Игорь Иртеньев - Стихи мои, простые с виду…

ЗАНАВЕС

„Прелюдией Баха хоральной…“

Прелюдией Баха хоральнойНаполнив квартиры объем,Душой ощущаю моральныйПоследнее время подъем.

Казалось всегда — на фига намУнылый напев немчуры,А ныне, пленен Иоганном,Иные постиг я миры.

За ангелов дивное пеньеУ райских распахнутых врат,За дивные неги мгновеньяСпасибо, далекий камрад.

Затянут рутины потоком,Воюя за хлеба кусок,Я редко пишу о высоком,Хотя интеллект мой высок.

Но чувствую в области пахаПредательский я холодок,Едва лишь прелюдии БахаЗаслышу протяжный гудок.

„Привет тебе, мой друг Виталий…“

В. Шленскому

Привет тебе, мой друг Виталий,Во глубину сибирских руд,Где отмерзает гениталий,Настолько местный климат крут.

В столице нынче перестройка,Народ совсем сошел с ума,Лишь я незыблемо и стойкоТорчу по пояс из дерьма.

И верхней частию своею,Которой имя — голова,Стихи слагаю как умею,А я умею хорошо.

Так приезжай скорей в столицуВеликой родины моей,Там всюду радостные лица,А посредине — Мавзолей.

Там целый день гремят салюты,Там в магазинах колбаса,Там можно щупать за валютуПродажных женщин телеса.

Но в этом нет нам интереса,Ведь наша нравственность тверда —И ты, уверен, не повеса,И я им не был никогда.

Писать кончаю, душат слезы,Ведь я слезлив, имей в виду,Читатель рифмы ждет „колхозы“,А я тебя, Виталий, жду.

Приглашение в Мытищи

Г. Кружкову

Если дома нету пищи,Газа, света и воды —Приезжайте к нам в Мытищи,Полчаса до нас езды.

Вас накормят, и напоят,И оставят ночевать,Обогреют, успокоят,Руки будут целовать.

Все недуги вам излечат,Все условья создадут,И работой обеспечат,И семьей обзаведут.

И детей пристроят в ясли,Как родятся, сей же час,Словно сыр, кататься в маслеВы здесь будете у нас.

А когда на этом светеВы устанете душой,Напечатают в газетеНекролог про вас большой.

Место тихое подыщут,Добрым словом помянут,Приезжайте к нам в МытищиХоть на несколько минут!

Про искусство

Искусство — достоянье массИ достижение природы.Оно сияет, как алмаз,Когда его почистишь содой.Оно не терпит суетыИ в то же время —Волокиты.Его прекрасные чертыДля всех желающих открыты.Оно вести способно в бойИ может вывестиИз строя.Оно растет само собой,Как бюстНа родине героя.„Ars longa, vita brevis est“ —Сияет надпись горделиво.Кто не работает — не ест.И это очень справедливо!

Про любовь

Желаю восславить любовь я,Хвалу вознести ей сполна.Полезна она для здоровья,Приятна для сердца она.

Любовь помогает в работе,Любовь согревает в быту,Наш дух отрывая от плоти,Бросает его в высоту.

И дух наш по небу летает,Как горный орел все равно,То крылья свои распластает,То ринется камнем на дно,

То тайны познает Вселенной,То съест на лету червяка —Отважный, как будто военный,Привольный, как Волга-река,

Взирая с высот равнодушноНа трудности местных властей,Парит он в пространстве воздушном,Охвачен игрою страстей.

А не было б в мире любови,Сидел бы, забившись в углу,Поскольку подобных условийНикто не создал бы ему.

Про Петра (опыт синтетической биографии)

Люблю Чайковского Петра!Он был заядлый композитор,Великий звуков инквизитор,Певец народного добра.

Он пол-России прошагал,Был бурлаком и окулистом,Дружил с Плехановым и Листом,Ему позировал Шагал.

Он всей душой любил народ,Презрев чины, ранжиры, ранги,Он в сакли, чумы и ярангиВходил — простой, как кислород.

Входил, садился за рояльИ, нажимая на педали,В такие уносился дали,Какие нам постичь едва ль.

Но, точно зная, что почем,Он не считал себя поэтомИ потому писал дуплетомС Модестом, также Ильичом.

