Игры мажоров. "Сотый" лицей
Я знаю, почему. Потому что ей сделал предложение отец Никиты. Может, из-за этого Никита на меня злится? Что мы отнимаем у него отца?
— Вы мне нравились, Сергей Дементьевич, — говорю, задрав подбородок, — как Джеймс Бонд.
— Кто? — он даже привстает, отпуская руку. — Почему он?
— Не знаю, — мотаю головой, — так получилось. Понимаете, у меня был папа. Леша. Я его очень любила. И сейчас люблю. Он очень хороший, и мне не нужен другой. Фамилию я его менять не буду, и отчество тоже. Не надо меня удочерять.
— Да, я тебя понимаю, детка, — все так же глухо говорит Шведов, утыкаясь лбом в мой бок. — Но можно хотя бы рядом с тобой быть? Помогать тебе? Ладно, не как отец. Как... дядя, наконец. Ты можешь представить, что я твой дядя?
— Дядя Сережа? — переспрашиваю вполне серьезно.
— Пусть. Пусть дядя Сережа, — снова хрипло шепчет. — Даже Джеймс Бонд можно. Только не Сергей Дементьевич.
— Хорошо, — киваю и замолкаю. Устала говорить. И сопротивляться устала.
Сама не понимаю, почему, но мне больше не хочется видеть в нем врага. Может, потому что он спас Никиту?
Моего лба несмело касается рука и гладит макушку.
— Называй как хочешь, плевать. Ты все равно моя дочка. Что мне сделать для тебя, Машуня? Что?
И меня как пробивает.
— Сделайте, Сергей Де... дядя Сережа. Вы сможете.
— Говори, — рука напрягается, и я выдыхаю:
— Никита. Он приходил, он здесь все время был, я точно знаю. А теперь не приходит. Я хочу знать...
— Не приходит? — голос Шведова звучит подозрительно журчаще. — Надо же... Значит придет, детка. Я тебе обещаю.
