Алистер (СИ) - "Гори Вива"

— Ты прикусил губу. Живые это называют привычками, повадками или манерами. Как их обычаи переметнулись на тебя? Позволишь себе ещё проколоться на людских составляющих…

— Извините, что перебиваю, но такого впредь не случиться.

— Правил номер шесть: «Не злоупотреблять своими способностями». Что ты делал, когда ты защищал меня от Иглы и Пушки?

Меня рассмешили их клички в исполнении Виктора, но не позволил смеху вырваться. Виктор нынче разошёлся на мне, а что, есть повод. В его глазах грозы, посвящённые лишь мне одному. Они клокочут и попадают в цель.

— Ты стирал им память с миллисекундной скоростью, что считается за злоупотребление.

— У меня не было выбора, — на сцену выхожу я. Свет мне. — Всё шло по плану, по своему предначертанному плану. Ход событий я не исказил. Они бы пристрелили меня или продали.

— У них бы не получилось, сам вникаешь.

— Хорошо, не продали бы. Я должен терпеть наставленный к моему лбу пистолет? Даже у Проводников есть самоуважение. Все со своими причудами. Каждый работает по своей отработанной технике. В чём моя вина?

— В непредусмотрительности. Я дал тебе зрение, слух, осязание, а ты их игнорируешь. Ну что же ты, Алистер. Что тебя удерживает? Пользуйся на здоровье. Однако и выстрел не добавил бы твоим отговоркам веса. Пощёчина не проходит.

— Тогда я бы стоял перед вами с дыркой во лбу. А почему у меня не проходит пощёчина? Вы знаете, но скрываете от меня. Я заслужил? И здесь выходит куча вопросов. Я жду, что вы сжалитесь надо мной и расскажете.

— Рассказать-то расскажу, ты правда заслужил. Правило номер три: «Не вмешиваться в отношения клиента с его окружением». Ты забыл об этом пункте напрочь, — рубанул Виктор, повышая тон. — Напоминаю, с твоим приходом в жизнь людскую ты слегка меняешь общую обстановку. Повторюсь, «слегка». А ты что сделал? Альберт и без того ничтожный планктон в людском обществе, но ты его зацепил, заставил усомниться в собственной надежде, что Шарлотт вечно будет его любовницей. Ты показал Альберту, что у него нет даже шанса, потому что из могилы вышел Жак. Поворот событий! — Прародитель безэмоционально выделил эту часть.

Мы оба понимали, как жалко это звучит, а может, и нет… Ему совершенно параллельно, как звучит та или иная мерзкая сторона личности индивида, он говорит, как есть, без прикрас. Это его обязанность.

— Но Банжамин больше всех пострадала от твоего влияния.

— Она и без меня была испорченной, — буркаю я.

— Ты отлично осознаёшь, о чём идёт речь. Ты надеялся, что я тебя не трону, что наказание не настигнет тебя. Просчитался.

— И какое же наказание?

— Не перебивай меня, — голос погрубел выразительнее обычного. Во мне словно всё застывает от этого тона. — Ты поменял её мнение о своей матери! Она могла остаться с Шарлотт; насильно, но ты бы не мешал. Умерла бы или нет со временем от голода — не твоя прерогатива. И вдобавок, что ты там наговорил Шарлотт? Измениться её наставлял? Максимум что тебе позволено: повлиять на прощение человека самого себя. Какого чёрта ты решил исправлять живого?!

— Хорошего чёрта…

Виктор сжал ладонь на набалдашнике трости, но не делал шагов навстречу.

— Проводники живут во Мраке, они никто в Тихом. Кем ты себя возомнил?

— Зрячим Проводником. Я делал то, что считал нужным.

— Игнорируя свод.

Не хочу этого признавать, но Виктор прав. Он прав абсолютно во всём, что бы я ни бросал ему, дабы отчиститься. Я посмел вторгнуться в жизнь не клиента, а живого, и, похоже, поплачусь благодаря этому сполна.

— Ладно, если бы ты просто подталкивал их задуматься, но ты ведь предлагал им это от души.

«От души» он произнёс с особой интонацией. Мало кто способен так выразительно выкладывать свои мысли, применяя крайнюю степенность и рассудительность.

— Душа? Ты становишься похожим на человека.

— Я Проводник, я априори не могу быть на них похожим.

Я слепо шёл по кривой дороге. Знаю, что концовка нашего разговора не окончится чем-то хорошим, но Виктор бессилен в том, чтобы причинить мне явный вред. Я не боюсь, а опасаюсь.

Сравнение меня с человеком вызвало во мне неопределённые чувства, будто отклик. Ни за что. Я не человек. Я не какой-то смертный живой. Я совсем другой.

— Алистер, удивительно, сколько ошибок совершил. Свод, — с ту же секунду между длинными изящными пальцами вспыхнул сложенный вдвое листок, — наше всё! — Виктор прогремел более торжественно. Даже обидно, что, имея в виду меня, он не использовал данную интонацию.

Да-да, свод — это не толстый, покрытый пылью, том.

— Правило номер два гласит: «Не контактировать с другими Проводниками». Ты не ошибся: это не заключение столь скучной беседы. Итак, — сделал паузу, — как на этот раз ты будешь оправдываться, Зрячий Проводник Алистер?

— Не стоит напоминать о моём статусе, Прародитель Виктор, я в курсе. У вас он, кстати, меньше.

— Ха-ха, — «по-мужски» добавил Виктор, не выдавая ни единой лишней эмоции. Вот истинный робот, чья сущностью обязана жить в любом Проводнике. — Давай посмеёмся вместе. Помнишь Мартина?

— Мартина? Последний клиент Мартин у меня был семь тысяч четыреста сорок часов назад. Память мне не изменяет. Имя редкое. Постойте…

— Ранний. Или, если тебе не хватает информации, некий Ной, захвативший всё твоё внимание, — Виктор ехидно улыбнулся, на миг вытащив кончик языка, проведя по нижней губе. Дьявол.

— Он был Проводником? — я опешил.

— Да. Ты же ощутил его присутствие.

— Ощутил, но… Я не обнаружил на его теле признак Проводника. На нём не было ран. Он чист.

— А ты парик снимал?

— Парик? — я вспоминал, как проверял всего Ноя, но на нём так и не оказалось знаков. Кто же знал, что на нём парик? — Всё равно не нахожу смысла. Тогда пульс у него откуда? Ной — человек. Хватит путать меня и заставлять чувствовать себя виноватым. Связанных с ним бед у меня нет…

— Беды, и вправду, какие? — Виктор приподнял правую бровь. Ну что, топи меня, папочка. — Он умер, и его смерть на твоей совести. Ной — это мой особый эксперимент. Он пример того, что может случиться с тобой, с любым Проводником. Несмотря на то, что Ной был Ранним, я подправил в нём сознание. В итоге он не выдержал и стал человеком. Неполноценным, но человеком. Представляешь, его труп по окончании миссии не исчез, он лежал в каком-то морге, а клиент получил жестокую концовку.

Не может быть… Я убил своего сородича, коллегу и человека разом. У него билось сердце, я понимал это, но меня не остановили собственные опасения. Я торопился и не успел всё как следует обдумать. Не ошибка, а непростительный провал во всей моей практике. Я не приму этого никогда.

— И ты ухудшил его состояние своей близостью. Ты установил между вами контакт, губительный для вас обоих. Но ты жив, — легко добавил он, причинив мне ментальную боль. — Ваши тела состоят из особенного вещества, похожего на глину. Это вещество сделано специальным образом, чтобы Проводник беспрепятственно перемещался меж мирами. Его тело поменялось в строении. В нём появлялись органы, — замедлил темп, добавляя значимости. — Самое базовое: сердце, вены, кровь, лёгкие. Но тело Ноя после смерти начало разлагаться. За этим наблюдали патологоанатомы и учёные, осматривали его остаточное вещество в микроскопе. Открытия себе уже присваивали. Но когда тело разложилось до кончиков пальцев благодаря веществу Проводника, они забыли про все свои наблюдения и результаты открытий исчезли, как уход Проводника после миссии.

Я перебирал эту информацию и с ужасом представлял, что живые творили с моей семьёй. Как они посмели тронуть Ноя?.. Он ведь был готов жить в Тихом…

— А хотя знаешь, я пока не буду раскрывать завесу тайны, зачем мне понадобилось устраивать с ним данный эксперимент. Не тебе же одному иметь от меня секреты, согласен?

— Как пожелаете, Прародитель.

Я не в себе. Недолгая пауза снова заполнилась бархатным голосом Виктора, которому пора бы захлопнуться…

— «А у тебя есть цель?», «Хорошо работать, выполнять задания соответствующе и исправлять людей».