Забудь меня
Антон
Шагаю в комнату, закрывая за собой дверь.
Глаза липнут к лицу в форме сердечка, нос дразнит цветочный аромат, которым пропитался каждый кубический сантиметр воздуха.
Башка рядом с ней у меня всегда варит наполовину, поэтому оставляю между нами расстояние в один свой шаг, говоря:
— Минута у меня есть.
У нее такая светлая и гладкая кожа, что не заметить на щеках розовый румянец нельзя, и он ей идет. Офигенно идет. Хочется их губами потрогать. И румянец, и кожу. Это отвлекает от того факта, что мой лоб сверлит прицельный прямой взгляд, который перехватываю своим, глядя на Полину сверху вниз. Даже когда она на каблуках, ее голова на уровне моей груди. Рост у нее средний, это у меня слегка за один и девять.
Зажав в ладони телефон, она поправляет тонкий длинный ремешок крошечной сумки у себя на плече, а я пытаюсь не дать глазам зависнуть на пухлых губах, которые не имеют никаких следов помады.
Я просто не понимаю, как она могла остаться девственницей в двадцать, твою мать, лет, но этот вопрос волнует меня в последнюю очередь, гораздо сильнее меня волнует то, что мне предложено стать первым. Меня от этого тупо подкидывает, ведь я не трахнул ее до сих пор по разным причинам, в том числе, потому что боялся показаться озабоченным долбоебом, но основная причина заключается в том, что мероприятие вдруг стало дохрена волнительным, и я оттягиваю его, как гребаный мазохист.
Тряхнув волосами, она задирает нос и сообщает:
— Я не собираюсь претендовать на все твое свободное время. Тем более, если ты этого не хочешь. Я… понимаю, что у тебя могут быть… свои дела. У нас ведь ничего серьезного…
Смотрю на нее молча. Нихрена не берусь опровергать, она ведь еще не закончила.
— Но… я бы хотела прояснить.
— Прояснить? — чешу замотанным в пластырь пальцем бровь.
Весь во внимании.
Голубые глаза упираются в мой кадык, потом взмывают вверх и смотрят в мои.
— Да. Прояснить. Как бы то ни было, я против каких-то других девушек. То есть… у меня, кроме тебя, никого нет, и я хочу, чтобы у тебя было так же.
Замолчав, она складывает на груди руки, игнорируя то, что ее телефон вибрирует.
Это не белый флаг.
По ощущениям, флагшток от него мне мягко воткнули в задницу и сделали это авансом, потому что других девушек у меня нет и не будет, пока она рядом.
Пилю ее глазами, игнорируя весь лакшери-флер, которым пропитано в ней все, от кончиков волос до кончиков пальцев, и спрашиваю:
— Тебе не кажется, что эти условия делают наши отношения чем-то большим, чем просто «ничего»?
Облизнув губы, она топчется с ответом пару секунд, а потом говорит:
— Я не против. А ты?
Еще один тычок того самого флагштока ненавязчиво напоминает о том, что меня осторожно имеют, и это напоминает о том, что я и так уже знаю — она не из тех блондинок, у которых проблемы с извилинами, я понял это не сразу, а спустя какое-то время. Примерно тогда же я понял, что у меня большие проблемы.
Мое молчание Полине не нравится, я вижу, как ее щеки становятся на тон ярче, чем минуту назад, но она возникла из ниоткуда, размахивая своими условиями, вместо того, чтобы делать вид, будто «ничего не было», а значит, сама напросилась. Опять.
— Это что, ультиматум? — интересуюсь.
— Нет. Это предложение. Если тебе оно не подходит, все останется как есть.
Просто, твою мать, поразительно.
— Правда? — насмешливо выгибаю брови.
Верится с трудом.
— Правда, — моя реакция ее злит. — Если тебе нужно время подумать, пожалуйста, — отвернувшись, несется к двери, задев мое плечо своим.
Выбросив в сторону руку, ловлю свою девушку чуть повыше локтя, пальцами обнимая хрупкий бицепс, вокруг которого они смыкаются полностью, и дергаю ее назад, прекращая этот забег.
Вскинув голову, она смотрит мне в лицо, соприкоснувшись своей юбкой с моими шортами.
— Я уже подумал, — встречаю полный вызова взгляд.
— Отлично.
Нахрен все.
— Твое предложение мне подходит, — отвечаю на ее вопрос.
Сглотнув слюну, она упирается глазами в мой подбородок и шелестит:
— Тогда… я поеду… не буду отвлекать.
Нифига. Никуда она не пойдет, теперь, когда, твою мать, пришла.
Стискиваю пальцы чуть сильнее, хоть она и не вырывается. Просто смотрит на мои губы, несмотря на то, что от меня разит десятичасовым рабочим днем, и делает вид, будто этого не замечает, хотя это вежливое игнорирование как раз и бросается в глаза.
Нахрен. Все.
Пора решить нашу «проблему», она конкретно достала.
— Я освобожусь через час, — говорю. — Потом мне нужно в душ, — голубые глаза невзначай сползают на мою майку в грязных разводах. — Сегодня у меня на даче никого. Хочешь в гости?
