Генрих Ягода. Генеральный комиссар государственной безопасности - Леонид Михайлович Млечин
Гражданская война завершилась. Иностранных шпионов было маловато. Выполняя указания высшей власти и делая себя нужным, ведомство госбезопасности брало под контроль все стороны жизни страны.
Генрих Ягода подписал циркуляр, запрещающий публиковать сведения о маршрутах поездок и местах выступлений членов правительства и ЦК. На Лубянке были недовольны тем, что некоторые редакции посылали не только репортеров, но и фотографов: «Появление заранее этих сведений в печати облегчало работу всякого рода шпионов и крайне затрудняло работу по охране членов правительства».
Приняли такое решение:
«Всякая посылка репортеров, фотографов и им подобных работников вслед за отъезжающими членами правительства, как равно и в месте пребывания их вне Москвы, без специальной визы ОГПУ (отдел политконтроля), запрещается. Редакции, посылающие своих работников без визы ОГПУ, будут подвергаться штрафу, а репортеры, фотографы и пр. аресту».
Иначе говоря, писать надо только о том, что скажет начальство.
6 июня 1922 года декретом Совнаркома образовали самостоятельное ведомство цензуры – Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит); ему была суждена долгая жизнь. Цензура стала верной спутницей советской власти. Контролю подлежали не только газеты и журналы.
21 июня 1924 года заместитель председателя ОГПУ Ягода и начальник отдела политического контроля Иван Захарович Сурта инструктировали аппарат:
«Несмотря на ряд директив Отдела политконтроля ОГПУ о проведении регулярных обследований на рынке в целях обнаружения и изъятия граммофонных, патефонных и т. и. пластинок с неразрешенным и нежелательным содержанием, органы политконтроля ОГПУ на местах до настоящего времени на эту работу уделяли весьма незначительное внимание, результатом чего пластинки с неразрешенным текстом до сих пор находятся в продаже, не только в частных, но и в государственных магазинах.
В целях прекращения распространения подобных пластинок с антиреволюционным содержанием среди трудящихся города и деревни ОГПУ предлагает:
1) В месячный срок со дня получения настоящего циркуляра произвести и закончить обследование всех торговых предприятий и складов граммофонных, патефонных и т. п. пластинок и изъять пластинки с неразрешенным текстом, руководствуясь ранее разосланными и в дополнение к ним при сем прилагаемым списком.
2) Пластинки, совершенно не вошедшие в списки разрешенных, должны быть запрещены впредь до просмотра.
3) Двухсторонние пластинки, у которых одна сторона разрешена, а другая запрещена, должны быть изъяты из продажи.
4) Двухсторонние пластинки, у которых одна сторона разрешена, а другая совершенно не значится в списках, запрещаются к продаже впредь до пересмотра.
5) Изъять из обращения, как запрещенные, все пластинки с духовным и монархическим текстом, независимо от того, имеются ли они в списках ОПК или нет.
6) Все изъятые грампластинки с соответствующим актом направить в адрес ОПК ОГПУ наложенным платежом».
Иван Захарович Сурта служил в ВЧК с 1921 года. В начале 1930-х его перевели в правительство Белоруссии заместителем народного комиссара просвещения, потом сделали в Минске наркомом здравоохранения. В 1936 году избрали президентом Академии наук Белоруссии. А через год арестовали и расстреляли.
В июле 1924 года Ягода инструктировал своих подчиненных по всей стране:
«ОГПУ предлагает обратить на местах внимание и строгое отношение к так называемому “жанру улицы”, “песенкам улицы” /Тагамлицкого/, культивируемый разными певицами /Загорской и другими/. Подобного рода “песенки улицы” исполняются бродячими группами артистов, и в большинстве – отжившего кабацкого пошиба. Эти песенки состоят из пошлостей, порнографии и проч., романтики хулиганства, где единственное чувство – похоть и ревность. Исполняются они /как это было в центре/ – почти всегда без утвержденного сборника, а просто “как выйдет”.
Это порождение кабака и кабацкой литературы, это орудие производства “топора” надо изживать. Местным органам ОГПУ надлежит в контакте с органами главлита запрещать репертуары означенного типа и, в особенности, обращать внимание при просмотре эстрадного репертуара, исходя из вышеуказанной точки зрения».
Постановлением Совнаркома 9 февраля 1923 года в составе наркомата просвещения образовали еще одно цензурное ведомство – Главный репертуарный комитет (позднее – Главный комитет по контролю за зрелищами и репертуаром, Главрепертком). Ни один спектакль, ни одна постановка, ни одно представление (включая эстрадные номера) не могли появиться без его санкции.
Столь же требовательными Ягода призвал чекистов быть в отношении танцев и следить за исполнением решений Реперткома:
«Всем Полномочным представительствам ОГПУ, начальникам особых, областных и губернских отделов ОГПУ
Копия: ГПУ УССР – Харьков, ГПУ Белоруссии – Минск и Закчека – Тифлис
На основании циркуляра Главного репертуарного комитета за № 315 от 2 июля с. г. ОГПУ предлагает всем губотделам строго руководствоваться следующим:
1. Не допускать к публичному исполнению как на эстраде, так и в клубах, “новых эксцентрических”, как они обычно именуются, танцев – фокстрот, шимми, тустеп и проч.
2. Равным образом означенные танцы не допускать на танцевальных вечерах в клубных и др. зрелищных предприятиях.
3. Не допускать названных танцев в опереттах и др. сценических произведениях.
Исключение представляют лишь те сценические произведения, куда хореография или эксцентрика введена в музыкальную партитуру и органически входит в само произведение, но отнюдь не является вставным или дивертисментным номером».
В. С. Абакумов.
[Из открытых источников]
Ягода требовал от своих подчиненных не допускать исполнения «новых танцев – фокстрот, шимми, тустеп». Пострадал будущий министр госбезопасности, а тогда молодой чекист Виктор Абакумов. Товарищи называли его «фокстротчиком». Он увлекался танцами и больше всего любил фокстрот, пришедший из Америки
Суровый приказ! Приравнивание недозволенных танцев к политической деятельности привело к тому, что пострадали и некоторые подчиненные Ягоды, желавшие в свободное время веселиться. Как раз тогда начиналась карьера будущего начальника главного управления военной контрразведки Смерш генерал-полковника Виктора Семеновича Абакумова.
Его первые начальники называли молодого оперативника «фокстротчик». Будущий министр и в самом деле увлекался танцами и больше всего любил модный тогда фокстрот, пришедший из Америки. Еще больше Абакумов увлекался женщинами и пользовался взаимностью. Он вербовал молодых женщин и развлекался с ними на конспиративных квартирах. Абакумова перевели оперативным уполномоченным в отдел охраны Главного управления лагерей НКВД. На этой незавидной должности он прозябал три года. Но потом про его увлечение фокстротом забыли.
Заместитель председателя ОГПУ Ягода инструктировал руководителей местных органов госбезопасности:
«Главный репертуарный комитет циркуляром за № 1606 от 15/VII с. г. всем обллитам и гублитам дал директиву своим местным органам о том, чтобы они при разрешении сеансов так называемых “ясновидцев”, “чтецов мыслей”, “факиров” и т. д. ставили непременными условиями: 1) указание на каждой афишной рекламе, что секреты опытов будут раскрыты; 2) чтобы в течение каждого сеанса или по окончании его четко и популярно было разъяснено
