Алистер (СИ) - "Гори Вива"

Мужчина, покопавшись в кармане, случайно обронил кошелёк. Сначала он растерянно огляделся по сторонам, стараясь терпеливым молчанием не тревожить куда-то вечно спешащих работающих, после заметно опустил плечи и решился всё-таки поднять кошелёк, что не давала ему сделать возмущённая остановкой собака. Он протянул свою худосочную руку вниз, напрягшись всем телом. У него не было опоры, например, трости, а мужчина не переставал силиться. На него обратил внимание мальчишка, что чуть было ни ринулся на помощь старику, как его утянула за собою мать, которая плевать хотела на всё и вся, лишь бы её ненаглядный сынишка не занимался благотворительностью.

В итоге мужчина грузно упал, натужно вставая обратно на ноги и подбирая кошелёк.

Никто не подошёл. Все лишь смотрели. Как и я, но на это у меня была важная причина, как бы убого это ни звучало.

Пока всё сравнительно хорошо, и идти мне осталось совсем мало.

А кстати, делаю поправочку. В Ниигате, по сравнению с другими городами Страны Восходящего Солнца, не так уж и много их, этих высоток. Я вижу в щёлке между длинной балкой фонаря и магазинчиком с большой красной вывеской много зелёного цвета. Где-то вдалеке его очень много, а ещё дальше чистый голубой. Вверху неровная полоска, обозначающая границы горы меж необъятным небом.

Я подрываюсь с места, ибо на меня чуть не вылился поток школьников, которые, как верные учащиеся, не пропускают шанса посетить храм знаний даже в воскресенье. Или же я перепутал, и они «по-тихому» возвращаются с ночной попойки.

Да, попойка. Одна шатается, парень, у которого помятые брюки, чуть не навернулся о тротуар, друзья и то приемлемо держатся. Хотя нет, тот, что слева, проверяет у горла пульс.

Так как сейчас утро, мне посчастливилось узреть много прохожих, и все оказались как на одно лицо. Но мне ли не знать, что случается с Японией, стоит солнцу опуститься. Это даже не начало. Тут происходит даже как и с самой Страной Восходящего Солнца: оно падает, предположительно красивая картинка безразличия и всеобщего послушания, ведения жизни — это всё затмевает, как оказывается, коллективное пьянство со своим начальником да проституция. Минутами ранее я смотрел на всех этих потерянных людей, выявлял их эмоции, издалека предугадывал, куда они повернут, где оступятся, и думал о том, что они люди подневольные.

Меня это не касается.

Сворачиваю в какой уже по счёту раз, пока не оказываюсь в тихом районе. Здесь намного меньше встретилось мною людей, однако Японией будто завладели оковы суеты и плотной тяжести, и невозможно оторвать это место, так же как и хорошо видневшиеся зелёные поля впереди, от общей массы.

Положив руку в карман жилетки и коснувшись находящегося внутри предмета, можно понять, стоя у одной из дверей, что клиент ждёт меня прямо внутри на пять этажей выше. Это моя, так скажем, эксклюзивная карта, единственная в своём роде. А что, даже у «ничего» припрятаны кое-какие тайны.

Чтобы войти в подъезд, нужно приложить ключ в пульт управления в выглядывающем из земли постаменте. Извините, но тут больше не ко мне. И я ждал на улице до того момента, пока из дома не вышла женщина, очень прилично одетая. Она тоже куда-то побежала, спешно копаясь в сумке. Я, конечно же, не упустил шанса и вошёл в подъезд, мельком взглянув на почтовые ящики да на излюбленные всеми жителями лифты. Это тоже не ко мне сейчас относится.

Дойдя всего-то до пятого этажа, я позволил себе постучать в дверь. Раньше я делал это под свой страх и риск, но к этому времени довольно привык, что люди тебе по-хорошему не откроют.

Знаете, я подумал о том, что если я не окажусь лицом к лицу с моим клиентом, то это будет в высшей степени разочаровывающе, ведь первая секунда в живых глазах рассказывает нам поистине многое об их носителе. Вот и сегодня не хочется показаться бестактным, однако я уже постучал в дверь, значит, нет выхода назад. Как и ожидалось, в общем-то. В один миг в кармане исчезла вибрация, быстро, резко, с чего и начинается бессчётное множество человеческих историй, связанных непосредственно лишь со мной. Кажется мне, именно эта понравится мне более всех.

В замочной скважине что-то звенит.

Отворяется.

