Анархия в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич
— Каков бы не был план твоих действий, обговори его сначала с нами, — провел длинными, покрытыми татуировками пальцами по моей руке, оставляя на коже след, который невозможно отмыть, след желания и невыполненных обещаний.
На какое-то мгновение лишь смотрела в его серые глаза, а потом коротко кивнула.
Ноги зашевелились еще до того, как я это осознала, мальчики шли позади. Продолжая ощущать пристальный взгляд Оскара на своей спине, думала о том, как он положил руку мне на голову и попросил прощения. Возможно, этого было слишком мало, слишком поздно, но мне все равно.
Он мой, и мы оба это знали.
Парень мог быть извращен, мог сбежать после секса, черт он мог обмениваться со мной колкостями на протяжении всего дня.
Это не значит, что мы не принадлежали друг другу. Кровью предписано, запечатано и утверждено. Это не обратимо.
— Бернадетт, — сказала офицер Янг, карие глаза скользнули мимо меня и остановились на мальчиках.
Как стая ворон с острыми клювами, они разлетаются, растворяясь в толпе, словно ее присутствие хоть как-то на них влияет. В действительности, Оскар приставил бы свой револьвер к виску Сары, спустил курок, и его бы это даже не мучало во сне.
В этой ситуации мне предстоит выступить в роли морального компаса. Не то что бы у парней он был ужасен, потому что это не так. После всего, через что они прошли, несмотря на мрак, в котором они процветали, каждый из них делал хорошие дела для этого города. Спрингфилду бы так чертовски повезло, что мы правим подпольем.
Кто же еще, не так ли? Так почему бы не кучка тех, чьи сердца продолжают биться? Кто заботится о других душах, а не только о своих? У кого вообще есть душа. Мы бы не торговали телами маленьких девочек, не причинили бы вред случайным прохожим, и, черт бы меня побрал, если бы мы убили копов, чей самый худший грех в том, что их руки слишком чисты.
Кали обратила свой токсичный взгляд на меня, и, клянусь сиськами дьявола, что почувствовала, как что-то пронзило меня насквозь, словно клыки арахнида. Яд, яд, яд. Признаю: я немного сексистка. После всего, что мужчины сделали или пытались сделать мне, знала глубину их зла. Женщины, по сути, и близко не так плохи. Но когда они показывают эту сторону, то становятся чертовски ядовитыми.
— Тебе что-то нужно? — спросила Сара, видимо, не обращая внимания на молчаливую битву, происходящую на этих дурацких танцах.
Эти дурацкие, гребаные, идиотские, дерьмовые танцы, на которые я, по каким-то глупым причинам, хотела прийти с Аароном.
Хотела на одну ночь побыть семнадцатилетней. Хотела быть влюбленной.
Вместо этого, мое платье будет пропитано кровью. Я улыбнулась.
Кали чувствовала мои намерения, я знала, что так и было. Хорошо. Он должна. Моим единственным сожалением было узнать, что головы Корали и ее мужа Маркуса были оторваны кем-то другим, а не мной. Они должны понимать, к чему я веду и почему их наказывают. Но если Ли была настолько заблуждающейся, что могла обмануть себя, думая, что не сделала ничего плохого, то Кали знала.
Кали. Блять. Знала.
Мой язык прошелся по нижней губе и попробовал восковую текстуру моей помады, которая, кстати, называлась «Анархия», и была розовой, яркой и пугающей в сочетании с гримасой вместо улыбки на моем лице.
— Кстати, Кали, у тебя другой макияж, — сказала я, слегка наклонив голову набок, как волк, почуявший слабость. Пришло время сократить стадо, верно? — Скрывает омерзительный отек от швов, — провела пальцем вокруг своего рта, чтобы подчеркнуть место, где Стейси и ее девочки протыкали свои злые иголки, чтобы зашить рот этой суки.
Гениально. Больше, чем гениально. Я должна подружиться со Стейси Лэнгфорд. Она никогда не относилась ко мне, как к дерьму, хоть и была королевой улья Прескотт, и я не думаю, что она когда-либо трахалась с кем-либо из моих мальчиков. Глаза слегка переместились вправо, моментально обнаружив сильный взгляд Хаэля. Он выделялся из толпы своим облаком харизмы, из-за которой девушки слетались на него как мухи на мед.
Даже несмотря на то, что они знали, что он вне зоны доступа, даже несмотря на то, что они знали, что я наблюдаю, они продолжали приходить. Ну, все девушки Прескотта очень развратные, это как бы наша фишка. Девушки Фуллера выглядят, как модели из модного журнала. Девушки Оак Вэлли выглядят, как анорексичные птицы в дизайнерских платьях.
Я снова повернулась к Кали, но, несмотря на огонь в глазах, она снова стала разыгрывать из себя жертву, проливая слезы, словно это я все начала, натравив на нее Хавок. Словно это я разыскивала ее и начала травить без причины. Чертовски жалкое зрелище.
Не могу дождаться, когда покончу с ней. Честно, вероятно, в один день после ее исчезновения я закрою глаза, проснусь, и позабуду о бывшей лучшей подруге, которая выбрала предательство. И я сделаю это в постели, заполненной мальчиками, чье предательство я искренне и полностью простила. Разве не могла простить, зная, как глубоко уходят их корни?
— Ты ужасна, — сказала Кали, закрывая глаза и прикрывая рот рукой. — Ты настолько ужасная. Прошу, просто..уходи, — маленькая крыса повернулась к Саре, словно офицеру полиции, блять, было хоть какое-то гребаное дело до того, что происходит с нами обеими. — Мне не нужно, чтобы ты преследовала меня и издевалась надо мной, ладно? Я ничего не расскажу копам о твоей глупой банде.
Затем я засмеялась, потому что, ну бросьте, могла ли быть ее наигранность еще хуже?
Может ли ее речь быть еще более клишированной, будто она находится в кино?
— Послушайте, дорогуша, — сказала я, поворачиваясь к Саре в последнюю секунду, как будто мое уничижительное слово «дорогуша» могло относиться к ней. Это не так. Сейчас я обращалась напрямую к молодому офицеру. — Какой бы нонсенс она вам не скармливала, это все имеет скрытый мотив. Она знает, что, придя к вам, подтвердит свой статус отмороженной стукачки с южной стороны. После этого она не сможет вернуться в школу, это эндшпиль.
— Бернадетт, —
