Алистер (СИ) - "Гори Вива"

Я мигом вздрогнул от жуткости представшей предо мной картины: Виктор в точности повторил «свой» голос Ефима в Тихом и переключился на мой собственный голос, он воспроизвёл его… Я вдохнул стерильного воздуха и выдохнул, вперившись в одну точку — серебряную пуговицу чёрного мундира Прародителя.

— Исправлять людей захотелось? Они, определённо, хуже нас, но кто тебе приказал их исправлять? Это написано в своде? Ты заметил, что в нём нет пункта о неприкосновенности живых? Их там нет, проверь. И проверишь заодно себя на знание. — Виктор резко взмахнул пальцами, которыми держал свод, и тот попал мне точно меж теми же.

Мне больно держать, да чего там, раскрывать бумажку. Я знал наизусть все эти правила, бахвалился ими, а на деле не следовал описанным в нём пунктам. Они как семья, часть Мрака, моего любимого Мрака, который был мне настоящим домом. И я предал его.

Совесть съедала меня полностью, полгощала, а я будто в замкнутом круге, полном вины, долбаной правды, ошибок и непослушания. Мне стыдно за своё детское поведение, ужасно стыдно. Был бы шанс повторить все эти три дня сначала, я бы не повторялся, я бы следовал своду на сто процентов. Поздно.

Поздно и невозможно. Не потому что время не перемотать, а потому что я бы всё равно совершал те же проколы. Я бы не исправлялся. Мои изменения начались со времени пребывания в Ниигате, и я ни за что не соглашусь менять что-либо, связанное с Токамати. Вот там я не ошибся ни в чём и не собираюсь исправлять.

А всё же я пролетел по всем пунктам.

Благодаря подставному Ефиму Виктор окончательно решил вызвать меня во Мрак. Наговорил ему всякого, а теперь приходится расхлёбывать не только за единственного Ефима, но и за Шарлотт, Банжамин, Жака. Эта миссия официально стала моей самой ненавистной. Проклинаю тот день. Проклинаю себя за незнание. Глупые люди, глупая кончина, глупый Проводник, который подумал, что сможет исправить их и дать мимолётный шанс. Всё бессмысленно, ведь через сутки они обо мне благополучно забыли. Но меня колышет одно воспоминание… Я сомневаюсь, что Банжамин не видела. Глаза выражали крайнюю тревогу, сильные эмоции. И без меня бы она переживала в такой-то ситуации, но я не могу бросить это своё опасение.

Я виновен и беру на себя ответственность за всё, что натворил.

Я сложил свод, посмотрел на него, на то, что крепко связывает меня с родным Мраком, и бросил его Виктору. Листок исчез в его пальцах.

— Проверил? — я лишь кивнул. — Там нет правила о неприкосновенности обеих сторон.

— Но почему-то мы следуем этому мнению, — серо и сухо сказал я вдогонку.

— Его там нет, но не существует Проводника, который шёл наперекор. Помнишь нашу первую встречу?

— Никогда не забуду. Вы тогда об этом и говорили. Ваши наставления вечность в моей памяти. Я не предам вас, Прародитель. Вы всё для меня.

Из губ вылетали какие-то слова, я не следил за ними и был полностью заворожён Мраком и всем Виктором. Будто у иного нет шанса вылезти из меня. Я обязан Виктору всем, что имею. Я его раб.

— Я сказал о неприкосновенности, потому что это элементарно. Данное знание важно и непоколебимо, оно должно сидеть в подкорке. Подними на меня глаза.

Хватит шутить надо мной. Когда напоминание о моём изъяне исходит не от меня, то путы связывают моё тело. Особенно Виктор. Он имеет надо мной все рычаги и давит… давит… давит. Я исполнил его приказ — поднял.

— Ты умудрился нарушить целых четыре правила. А их шесть. В своде правил Проводников всего шесть правил. Как так вышло, Алистер? Не знаешь? Я тоже без понятия, — Виктор покачал головой, завёл за спину трость и подошёл ко мне, оказавшись от меня в четырёх шагах. Он забирает моё внимание без остатка. Я не я. — Проводник проводит к смерти, а не спасает от неё. Увы, я не сказал тебе это при нашей встрече. Прошу прощения. Я грешен в том.

С меня вдруг слетела та неясно откуда взявшаяся пелена самобичевания. «Я не я»? Что за чушь! Что такого повернулось в Викторе?.. Если он извинился, то я ничего теперь не понимаю в этом мире. Во всех мирах. Но и тираном он не был. Я запутался в его словах, в своих действиях, пагубных для нас, в работе Мрака. К слову…

— Виктор, ты чего?.. — неуверенно начал я, собираясь подойти. Но он сделал шаг назад.

— Наверное, ты бы не стал таким, если бы я предупредил тебя заранее. Но я не беру вину. Она лежит на нас с тобой. Ты вырос хорошим Проводником, я мало кем настолько горжусь, как тобой. Все годы, проведённые в Тихом, не прошли даром ни для кого.

— Виктор, ты…

Он поднял руку, призывая дать ещё минуту.

— Но сейчас я вижу, что моё молчание сыграло мне на руку. И тебе. Потому что человек растёт, поскольку знает, что было с ним в начале. Я должен пойти на это раньше, чем у тебя вырастут органы.

— Они не смогут вырасти… Виктор, говори прямо! Я уже не могу от этих секретов и наших с тобой ошибок! Уже слово это противно! Я не вынесу боле ни одного такого разговора, понял? Прошу, я не выдержу.

Я взмолился перед Прародителем и наконец взял его за плечи, имея хоть какую-то опору. Я не способен стоять. Я чертовски волнуюсь, на что он пойдёт после стольких речей, сто́ящих мои нервы. Они не выдерживают. Мне нужен Виктор, мне нужен хоть кто-то, ради кого и из-за кого я буду существовать.

Прародитель, помогите мне.

Виктор, собравшись с мыслями, поднял на меня взгляд белых холодных глаз. Настал мой рок.

— Ты отстраняешься от звания Проводника раз и навсегда.

Виктор не собирался мне помогать. Это я, глупец, возложил чрезвычайно тяжёлые надежды на своего создателя.

И куда мне теперь? Третьего мира не существует, есть лишь Пустошь.