Крестоносец. Византия - Геннадий Борисович Марченко
Поскольку варяжские гвардейцы изначально были «варварами», им прощалось пренебрежение придворным церемониалом. По мнению византийских императоров, «неотёсанность» варягов вполне искупалась их верностью. В отличие от других византийских войск, Варяжская гвардия никогда за два с четвертью века своего существования не участвовала в переворотах и мятежах. У варягов был своего рода кодекс чести, который повелевал им сражаться за императора до конца — своего или императорского Варяжская гвардия была верна сану императора, а не конкретным личностям на троне. Они были готовы жертвовать за монарха жизнью, но только пока он был жив. Если император погибал от яда, ножа, удавившей его подушки или ещё чего-то, то варяги со спокойной совестью служили его преемнику, даже если это был узурпатор и цареубийца, вовсе не думая мстить за прежнего монарха.
Хотя в последней трети прошедшего века на репутации Варяжской гвардии появилась пара пятен. По итогам битвы при Манцикерте, когда разбитый сельджуками император Роман Диоген оказался в плену, после гибели находившихся с ним варягов, их собратья, оставшиеся в столице, поддержали соправителя Романа — Михаила Дуку, который затем схватил и ослепил отпущенного турками Диогена, умершего от нанесённых ран. Сами варяги, впрочем, не считали, что нарушили свой принцип верности монарху — ведь Михаил тоже был императором (к слову, одним из самых бездарных и неудачных в истории империи ромеев), а Роман, которому принадлежало главное слово, находился в плену. Другой раз, при преемнике Михаила, Никифоре Вотаниате, предшественнике нынешней династии Комнинов, варяги, перепившись, взбунтовались и пытались ворваться в покои старого императора, но были усмирены подоспевшими войсками. Протрезвившись, они просили у императора прощения и получили его.
Однако в целом репутация Варяжской гвардии в Византийской империи стоит высоко, и служба там считается весьма почётной. Глеб, приведя полсотни воинов, сразу получил чин аллагатора[5]. Ну, хорошо хоть не аллигатора. Странные всё же звания у этих византийцев. Поступив на службу, боярский сын ещё при прежнем императоре Иоанне II, отце нынешнего василевса Мануила, быстро отличился на войне с сарацинами, и был повышен до комеса, получив под командование подразделение в сотню штыков, точнее сабель, с интересным для русского уха названием банда. Половина этой банды сейчас находилась на нашем дромоне, другая, с лошадьми, следовала за нами на торговом судне.
Услышав об этом, я сразу подумал, что сказали бы коллеги-сыщики из прежней жизни про опера Делоне? Провалился в прошлое, и сразу пошёл по стезе криминала. Отравил женщину, хоть и ведьму, разграбил награбленное, вместо того чтобы честно сдать всё властям, теперь вот в банду попал!
Впрочем, как объяснил Глеб, название это пришло в позднеримские времена, трансформировавшись из латинского bandum, что означает «флаг». Точно, в будущем я в Европах подобное слышал! В испанском, каталонском, корсиканском и сардинском bandera, в итальянском bandiera, в португальском и галисийском bandeira…
Хотя, по словам комеса, флагов у нынешних кавалерийских банд, уменьшившихся раза в четыре за последние пару веков, по сравнению с пехотными, давно нет. Правда, насколько я знаю, война в это время почти не отличается от разбоя (на чужой территории уж точно), и сравнив банду Глеба с одноименными группировками из прежней жизни, я вряд ли сильно погрешил против истины.
При нынешнем императоре Мануиле, Глеб и его банда (вторую половину которой он тоже набрал в основном из соотечественников), продолжали отличаться на войне. Сначала с крестоносцами из Антиохии, которых Велемирыч называл «Божьими дворянами», потом с сельджуками. Банда Глеба хотя и числилась официально конницей, но русичи неплохо могли и в пешем строю, и на корабле, а в седле были с луком не хуже, чем с мечом. За всё это их ценило начальство. Комес и его люди не раз удостаивались довольно крупных денежных сумм и дорогих подарков. Глебу даже сулили пронию и чин тагматарха[6], но не срослось. Причины помрачневший комес объяснять не стал, буркнув: «Сам виноват».
Тем временем закончился фракийский берег, на котором после Мидии были видны только деревни и загородные виллы константинопольской знати. Флот проходил мимо впадения Босфора в Чёрное море. Ребята надеялись увидеть Константинополь. Но Глеб их разочаровал, рассказав, что столица Византии находится на другом конце пролива, примерно в шести льё отсюда. Так что увидеть мы смогли только две крепости построенные по приказу императора Мануила, охраняющие вход в пролив и сухопутные подходы к нему: Имрос на европейской стороне, и Йорос на азиатской, на Вифинском полуострове. Обе на высоких холмах, с толстенными, по словам комеса, стенами, и мощными круглыми башнями. Н-да, будь эти крепости здесь во времена Вещего Олега, совсем не уверен, что он смог бы добраться по Босфору до Константинополя, и приколотить свой щит на Царьградские врата. Странно только, что византийцы лишь через пару с половиной веков среагировали. Экономили для очередной растраты?
Босфор вскоре остался позади, и наше плаванье продолжилось у берега Малой Азии. На Вифинском полуострове всё те же деревушки и загородные особняки, окружённые густыми лесами, где любят охотиться императоры ромеев и придворная знать, дальше на юг невысокие горы, следом началась равнина Вифинии. Ещё немного — и перед нами появилось устье реки Саггарион. С других кораблей слышны радостные крики на разных языках, ржание лошадей, почуявших близкую землю. Ура! Наше морское путешествие подошло к концу! Флот бросил якоря, началась подготовка к высадке армии на малоазийский берег. Как говорили в рекламе одной финансовой пирамиды времён моего детства: «Ну вот мы и в Хопре!», в смысле на Ближнем Востоке. До Святой Земли осталось всего ничего — только через будущую Турцию пройти, да турку вынести с максимальным счётом!
Река Саггарион, или Сангариос, как её ещё называют, несудоходна (хотя, по словам Вима, изучавшего античных историков, в древности было иначе). Видимо, поэтому в её устье не появился порт. Есть только рыбацкая деревушка по правому берегу. Слева от впадения реки в Чёрное море, по словам Глеба, находится в нескольких льё болотистый лес, так что армию решено было высаживать на более здоровом правом берегу — лихорадок нам ещё не хватало. К высадке всё было готово. Император Византии заранее прислал отряд своих солдат в несколько сотен человек, к которому принадлежала и банда Глеба, а также лодки с