В поле зрения сверху вниз опускаются светлые пряди чёлки, и я не утруждаю себя опускать взгляд, поняв, что стопроцентно материален. Это чувство вроде и мимолётное, но своё тело я ощущаю всегда чуть-чуть по-разному. Оно само по себе необычно и каплю приятно, если, разумеется, не вдаваться в подробности всех метаморфоз.

На меня смотрел простой японский мальчик с удивительно красивым уголком глаз лет пятнадцати или шестнадцати, не обессудь, он чуть было не захлопнул дверь, как я одним движением придержал её рукою, непринуждённо улыбаясь. Тот в непонимании устремил на меня злобный взгляд, вняв, что силы наши не равны. Он сдался, скрестив руки у груди и стоя смирно, как бы они и есть его защита. Мы сошлись во мнении друг о друге, и начал я своё приветствие:

— Приветствую, Куросава Рю. Меня зовут Алистер, и я ваш Проводник. Приятно познакомиться.

Это были легендарные слова, с которыми я живу день изо дня уже два столетия с небольшим.

Поклон вышел достаточно сдержанным, приемлемым для того, что я всё ещё придерживаю дверь, лишь бы она не захлопнулась предо мной, лишая меня возможности перекинуться парой словечек с клиентом. И, похоже, тот передумал насчёт этого и отошёл на шаг, снова скрещивая руки. Это был явно знак. Я пошёл вперёд.

— Стойте, — вовремя вмешался в мои умозаключения парень. — Кто вы такой, вы уже сказали, значит, будет глупо переспрашивать, но меня всё равно это не устраивает, — он прошёлся по моим светлым волосам и точно обратил внимание на белую маску, прикрывающую только глаза на манер элемента маскарадного костюма. — В психиатрической больнице вас примут с распростёртыми объятиями, но сначала отберут её, — взглядом показал на маску. — Откуда у вас моё имя? — произнёс серьёзно, прямо как истинный взрослый.

У него имелся зоркий взгляд, я бы добавил, почти огнестрельный. Я начинаю понимать, почему ему безразличен мой приход, что бы он там ни говорил. А под глазами серые круги, косточки на запястьях выпирали выразительней дозволенного. Рю хоть и смотрел на меня, я бы предпочёл обойтись без этой апатии. Впрочем, всё рождается со временем.

Первоначальный вывод у меня складывается такой, что с ним нужен особый подход.

— Я не могу его не знать. Извините, это моя обязанность. Ну, это так, моё предположение. Если вы, Рю, не возражаете…

— Куросава, — метко поправил он.

— Куросава, да. Если вы не возражаете, то я посмею вторгнуться к вам. Извините за то, что не предупредил заранее. Искренне прошу прощения, глубочайше.

Пользуясь притворным замешательством Рю, я наконец пересёк порог квартиры, подмечая, что он в эту минуту не возражал насчёт моего поведения. Это всё ради работы, иначе я самый галантный Проводник, которого может встретить человек, не дай бог, конечно.

А всё-таки паренёк просверливает во мне дырку. Остаётся очень захотеть, и всё получится.

— Спросите меня ещё о чём-нибудь, и вы, узнав обо мне побольше, примите мою новость, с которой я пришёл повидаться с вами, не настолько резко, чем того следует. Не в моей компетенции ломать психику молодого дитя.

— Просто говорите, раз я вас пропустил. Пользуйтесь моментом. — А слышным шёпотом: — Вас бы это всё равно не остановило.

— Поверьте мне. И… позвольте перейти на «ты», я всем сердцем желаю, чтобы вы провели этот день в приятной обстановке и компании.

— Ладно, — он сказал это неоднозначно, будто не доверяет мне. Вены на тыльной стороне ладони от незначительного движения выпирали более чётко. — Спорить с тобой бесполезно. Тогда зачем тебе маска? Вот мой вопрос.

Он попробовал поспорить?

Я был застигнут врасплох. Обычно, мне задавали совершенно другие вопросы, например: Кто ты такой? Что вам нужно? Моя смерть с косой? А из-за Рю эта цепочка риторических загадок разорвалась, выстраиваемая годами. Не скрою, также я участвовал в беседе с учителями, учёными, образованными людьми, бизнесменами, однако крайне занятно услышать этакие слова в семьдесят трёхтысячный шестьдесят девятый раз. Просто некоторым требовалось значительно больше времени, с целью привыкнуть к виду простого человека и я даже не издеваюсь.