Пепел
Когда нам объявили про областные соревнования, у меня аж дух захватило! Да, мать его, мы это сделали! Выжали из себя все соки, практически жили в чертовом зале и теперь можем пожинать плоды своего труда. Однако я прекрасно понимал, что заметят не всех. Сколько нас таких, мечтающих стать звездами спорта? Это как игра в рулетку – процент попадания слишком низкий. Но я всегда был убежден, если не прыгнуть, никогда не узнаешь – разобьешься или выживешь. Поэтому я прыгнул, а за мной и парни из команды.
Именно из-за обсуждений будущих тренировок мы с Мишей опоздали на “самый важный” классный час. А еще, судя по выражению лица Егоровны, немного подпортили дисциплину в классе. Но с другой стороны – такая новость, грех не поделиться.
Раевский притих первым, проходя за нашу заветную последнюю парту. Мы сидели там уже три года и старательно срывали уроки, как говорили учителя. Но я и, уж тем более, мой сосед были с этим категорически не согласны. За это нас с Михой грозились рассадить и нет-нет да и жаловались родителям.
– Шестаков, – донеслось мне в спину. Я остановился, вальяжно развернувшись лицом к доске. – Ты там сидеть не будешь.
– Почему? – спросили мы в один голос с Раевским.
– Потому что я устала выслушивать в учительской, как два веселых баскетболиста активно срывают уроки и мешают учиться всему классу.
– Никто нам не мешает, – крикнула Лидка Яшина, стреляя глазками. Видимо, она была не в курсе, что мы с Аленкой снова вместе, раз столько внимания и кокетства было потрачено на мою персону.
– Да ладно вам, Наталья Егоровна! Как мы в этом году с Шестом друг без друга? Это кощунство! – заныл Раевский. Конечно, кто если не я будет ему давать списывать алгебру? Мишаня был хорош только в спорте, учеба не давалась ему вообще.
– Шестаков, за первую парту, – голосом цербера прорычала классная. Я закинул пятерню в волосы, почесав затылок. Пересаживаться на первую не хотелось, там только ботаники тусят. А учеба… с этим у меня никогда не было проблем, один раз услышал или увидел – запомнил. Поэтому мне нравилось сидеть на задней парте и одаривать своим вниманием окружающих.
– Шестаков, – повторила Егоровна. Я хмыкнул, понимая, что спорить бесполезно, по крайне мере, сейчас и поплелся к волшебному месту, которое, видимо, должно утихомирить меня. Хах, аж десять раз.
Классная с улыбкой проследила, как я отодвинул стул, плюхнулся на него и вытянул руки, укладывая их перед собой вместо подушки. А потом я ощутил до жути знакомый запах: аккорд цитрусовых с жасмином и ноткой ванили. Я очень хорошо помнил его с детства. Мать пользовалась гелем с похожим вкусом еще до переезда. Его же она дарила Романовым на всевозможные праздники, и им же часто веяло от Риты. В какой-то момент я даже обозначил мысленно, что если чувствую этот запах, значит Маргарита где-то рядом.
Подняв голову с рук, посмотрел на девушку, сидящую рядом. Она старательно делала вид, словно разглядывает за окном пейзаж школьного двора. Однако дело было далеко не в пейзаже. Эта странная прическа, очки, острые скулы и запах, мать его! Проклятый запах! Я чуть не задохнулся, когда осознал, кто сидит рядом со мной…
– Эй, новенькая? – шепнул, продолжая буравить Риту взглядом. Неужели Романова думала, что останется незамеченной? Господи, да я постоянно натыкался в городе на нее! Все гребаные восемь лет смотрел и задавался вопросами: почему женщины предают мужчин, почему мать бросила нас с отцом, почему Марго выбросила меня, подобно ненужной старой плюшевой игрушке?
Стоп! Что она вообще здесь делает?
– Эй, ты оглохла? – повторил, усмехаясь. Я видел, как на шее девчонки дернулась венка, и как напряглась каждая мышца на ее теле. Мне хотелось рассмеяться в голос, настолько комичной казалась ситуация.
– Шестаков! – крикнула Егоровна. – Скажи мне, у тебя шило, прости господи? Ну сколько можно крутиться? Тебе уже восемнадцать, а как будто в первый класс пошел!
Рита едва слышно прыснула, а я откинулся на спинку стула, подперев рукой подбородок. И плевать, что классная требовала к себе внимания. Разглядывать ту, что растоптала мое сердце, было куда интересней.
– А кто это за первой партой? – подал голос Стрельцов. Я глянул на него и развел руками, мол, самому интересно.
– У нас новая ученица, – произнесла Егоровна. – Маргарита Романова. Риточка, встань, пожалуйста, поприветствуй класс.
Марго тихо вздохнула, сжала ручку, которую крутила в тонких пальцах. Я не сводил с нее глаз, давно мы не были настолько близко. Хотя, теперь отчетливо видел, насколько сильно изменилась девчонка: за этой безразмерной рубашкой прослеживались довольно женственные формы.
И пусть я ненавидел Романову, но отрицать очевидные вещи сложно. Например, она была красивой даже в этом тряпье.
Рита сглотнула и с неохотой поднялась из-за парты. Опять не посмотрела в мою сторону. Смешно. Тоже мне, блин, устроила здесь театр недотрог.
– Всем привет, – произнесла Марго. Голос ее звучал неуверенно, без былого задора и яркости. Я даже не признал его, ведь раньше она была более бойкой. Раньше. Очередной каламбур.
– Меня зовут Маргарита. Очень рада со всеми познакомиться.
– Ты всегда так странно одеваешься? – бестактно спросила Лена Ильинская. Я закатил глаза, вслух издав смешок. Странно – не то слово. Что за дурацкие бабкины тряпки? Она что в монашки записалась с тех пор, как вычеркнула меня из своей жизни? Черт! Нам было девять. В этом возрасте не принято «вычеркивать».
