Иван Иванов - Любовь и хоббиты
Назревало недоброе – я эти вещи просекаю безошибочно, у меня с детства звериное чутье на драки и прочие хулиганские выходки, вот и здесь раскрылся бобберский третий глаз. Я, как выражается Урман, придерживался нейтралитета, то есть прятался под столом для грязной посуды в пустом пластиковом ведре в обнимку с мокрой веревочной шваброй.
Мои щебетливые вечно голодные братья-хоббиты хихикали, слегка нервируя стрессоустойчивую публику, состоящую сплошь из агентов – отличников боевой и тактической подготовки. Где-то среди лучших находились и Алина с котом, но я не успел их высмотреть – события стали развиваться чересчур быстро. Акула издалека поприветствовал ряженых роботов свирепым рыком, дошел до их столика и уперся ладонями в скатерть. Всё больше голов за другими столиками следило за происходящим: каждому известно, что у тролля нет привычки расхаживать по залу и заговаривать с посетителями, а тут вдруг… С чего бы?
Он чуть нагнулся к узкоглазым гостям и быстро заговорил, постоянно бросая косые взгляды в сторону моих беззаботных сородичей. Внимательно выслушав его речь, воины закивали, по скуластым лицам поползли корявые улыбки. Ну, андроиды, совсем озверели! Вошли в роль называется!
Хоббиты, когда в их сторону направились девять верных псов Чингисхана, возглавляемые сердитым Акулой, дружно заткнулись. Бойцы для острастки подняли кривые мечи, а вышибала схватил стул и дал понять, что готовится запендюрить его, куда следует, – то есть в нас. В эти мгновения даже бесчувственная муха смогла бы почуять приближение большого тарарама.
В кучке хоббитов прозвучал разбойничий свист, вслед за которым кто-то заорал «Тикаем!». Туча мохноногой мелкоты бросилась к парадному, натыкаясь на агентов, ожидающих очереди, и снося незанятые стулья. Казалось, стая воробьев прыснула к новой ветке. И тут мне случайно свезло увидеть Билльбунду – сестра, не будь дурой, закатилась под раздаточный стол – прямо на служебную территорию. И я, не будь дурнем, выскочил из ведра, тоже прикинулся колбаской и закатился вслед за сестрой. Некоторое время мы провели под раздаткой, там, где весь окружающий мир сводится к разбегающимся парам обуви и теням, лижущим гладкий пол.
Хоббиты пошумели и схлынули, за это Акуле и псевдомонголам достались заслуженные аплодисменты и бонусный десерт – кусочки банана под шоколадным кремом. Уют и спокойствие вернулись в столовку, засуетился Синелицый, приступил к раздаче благодарным агентам тарелок с едой, стаканов с компотом и корзиночек с хлебом. Знаменитый половник для битья хоббитов впервые за неделю болтался без дела. Многие агенты охотно заговаривали с покойником, желая поскорее обсудить поступок Акулы. Тролль вернулся с улицы, тяжело дыша, и улыбаясь бесконечно зубастым ртом – редкое зрелище, обычно его физиономия одна сплошная окаменелость. Преследование доставило Акуле огромное удовольствие. Синелицый вытянул поверх голов правую руку и показал коллеге поднятый вверх большой палец. Гости благодарно кивали троллю-избавителю, он подмечал каждый кивок и весь переполнялся важностью.
Конечно, этого мы с сестрой не видели, но я именно так себе это и представлял, слушая происходящее.
И вот к Синелицему прицокала парочка прекрасных, таких знакомых туфель, и раздалось дорогое сердцу щебетание. Я зажмурился от накатившего счастья и задержал дыхание. Алина Сафина. Девушка похвалила меню, сообщила Синелицему, что он прекрасно выглядит (это в каком, простите, ракурсе с его языком до пуза?), а когда в очереди снова подняли тему хоббитов, громко высказалась против установки отпугивателя. Отпугиватель хоббитов – очередное вредное гоблинское изобретение, ноу-хау, которым они гордятся до визга (коротко «ОТХОБ»). Принцип действия: на входе в столовку ставится высокая арка, внутри передатчики. Если под аркой появится хоббит, датчики его засекают, и начинается светопреставление.
Звуковые волны специальной частоты убийственно действуют на нас, мохноногих, а людям и прочим существам хоть бы хны! Громко, страшно гудят эти волны. Ури присутствовал на испытаниях в секретной лаборатории, куда тайно пробрался натырить фотоэлементов для очередного научного проекта, он подтвердил. Заслышав жуткие звуки, как рассказывал он, надо брать ноги в руки и смываться – чем дальше, тем лучше, иначе можно слететь с катушек. Опоздаешь – мало не покажется: всю оставшуюся жизнь будешь говорить «неиклот» и лаять по-собачьи. Урман сказал, что если бы задержался в лаборатории хотя бы на лишнюю минуту, то жить ему сейчас в конуре и хвостом вилять.
Страшную тему затронула Алина, а все равно в сердце расцветали бутоны, и понятно почему – говорила не какая-нибудь там жирная Грызольда, а замечательная, восхитительная Сафина. Пусть говорит о чем хочет, главное, чтобы звучал голос, и не жалко, что видно одни туфли, зато крупным планом, до мельчайшей зазубринки. И вот, я сдуваю пылинки с ее обуви, и хорошо, что никто не видит, я рад, а в других обстоятельствах разве дали бы мне дуть на нее? Конечно, не дали бы, разве что пинка под зад и словом обидным приправили.
Эй! Кто меня за пятку дергает?! Сестре надоело изображать потерянный шарик под холодильником и слушать томные вздохи.
– Боббер! – почти крикнула она, продолжая тянуть мою ногу. – Я, конечно, все понимаю, но на складе нас ждет Ури! Пошли уже!
Осторожно, задом, стараясь обогнуть ботинок Синелицего, выбралась моя мелкая сестрица на враждебную территорию и потащила за собой. Почему враждебную – всем понятно? Просто если хоббитов у раздачи Синелицый терпит, как может, то хоббитов на кухонно-складской стороне ненавидит, как тараканов, и есть за что.
До встречи, Алина! Я буду скучать…
Билль шаром для боулинга пересекла кухню и случайно влетела в четырехрукого повара с красной банданой поверх резиновой лысины. Наш кашевар (бабушкино слово), андроид (не путать с древней операционной системой) кулинарный, в остальном повар как повар – белая униформа, сабо на ногах, всегда занят и хмур; хоббиты зовут его Пауком, а люди Макаром, ходят слухи, что эльфы прозвали Многочленом.
Макар и впрямь похож на паука – хитро устроенные руки вытягиваются в длину, как радиоантенны: придумка инженеров, чтобы держать под контролем все кастрюли, сковородки и духовые шкафы. Вдруг нос зачешется? Лишняя рука не помешает. У андроидов случается желание почесаться; кажется, всему виной статические разряды, Ури вроде бы так объяснял.
На кухне много столов: четыре узких тянутся вдоль стен, над ними длинные стеллажи, уставленные посудой, специями, кулинарными книгами (агенты привозят из разных времен), приборами с насадками и другими бесконечными мелочами. Главный стол со встроенной плитой – это середина кухни. Когда мы вошли, Макар готовил там борщ. От просторного сквозного окна, ведущего к Синелицему, начинается стол раздаточный, откуда до хоббитов рукой подать, особенно если у вас длиннющая рука андроида и есть, чем треснуть хоббита по макушке.
Хоббиты любят наблюдать за Макаром, он их гипнотизирует, даже если видно повара урывками и обзор перекрывается Синелицым. Смотреть на виртуоза, как я, прямо из кухни, все равно, что из первого ряда партера. Приготовление пищи в четыре руки – настоящая поэзия. Единственный верный способ усмирить хоббитов – круглосуточно показывать им столовскую кухню изнутри. Запахи, стук ножа о разделочную доску, бурление воды, горячий пар, слезы от лука – лучшая музыка для наших ушей и лучшие рифмы. Гул мясорубки доводит хоббитов до состояния нирваны, мягкий хруст срезаемой картофельной кожуры вызывает сладкую дрему, а стук половника о дно кастрюли приводит к массовому слюноотделению. Если кто-то готовит жратву, мы, хоббиты, впадаем в полугипнотическое состояние, готовы часами тихо смотреть, как рыба в духовке покрывается хрустящей коркой, как желтеет картошка в сковороде, вдыхать аромат жареного лука, подвывать свисту чайника, и мира вокруг этого рая просто не существует. Обычно нас гонят из кухонь поганой метлой, а если вдуматься, именно там мы особенно беззащитны, именно там нас легче всего сцапать, взять голыми руками, сложить в пакеты и выкинуть.
А нас гонят и гонят… И где справедливость?!
Билль угодила повару под коленку в ту самую минуту, когда он перемешивал борщ, используя сразу две руки – в каждой было по черпаку, а третья и четвертая отправляли готовые порции еды на выдачу.
Сестра должна была проскочить под главным столом, домчаться до стены, снять плитку, скрывающую тайный лаз, и дождаться меня. У нас троих, Билльбунды, Урмана и вашего покорного слуги, через лаз протоптана дорожка на столовский продуктовый склад. Из других хоббитов о ходе знает Федор. Знает, но молчит, потому что у нас баранки, а за баранку Федя и споет, и спляшет, и сам себя за нос укусит. Часами сует палец в дырку от бублика и бормочет «моя прелесть, моя прелесть, моя прелесть…».
