выражение лица было полной херней. За этим красивым личиком происходило куда больше, чем ему хотелось бы признать. Он делал вид, что жизнь — одна большая шутка, вечеринка с сексом, наркотиками и алкоголем. В действительности, он ненавидел ее. И, вероятно, себя тоже. Я помнила, что он сказал о том, что хочет быть супергероем.
Осторожно опустилась на один из стульев со стоном, положила локти на стойку и обхватила голову руками. Меня убивала не только боль в боку, еще у меня была гребаная мигрень из-за пули, пробившей мой череп. Динь-дон, сука мертва. Так почему же я не чувствую себя из-за этого куда более радостной?
Ох, точно. Потому что я взрослая, уже как несколько лет, и должна думать о последствиях всего.
«Как ты и говорила себе все те ночи, когда мечтала о кровопролитии, а затем ссыканула в последнее время? Ты жалкая, Бернадетт». Призрак Кали все еще был там, на краю моего зрения, мерцающая галлюцинация, посланная мучить меня из могилы.
— Кали..? — начала я, и Хаэль издал резкий смех.
— Навещает Тома, — не-настолько-загадочно сказал он, а затем замолчал, когда вошел Оскар.
Мгновение мы смотрели друг на друга.
— Мы пойдем на вечер матери Виктора в следующее воскресенье, — коротко сказал Оскар. — Тебе понадобится новое платье, — замолчал он и прищурил серые глаза в мою сторону. — Раз ты своим непослушанием испортила другое.
Я упорно смотрела прямо на него.
— Мы идем на эту идиотскую, гребаную херню? — спросила я, но знала, что идем. Мы должны были. Речь идет об изменении правил игры. Мы не играли против новичков, это большая лига. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что дешевый кусок дерьма, который я надела на День Снежка, не помог бы пройти охрану подобной вечеринки. Перестань быть гребаным придурком
