Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин
В последние годы он старался побольше отдыхать. Заботился о себе.
13 декабря 1950 года Сталин писал Маленкову с юга:
«Я задержался с возвращением в связи с плохой погодой в Москве и опасением гриппа, с наступлением морозов не замедлю быть на месте».
После войны Сталин ежегодно проводил на юге три-четыре месяца. В Москву возвращался обыкновенно к 21 декабря, к дню рождения. В 1951 году он уехал на озеро Рица и отдыхал пять месяцев.
Соратники полагали, что он здоров.
А чем же он болел?
Он дважды перенес тиф. Вероятно, в ссылке заразился туберкулезом. Правое легкое сильно пострадало, он тяжело дышал и говорил тихим голосом. Возможно, поэтому избегал публичных выступлений. Его мучили простуды, ангины с высокой температурой, диарея (иногда он буквально не мог далеко отойти от туалета).
Его лечил видный отоларинголог Борис Сергеевич Преображенский, который с 1932 года был консультантом на Лечебно-санитарного управления Кремля. В 1952 году академика Преображенского арестовали по «делу врачей».
Судя по тому, что с середины 30-х к Сталину приглашали известного профессора-кардиолога Владимира Никитича Виноградова, вождь страдал от высокого давления, атеросклероза. Виноградов известен трудами по диагностике и лечению инфаркта миокарда. В 1952 году его тоже посадили как «врача-вредителя».
Светлана Аллилуева вспоминала об отце:
«В годовщину Октября осенью 1952 года я поехала к нему на дачу со своими детьми… Кажется, он был доволен вечером и нашим визитом. Как водится, мы сидели за столом, уставленным всякими вкусными вещами — свежими овощами, фруктами, орехами. Было хорошее грузинское вино, настоящее. Деревенское — его привозили только для отца последние годы, он знал в нем толк… Это был вообще единственный раз, когда я была вместе с отцом и своими двумя детьми.
И потом я была у него 21 декабря 1952 года, в день, когда ему исполнилось семьдесят три года. Тогда я видела его в последний раз. Он плохо выглядел в этот день. По-видимому, он чувствовал признаки болезни, может быть, гипертонии.
И.В. Сталин с дочерью Светланой на ближней даче в Кунцево.
1935. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп.11. Д. 1672. Л. 6]
В последние годы и дочь подолгу не могла попасть к отцу, хотя когда-то Светлана была его любимицей
Обычное застолье, обычные лица, привычные разговоры, остроты, шутки многолетней давности. Странно — отец не курит. Странно — у него красный цвет лица, хотя он обычно всегда бледен (очевидно, было уже сильно повышенное давление)».
Многие годы он почти непрерывно курил трубку. Шепилов однажды озабоченно сказал:
— Товарищ Сталин, вы так много курите. А ведь вам, наверное, нельзя?
— Вы невнимательны, — ответил Сталин, — я же не затягиваюсь. Я просто так: пых-пых. Раньше затягивался, теперь не затягиваюсь.
В последний год неожиданно бросил курить и очень этим гордился.
В свой смертный час вождь был совершенно один. Как и все последние годы. Он даже детей не хотел видеть. Дочь и сын подолгу не могли попасть к отцу. А ведь не так уж Сталин был занят, время для полуночных застолий с подчиненными у него находилось.
Несмотря на кавказское происхождение, он был бесконечно холодным человеком. Прекрасно отдавал себе отчет в том, что делает. Его поступки диктовались трезвым и циничным расчетом. Он видел, что его решения не воспринимаются в стране так уж безоговорочно. Ему нужно было вселить во всех страх. Без этого система не работала. И вождь добился своего. От него исходил парализующий тело и душу страх.
Да были ли у него друзья?
Когда-то Молотов и Ворошилов наивно думали, что они с вождем друзья…
Как делили власть
На фотографиях, которые публиковали газеты, Иосиф Виссарионович Сталин казался крепким человеком. Телевидения еще не было, и страна не знала, как именно выглядел стареющий вождь. На своих портретах он был по-прежнему молод и полон сил. Но в последние годы он постоянно болел.
Когда он себя плохо чувствовал, никого к себе не допускал. Однажды Лаврентий Павлович Берия хотел приехать его навестить, Сталин запретил. Он не только не нуждался в чисто человеческом сочувствии, но и не хотел, чтобы кто-то знал о его недугах. Личная жизнь и состояние здоровья Сталина были государственным секретом. Все считали, что вождь здоров и работает. Работает даже в отпуске.
В тот мартовский день у тела вождя Василий Сталин первым закричал, что отца убили. Детей Сталина, Светлану и Василия, привезли на ближнюю дачу 2 марта.
Василий был сильно пьян. Он ушел в помещение охраны, еще выпил и кричал, что «отца убили». Так думал не он один. Одни утверждали, что Сталина сразил инфаркт, другие, что его разбил паралич, а третьи были уверены: вождя отравили.
Кто мог это сделать? Чаще всего звучит имя Берии.
Его сын Серго Берия вспоминал:
«О том, что произошло со Сталиным, я узнал от мамы, когда пришел домой пообедать. Обычно в это время приезжал и отец, но в тот день его не было. Мама сидела заплаканная и сразу же сказала мне, что у Иосифа Виссарионовича удар и, по всей вероятности, он не выживет.
— Ну а ты-то чего плачешь? — спросил. — Помнишь ведь, что отец говорил…
Речь шла о том, что готовил нам Сталин. Мама, разумеется, обо всем знала — отец действительно предупреждал нас о том, что может случиться.
— Знаешь, — ответила, — я все понимаю, но мне его все равно жаль — он ведь очень одинокий человек.
Могу сказать совершенно однозначно: проживи Сталин еще несколько лет, и в президиуме ЦК не осталось бы никого из тех, кто пережил Сталина. Мой отец, разумеется, не исключение. Его уничтожение готовилось еще при жизни Сталина, о чем он и рассказывал нам с матерью».
Есть авторы, которые уверены: Берия чувствовал, что Сталин готовится его устранить, и опередил вождя. Убрал всех преданных Сталину людей, в частности начальника охраны Власика, и окружил вождя своими людьми. А в нужный момент Лаврентий Павлович приказал сотруднику Управления охраны Министерства госбезопасности сделать Сталину укол.
Подобрать смертельный яд ему было несложно — в токсикологической спецлаборатории, созданной с личного разрешения Сталина и входившей в состав Министерства госбезопасности. Берия только начинал работу в НКВД, когда в конце 1938 года к нему обратился руководитель спецлаборатории Григорий Моисеевич Майрановский: препараты необходимо проверять на живых людях. Иначе как гарантировать эффективность создаваемого ими оружия уничтожения врагов советской власти? Берия распорядился передавать пытливым ученым приговоренных к расстрелу.
Начальник комендантского отдела Административно-хозяйственного управления НКВД
