Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков
Когда слухи о работе над мемуарами «под договор» расползлись по Москве, свои услуги в качестве литературных редакторов и в какой-то мере соавторов маршалу предложили и Константин Симонов, и Сергей Смирнов. Анна Миркина, чтобы ускорить процесс, тактично предложила Жукову надиктовывать текст на диктофон, а потом расшифровывать. Дочь Элла, тоже журналист, в то время работавшая на Всесоюзном радио, вызвалась заниматься «расшифровкой» диктофонных записей. Жуков выслушал все эти предложения и сказал:
– Нет, писать буду сам, а там посмотрим.
Анна Миркина вспоминала: «В тот первый год, когда он работал над рукописью, я всего несколько раз приезжала в Сосновку. Георгий Константинович был полностью погружён в работу: собирал архивные материалы, встречался со своими боевыми соратниками – бывшими командующими фронтами, членами Военных советов, просматривал выходящие в свет новинки военно-исторической и военно-мемуарной литературы. Писал увлечённо, страстно, азартно, обычно вечерами и далеко за полночь, а в последний период, перед сдачей рукописи в издательство, по 15–16 часов в сутки. Не любил диктовать, писал от руки – «так лучше формулируется мысль, уходит всё лишнее».
Ему помогали записные книжки, которые он вёл всю войну и которые, к счастью, сохранил. А вот дневники 1940–1942 годов уничтожил во время первой, сталинской, опалы.
Привлечённый материал был очень обширным и богатым. По тем временам – сенсационно-новым. Многие документы публиковались и пускались в исторический и научный оборот впервые. «Анна Давыдовна! – писал он редактору в июле 1971 года, когда готовилось к выпуску второе, исправленное и значительно дополненное издание. – Посмотрите мои вставки и поправки. Архивные документы пометьте обязательно без сокращений и правки…»
В эти дни у него на даче в Сосновке время от времени собирались бывшие сослуживцы: заместитель по тылу 1-го Белорусского фронта генерал Н. А. Антипенко, член Военного совета фронта генерал Ф. Е. Боков, маршал И. Х. Баграмян.
Когда писал первые главы – о родителях, детстве, школе, юности, земляках, – ездил на родину. Побывал в Стрелковке, в Угодском Заводе, в Чёрной Грязи, Огуби и окрестных деревнях. Походил по берегам Протвы. Смотрел на степенное течение реки. От истока к устьям…
Его книга композиционно так и выстроена: от малой родины – к великой Родине, от Стрелковки – к России, от Протвы – к двенадцати морям, омывающим СССР.
4
В марте 1966 года, точно в означенный договором срок, маршал передал в редакцию АПН машинописную рукопись объёмом 1430 страниц. Это – 65 авторских листов.
Но дальше началось самое главное и, как оказалось, трудное.
Рукопись должна была визироваться в Главлите, а потом в ЦК.
Для работы с рукописью маршала Жукова в Военном отделе ЦК КПСС была в срочном порядке создана специальная комиссия в составе ответственных товарищей из Военно-научного управления, Генерального штаба Вооружённых сил СССР, Института военной истории. Рукопись размножили и отдали рецензентам.
Первая рецензия была, по сути дела, приговором: «Издание книги Г. К. Жукова признать нецелесообразным. Маршал Жуков преувеличивает свою роль в истории Великой Отечественной войны, недостаточно показывает роль партии, книга сможет принести вред советскому народу». Эту убийственную рецензию подписали маршалы А. Гречко, М. Захаров, К. Москаленко, генерал армии А. Епишев.
Такого рода резюме можно было написать и не читая рукописи, а исходя из прежних «заслуг» маршала перед ЦК. Но рукопись всё же читали с большим интересом. Среди экспертов и членов специальной комиссии начались разногласия. В конце концов разум возобладал, и в адрес издательства из ЦК пошло письмо: «Работайте над ошибками и исправлениями, а там посмотрим». К письму был приложен список «ошибок» и рекомендаций – на 50 страницах.
Жуков негодовал. Прочитав «рекомендации» специальной комиссии и рецензии научных экспертов и консультантов, он несколько дней не находил себе места. Анна Миркина вспоминала: «То, что предлагалось сделать, в некоторых случаях было прямым искажением истории».
Издательство тоже пребывало в панике. Уже подписаны договоры с зарубежными издателями, определены сроки… Директор АПН и талантливый журналист Вадим Комолов переговорил с Жуковым и, видя, что маршал не хочет уступать некоторых позиций, которые и для него, и для ЦК были принципиальными, взял инициативу на себя. Некоторые абзацы он просто-напросто переписал, сделал их более партийными. Подключил и других «доводчиков». И вскоре доведённую таким образом рукопись повторно представили на суд комиссии.
Это был второй круг ада…
Некоторые авторские варианты дочери маршала Марии Георгиевне удалось восстановить по рукописям отца только при подготовке десятого и последующих изданий «Воспоминаний и размышлений».
«Практически работа строилась так, – вспоминала Анна Миркина, – замечания рецензентов сообщались автору, он делал свои заключения, они направлялись В. Г. Комолову, шёл совместный поиск приемлемых решений».
«Уважаемый Вадим Герасимович!
Посылаю отработанные главы XI–XV, XIII, XIX. Всего 7 глав, которые были просмотрены т. Жилиным. (В то время начальник Институту Военной истории. – С. М.) Все его замечания мною в основном приняты, за исключением для меня непонятных (глава XI) и необоснованных. В этих его замечаниях он должен, прежде всего, сам разобраться… 14 октября 1967 года.
Г. Жуков»[228].
Постепенно правка рукописи Жукова увлекла. Нет худа без добра. Он увидел возможности усилить книгу новыми фактами и документами.
5
Книга шла к читателю долго – три года. Полосу заграждения для неё выстроили довольно искусно. Одним из непременных условий специальной комиссии было обязательное редактирование рукописи военным историком. Это называлось спецредактированием. Долго не могли найти такого человека. Все, к кому обращалось издательство, отказывались сразу, как только узнавали, на чью рукопись их приглашают. Боялись за свои генеральские, полковничьи и подполковничьи погоны, за кандидатские и докторские звания. Жуков, видя, что сроки необъяснимо затягиваются, злился. Здоровье уходило. Летом 1967 года он перенёс повторный инфаркт. Как и первый, он прошёл без осложнений. Сильный организм и воля помогли быстро вернуться к полноценной жизни.
На пути к типографии рукопись потеряла более ста страниц. Купюры, конечно же, компенсировались новыми вставками и «доводками». Но количество не всегда переходит в качество. Жуков вынужден был что-то уступать, идти на компромисс. Иначе свою книгу он так и не увидел бы изданной при жизни.
Анна Миркина вспоминала, что иногда ему привозили какие-то возражения или предложения по изменениям в тексте. Жуков внимательно вчитывался в поправки и говорил: «Хорошо, я подумаю». Когда на следующий день она приезжала на дачу, Жуков встречал её в кабинете с вчерашним листом в руках и, не здороваясь, издали бросал: «Нет!»
В январе 1968 года он перенёс тяжелейший инсульт с