Эдуард Успенский - Подводные береты
В самой середине Атлантического океана маленький пароходик с трудом тащил огромную сверкающую ледяную глыбу.
Кораблик был размером с клопа, а льдину он тащил огромную, пожалуй, в несколько небоскребов.
Солнце пекло со страшной силой — никакой тебе тени. И глыба давно бы растаяла, если бы не была столь кристально белоснежной. Все солнечные лучи отлетали от нее, не причинив никакого вреда. И только еще больше увеличивали жару вокруг, ослепляя рыб и команду.
Корабль проходил экватор.
Команда сражалась с Нептуном на палубе. Нептун с помощниками запихивал в бочку с водой всех новичков. Новичком считался тот, кто проходил экватор меньше пяти раз.
Но веселье было какое-то захудалое. И Нептун был какой-то дохлый. И матросы веселились как-то заунывно, несмотря на то, что во все стороны от корабля так и летели музыкальные шедевры в исполнении самых популярных групп.
На фоне веселья команды происходил такой разговор капитана корабля с замполитом.
— Капитан, мы уже третий месяц в плавании. Команда на пределе. Людей буквально тошнит от волн.
— Что вы предлагаете?
— На первом же попутном судне отправить всех, кроме дежурных, в Лабакаму. Пусть люди отдохнут, развлекутся. Кино, магазинчики, сувениры.
— А разлагающее буржуазное влияние? А публичные дома, а прекрасные курортные отели? Половина команды может убежать.
— Капитан, там нет никаких публичных домов, никаких отелей. Там давно уже строят социализм. Только кино и зоопарк.
— Социализм? Это в корне меняет дело. Тогда я «за». Давайте радиограмму, вызывайте катер из порта. А тем, кто останется, выдайте ящик коньяка.
— Этого бы не надо бы, капитан.
— Вот это как раз и надо. Для оставшихся.
Все больше подтаивает верхняя часть айсберга, и все яснее становится видно (при взгляде с самолета), что на самом деле вверху его находится какой-то непривычный, нестандартный темный предмет. То ли скрюченная огромная птица, то ли мощное космического вида летающее устройство. Изредка это неизвестное создание производило что-то вроде судорог. И тогда слабо хрустел подтаявший лед и пробегали по нему длинные трещины. Во всем остальном вокруг было разлито патологическое и очень жаркое спокойствие.
Тем временем в другой части Атлантического океана было не так спокойно.
Из сообщений агентства «Новости»:
«В Амбразурском заливе по-прежнему продолжаются нападения террористов на нефтеналивные танкеры. Пока быстроходные торпедные катера нападали только на танкеры малых стран. Но вот в путь вышли два танкера двух стран-гигантов — России и ШСА.
Сумеют ли сверхдержавы постоять за себя, и рискнут ли монакские террористы напасть на суда России и Америки?»
— Рискнут, рискнут! — сказал сам себе на это сообщение прокопченный монакский террорист. Он смотрел эти известия по телевизору на своем до зубов вооруженном катере. Когда-то он окончил московскую диверсионно-партийную школу и поэтому отлично понимал русский язык.
— Команда, к бою! — отдал он суровый приказ. — Торпедные аппараты расчехлить!
— Наверно, они рискнут! — сказал сам себе капитан российского танкера, не отрываясь от портативного российского телевизора метр двадцать на метр пятьдесят. — Павлову на выход! С сопровождающим!
В танкере открылась небольшая дверь на уровне моря, и наружу прыжком вылетела знакомая нам дельфиниха. В легкой боевой экипировке. Она осмотрелась и изучила обстановку. Вслед за Павловой вылетел другой дельфин — Сидоров. Он, в отличие от Павловой, был вооружен, как трое десантников из кино. Это был просто плавающий набор пушек, ракет и пулеметов. Самому ему стрелять было трудновато, но Павлова могла использовать его как свободно плавающую орудийную платформу.
Похожая картина произошла около американского танкера. С той лишь разницей, что Генри и Тристана сбросили в океан с вертолета.
Началась атака террористов на танкеры супердержав. Из берегового тумана вылетело два торпедных катера и они с жутким воем и грохотом устремились вперед на корабли.
Приблизившись к советскому танкеру «Никита Гущин», первый катер выбросил торпеду и остановился, чтобы подождать результата.