Когда ж пришла его пора,Что в жизни происходит часто,Осенним вечером ненастнымНедосчитались мы Петра.

Похоронили над ДнепромЕго под звуки канонады,И пионерские отрядыДавали клятву над Петром.

Прощай, Чайковский, наш отец!Тебя вовек мы не забудем.Спокойно спиНа радость людям,Нелегкой музыки творец.

Про Семена

Есть у нас в квартире дядя,Он известен в доме всем.У него во лбу семь пядей.На неделе пятниц семь.

Семимильными шагамиПо квартире ходит он,За семью живет замкамиИ зовут его Семен.

Про Федота

Был Федот хороший слесарь,Им гордился весь завод,„Вечный двигатель прогресса“Называл его народ.

В цех придя без опозданья,Он трудился день-деньскойИ за смену три заданьяВыполнял одной рукой.

На Доске висел почета,Был по шашкам чемпион,И с идеей хозрасчетаВсей душой сроднился он.

Если б так и дальше длилось,Стал бы он Герой Труда,Но однажды приключиласьС нашим Федею беда.

Как-то раз в конце недели,А точней, под выходной,Он смотрел программу телеНа диване в час ночной.

И хоть ту программу кто-тоОкрестил невинно „Взгляд“,Оказался для ФедотаЭтот „Взгляд“ страшней, чем яд.

Охмурили неформалыТрудового паренька,Стал читать он что попало,Начиная с „Огонька“.

Из семьи уйдя рабочей,Позабыв родной завод,На тусовках дни и ночиОн проводит напролет.

За версту бывает слышно,Как подкуренный ФедотС диким криком „Хари Кришна!“Вдоль по улице идет.

От его былого видаНе осталось ничего,Он вот-вот умрет от СПИДа,И не только от него.

И не зря в народе людиМеж собою говорят:— Так с любым Федотом будет,Кто программу смотрит „Взгляд“!

„Провел я молодые годы…“

Провел я молодые годыНа лоне девственной природы,Природы девственной на лоне,Режима строгого на зоне.

На зоне строгого режима,На фоне полного зажимаСчитал закаты и восходыВ местах лишения свободы.

И все моральные уроды,И все духовные кастратыСо мной считали те восходы,Со мной считали те закаты.

И покидая мир греховный,Перемещался в мир астральныйТо вдруг один кастрат духовный,То вдруг другой урод моральный.

Прогулка на два оборота

„Я не был никогда в Австралии,Где молоко дают бесплатно,Где, может быть, одни аграрииДа яблоки в родимых пятнах.“

Я не был никогда в Монголии,Где от кумыса нету спасу,Где круглый год цветут магнолии,Согласно сообщеньям ТАССа.

Там что ни житель — то монгол,А что ни лошадь — то Пржевальского,Там все играют в халхинбол,Но из ключа не пьют кастальского.

Я не был никогда в Венеции —Шамбале кинематографии,Где драматургов нету секции,Что в переводе значит — мафии.

Там время сжато, как пропан,И вечность кажется минутою,Там чуть не помер Томас Манн,А может, Генрих — я их путаю.

Я не бывал в стране Муравии,Где ям не меньше, чем ухабов,Я также не бывал в Аравии,Ну что ж, тем хуже для арабов.

Но я бывал в Голопобоево,Чьи жители клянут Арабова,Раскаты дикой лиры коегоЛишает их рассудка слабого.

Там низок уровень культурыИ редко слышен детский смех.Ты лучше их не трогай, Юра,Убогих, Юра, трогать грех.

„Промышленность не может быть тяжелой…“

Промышленность не может быть тяжелой.Ей надлежит быть легкой и веселой.

„Прости-прощай, ушедший век двадцатый…“

Прости-прощай, ушедший век двадцатый,Здорово-здравствуй, двадцать первый век!Я поздравляю с грандиозной датойСограждан, современников, коллег.

Столетия итоги подбивая,Отмечу, что народ непобедим,Уверен, что нас вывезет криваяИз места, где мы столько лет сидим.

И мы, едва сведя концы с концами,Задравши хвост победною трубой,Рванемся вновь на тройке с бубенцами,Оставив все народы за собой.

Что вам сказать в конце тысячелетья?Тысячелетье в целом удалось.Дай Бог, чтоб не последним было третье,А там и дальше пронесет, авось.

„Просыпаюсь с бодуна…“