Эльфийский бык (СИ) - Демина Карина

Четыре года как жили. Может, не душа в душу, но как-то ведь жили до сих пор. И вот, выходит, дожились на свою голову.

— Шампанским поделишься? — поинтересовался он совсем уж мирно. И торт поднял. Тот, правда, от падения треснул и розочки раскололись. Шоколадные.

— Ты ж не пьешь?

— Обычно… но так-то…

Ангелина подняла кружевной халатик и накинула на плечи. Огляделась. Поморщилась.

— По-дурацки вышло, — сказала она. — Ты чего приперся-то? У тебя ж дежурство.

— А ты откуда знаешь?

— График твоих дежурств я еще когда выучила.

Душу царапнуло нехорошее предчувствие, что учила она не просто так. И не из желания порадовать его, Лешего, блинами к возвращению домой.

— И давно у тебя с ним? — поинтересовался Леший.

Ангелина разлила шампанское по бокалам и протянула один.

— Пару месяцев… собиралась сказать, но как-то не уверена была.

Шампанское было кислым и в нос шибало. Леший затряс головой, отчего Мимоза зашлась истошным лаем. Подняв мандарин, он отер его о рукав и отправил в рот, целиком, со шкуркою.

Ангелина поморщилась, привычно выказывая неодобрение этакими привычками. А Леший не виноват, что ему со шкуркой вкуснее. И вообще…

— Так чего приперся-то? — Ангелина уселась в кресло и ноги вытянула. Длиннющие и ровнющие. Идеальные, можно сказать, ноги.

Как и сама она.

— Решил… поздравить… четыре года же ж, как встречаемся.

— А толку-то… — Ангелина осушила бокал. — Что ты на меня смотришь-то? Осуждаешь?

— А не надо?

— Осуждай. Но сам виноват. Мне о будущем думать надо, а с тобой каши не сваришь… четыре года, а ты не то, что предложение сделать не сподобился, вообще будто об этом не думаешь. Тебе и так хорошо.

— А тебе разве нет?

— А мне… а мне, Леший, уже двадцать восемь. Считай, почти уже все. Бабий век короток. После тридцати хоть наизнанку вывернись, а толку не будет. Найдутся и помоложе, и покрасивей. И не такие дуры, как я. Я ведь надеялась, что ты не просто так… что нравлюсь… что женишься. Заживем. Только потом повзрослела и поняла, что в голове у тебя не то совсем. А я семьи хочу. Нормальной. Жизни. Тоже нормальной. Детишек там… мужа, который дома, а не где-то там, а где и с кем не понятно, потому что секретность и говорить нельзя. И вот пойди, узнай, чем он там занят. Врагов душит или с бабой какой курорты осваивает…

Прозвучало донельзя обидно.

Леший, между прочим, не изменял ей. Ну… разве что пару раз всего… но это случайно, невсерьез и не считается. И вообще, он мужик. У него потребности.

Мимоза из-под кровати тявкнула, явно высказываясь, что обо всем этом думаешь.

— Я поняла, что жениться на мне ты не собираешься, — Ангелина налила себе еще шампанского. — И не спорь. Себе же говоришь, что когда-нибудь потом обязательно сделаешь предложение. Лет через пять, а может, через десять. Но вообще тебе и так неплохо… верно?

Оставалось кивнуть.

Мимоза, осмелев, вцепилась в штанину и с утробным рычанием попыталась оторвать кусок.

— А скорее всего через те же пять лет ты бы нашел кого помоложе или породовитей. Ты ж при дворе крутишься? Да ладно, я не дура, вижу, что в простом месте обычному охраннику столько не платили бы… квартирка эта… не особняк, то тоже весьма себе. Оклад твой… остальное. Но не о том ведь речь, верно? Правда в том, что с тобой у меня перспектив никаких. И будущего нет.

— Тогда зачем я был нужен?

— Ненавижу одиночество, — пожала плечами Ангелина. — Да и в целом так-то неплохо жили, но… на время, Леший. Исключительно.

Хотелось что-то ответить, такое, хлесткое и обидное. Но Ангелина глянула укоризненно и произнесла:

— Вот только не надо петь, что ты меня любишь без памяти и жить без меня не сможешь.

Сможет. Это Леший знал точно, но…

— Может, и люблю, — буркнул он из чувства противоречия.

— Леший… встречаться мы начали в январе. А сейчас, — Ангелина кивнула на окно. — Лето вон почти уже… съехались тоже осенью.