Торпеда стремительно неслась к кораблю. Параллельным курсом, постепенно сближаясь с торпедой, почти над водой летела Павлова. Вот она прижалась к торпеде и медленно-медленно стала заворачивать ее. Все больше, и больше, и больше. Вместе с торпедой они рисовали эллипс на гребешках морских волн. В результате торпеда совершила стопроцентный поворот курса.
И вот уже торпеда мчится в обратную сторону.
Бедный катер, поняв, что его собственный выстрел направлен на него самого, в ужасе стремительно помчался в туман, надеясь скрыться.
Он скрылся. Торпеда тоже скрылась.
Через некоторое время из тумана долетел звук мощнейшего взрыва, и очень долго с неба в низкий туман сыпались разные металлические предметы.
Похожая картина произошла около американского судна.
С той лишь разницей, что не успел еще нападающий катер выпустить торпеду, как Генри, нацелив плавающую платформу — Тристана, сам сделал выстрел. (Пожалуй, Генри в бою соображал быстрее всех, даже быстрее Павловой.)
Стало тихо и спокойно вокруг. Павлова и Сидоров, покачавшись вдоволь на волнах, направились к своим танкерам, чтобы уйти в корабельные отсеки.
К ним подлетели Генри и Тристан.
— Привет! — сказали они. — У нас новости.
— Какие?
— Плохие. Бросай свой плавающий бензобак и плывем с нами.
— Да что случилось?
— Свободные дельфины передали — в океане ЧП. Какая-то опасность для людей.
— А как быть с охраной танкеров? — спросила Павлова.
— Чего тут охранять? Один твой плавающий бульдозер со всем справится, — сказал Тристан.
— Я не бульдозер, — обиделся напарник Павловой. — Я — Сидоров.
— Один твой плавающий Сидоров разнесет все эти катера в щепки.
— Разнесешь? — спрашивает он у Сидорова.
— Разнесу! — соглашается бульдозер. — Не привыкать.
Настоящий подводный берет! Про таких говорят — сила есть, ума не надо. Может быть даже, эта надпись вытатуирована у него на шкуре на самом видном месте.
И Павлова с Генри и Тристаном на полной боевой скорости отправилась в самоволку куда-то в центр океана.
Что же случилось там?
Ничего хорошего. Плыл-плыл кубический километр льда под жаркими лучами солнца и постепенно таяла его верхушка. И все больше и больше возникало из-подо льда какое-то неведомое в теперешней жизни живое существо. Было оно то ли из минувших, то ли из будущих веков.
Было оно при крыльях, могучих когтях и челюстях. Оно проснулось, это существо, согрелось, взмахнуло крыльями, заворочалось-заворочалось и полетело. Сначала неуверенно, как корова на льду, потом все уверенней и уверенней.
Оно с трудом село на корму корабля, могучими лапами сломало все радары и антенны и стало ловить клювом и глотать человечков-матросиков.
Побежали матросики в разные стороны, кто к лодкам, кто просто в океан. Несколько человек забилось в штурманскую рубку.
Летающий ящер схватил рубку когтями, поднял ввысь и бросил на палубу корабля, как орлы бросают черепах на скалы. И начал оттуда людей выклевывать.
И вот эта страшная картина предстала глазам нашей дельфиньей троицы.
Как только они подплыли поближе, страшная птица решила полакомиться ими самими. Немедленно она спланировала вниз и схватила лапами зазевавшегося Тристана. С трудом она стала подниматься в воздух, чтобы растерзать Тристана или на корабле, или на вершине айсберга.
Когда она пролетала рядом с Павловой, Павлова вылетела из воды и клювом схватилась за хвост Тристана. Лететь стало труднее. А уж когда мелковатый Генри проделал тот же трюк, страшная птица надорвалась и со всего размаха плюхнулась в воду, просто ударилась об нее.
Пока дельфины осматривались и приходили в себя, диковинное живое создание, колотя крыльями по воде, добралось до корабля. Птица подняла голову высоко над водой, зацепилась зубами за верхнюю палубу, как это делают попугаи, и, скрежеща лапами и когтями, выбралась наверх. Здесь она начала сушиться.
— Что будем делать? — спросил Тристан.
Ему не ответили.
— У меня такое ощущение, что там их тьма-тьмущая! — показал на айсберг Генри. — Они там сложены как мороженая треска.
И точно, на вершине айсберга стало заметно какое-то очередное шевеление. Очень и очень тревожное и неприятное.
Тем временем в кабинете у Моржова разразилась паника. От капитана «Никиты Гущина» поступила радиограмма:
