Пепел

– Рита, – теперь голос звучал уже четче, а затем неожиданно чьи-то руки подхватили меня, словно маленького ребенка, и вмиг отнесли на лавку, осторожно усаживая. Я вздохнула и постаралась сфокусировать взгляд, разглядеть парня, что сидел на корточках напротив меня.

– Д-Дима?

– Что с тобой? Тебе плохо? – спросил Дима. Точно, это же он тогда нас всех спас и в больницу отвез. Его по-зимнему холодные глаза было сложно не узнать, они пронизывали, казалось, смотрели в самую душу.

– Это все Наташка и дурак этот Валек, – не сдержалась я, вытирая тыльной стороной руки горькие слезы.

– Валек? О, тот недоделанный. Вы что опять за него… – Дима оборвал себя и отвернулся. Мне сложно было прочитать его эмоции, но создавалось впечатление, что парень разочаровался, услышав о Вальке.

– Она его за все простила, за все! А меня… меня оттолкнула, выбрала этого предателя! – поток слов хлестал из меня, сочился водопадом без остановки. – Он чуть не продал ее, он всех нас подставил, а она! Да как такое вообще возможно! Мы же столько лет дружили, я ведь искренне! Я… Я… – я начала заикаться.

В кармане раздался входящий звонок, но меня настолько прибило, что я, казалось, оглохла, ослепла и вообще отключилась.

Я продолжала что-то говорить, горечь и обида настолько пропитали мою душу, что даже не заметила, как Дима отошел, а вернулся уже с бутылкой воды. Он протянул ее мне, затем сел рядом на лавку и просто ждал, пока я успокоюсь.

Выговорившись, я выдохнула, стало, конечно, легче. Но такая вдруг слабость накатила: голова налилась тяжестью, веки закрывались от усталости. Из меня будто все силы выкачали.

– Успокоилась? – спросил Дима, когда я замолчала. Собственно, говорить уже ни о чем не хотелось.

– Ну… наверное, – прошептала. Глянула на парня и отчего-то стыдно стало, он ведь едва знакомый человек, а я вывалила на него свои переживания, эмоции, воспоминания, связанные с Наташкой. И ведь он мог уйти, но продолжал сидеть, участливо слушать. Не каждый бы остался, далеко не каждый.

– Дружба – штука хрупкая. Особенно у женщин. Сегодня она есть, завтра нет, чего лишний раз лить слезы?

– Ты извини меня, что… Я и за прошлый раз не поблагодарила, а тут опять…

– Не плачь главное больше, – Дима произнес эту фразу довольно мягко, однако без доли улыбки. Наоборот, в его голосе чувствовался надлом, такой же, какой был и в моей душе.

В кармане опять завибрировал сотовый, я и забыла о нем, а ведь он звонил практически без остановки. Вытащив мобильный, с замиранием сердца я взглянула на экран, и чувство вины захватило по новой.

– Ладно, мне пора уже. Постарайся больше не падать посреди бульвара.

– Спасибо, Дима, – шепнула я. Люк поднялся и довольно быстро удалился, оставляя после себя лишь терпкий запах мужских духов.