— Никогда я даты не запоминал.

— Просто тебе плевать на эти даты. И на меня, если так-то… ты вот цветы принес.

— И чего?

— Лилии…

— Ты не любишь лилии?

— У меня на них аллергия, придурок! — рявкнула Ангелина. — И на орехи тоже!

Леший поглядел на торт, вспоминая что-то этакое… торт и вправду был густо усыпан жареным фундуком.

— А вот скажи… ладно, не мне, но у того, кого ты охраняешь, у него на что аллергия? Помнишь? И вкусы, небось, тоже? И своих дружков, что да как… это потому, что они все — важны. А я…

— Нет?

— Не особо. Ты хороший парень, Леший. И меня не обижал. Но правда в том, что… нет у нас с тобой будущего. Никакого. Было удобно какое-то время, но и только…

Она поднялась и поставила бокал.

— Вещи мои, пожалуйста, выкинь с балкона.

— Чего⁈ — это даже обидело. Может, у Лешего характер был так себе, испорченный службой и в целом жизнью, но не настолько же!

— Ноут я заберу позже. Украшения тоже… так, вот, — Ангелина весьма шустро вытащила из шкафа ворох платьев, который быстро разобрала на две кучи. Меньшую убрала в шкаф, большую оставила на кровати. — Это выкинешь… и белье тоже. Сейчас, я скоро… ага… ключи завтра в почтовый ящик кину. Ну или можешь подождать, если не доверяешь.

Не доверяет. Уже.

Хотя… чужого Ангелина брать не станет. Не тот характер.

— Да не собираюсь я…

— Леший, — сказала она мрачно. — Если уж сам жениться не собираешься, так хотя бы помоги…

— Вышвырнув твое тряпье?

— Именно… — она пощипала себя за щеки, покусала губы, глаза старательно потерла. — Мне же надо как-то вот… перед Мишаней предстать.

Мишаню почему-то стало даже жаль. Подумалось, что не стоило его в окно выкидывать. Леший очень надеялся, что Мишаня этот не сильно пострадал.

Маг все-таки.

А маги — твари живучие.

Ангелина же взбила светлые кудри.

— Как я выгляжу?

В глазах её стояли слезы.

— Чудесно, — не соврал Леший, чувствуя, что вечером напьется. И не шампанского.

— Отлично… тогда я побежала. А ты вещички выкинуть не забудь! И можешь материться.

— Спасибо, — буркнул Леший.

— Ты… не обижайся, Лешка… и не думай… я в последний год поняла, что… не сложится у нас. Искать стала. И нашла вот… Мишаню. Кстати, замуж зовет… он, может, не великих чинов, но вполне себе толковый. А жизнь такая, что… кроме меня обо мне никто не позаботится. Ты же, если встретишь ту, которая и вправду по сердцу, в следующий раз не щелкай. Нам, женщинам, конкретика нужна, а не это вот все…

Ангелина подхватила Мимозу, которая тотчас угомонилась и уставилась на Лешего круглыми глазищами. В них виделся упрек.

— Мишенька! — возопила Ангелина уже за порогом и как-то вот переходя на тонкий крик, заорала. — Спаси меня…

Хлопнула дверь.

Леший сел на кровать, взял бутылку и отхлебнул из горла. Вот ведь… а ведь он действительно подумывал жениться. Когда-нибудь потом. Может, через год. Или через два. И вообще… чем ей так не нравилось? Чего их всех в замуж тянет-то? Жила себе в квартире… на всем готовом. И денег Леший не жалел. Бабы… вечно навыдумывают себе, а ему страдай.

— Мишенька! — донеслось сквозь открытое окно. — Ты… ты же меня не бросишь… теперь… он меня выгнал!

И столько надрыва, что впору поверить да сочувствием проникнуться. К Мишеньке.

Леший поглядел на гору одежды.

Вздохнул.

Сгреб…

Платья летели с балкона пестрым комом. Только шелковый халатик, распахнув рукава-крылья навстречу ветру, попытался подняться выше третьего этажа, но силы скоро оставили его, и халатик опустился на газон, где Ангелина упоенно рыдала на груди тощего рыжеватого типа. А тот утешал, уговаривая чего-то там… даже кулак поднял, Лешего завидевши, но как-то вот…

Нерешительно.

Будто должен был обозначить свое к Лешему отношение. Леший сделал вид, что угрозы не увидел. Он вернулся в комнату. Сел на кровать и допил шампанское, как было, из горла. А что… у него горе. Наверное.