Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова
— Заберите эту дохлятину! — он с силой пнул обезглавленное тело. — И заройте где-нибудь подальше от глаз! Голову мы забираем и сожжём в праведном огне!
На плечо мальчика легла рука, прозвучал голос Иисуса:
— Запомни, дьявол, нельзя слишком часто гневить Бога!
* * *— …Пожалуй, пришлю тебе парочку книг о взаимоотношениях Бога и дьявола, — слова Иисуса, выдернули дьявола из воспоминаний. — Поглядишь, как мы должны сосуществовать в идеале. Хватит тебе порно читать. Я знаю, что мир невозможен… да и не должен быть между нами. Однако должна быть грань! Замышлять коварное убийство — это беспредел, а беспредельщики… ну, ты понял.
Дьявол сглотнул и сказал в запальчивости:
— Между прочим, карманник тоже замазан по уши! Если ты считаешь себя обязанным ему, то это неверно. Он украл ключи для меня. За деньги! По сути, он мой сообщник!
— Да, украл. Но, тем не менее, не отдал тебе. А, рискуя жизнью, пытался меня спасти. Твои помощники всё же пришили его, тогда Саня всё мне рассказал… Кроме того, ты принудил его к сделке! Знаю я твои методы, хитрозадый комбинатор. Я прав?
— Ладно, признаюсь. Я использовал карманника втёмную и по принуждению, — легко согласился дьявол. — Он, скорее всего, открыл раку из любопытства, а потом элементарно забыл положить ключи назад. Я, естественно, вознегодовал. Карманник прочувствовал это своей шкурой, и ему ничего не оставалось, как искать твоей защиты. Так что Санино геройство и любовь его к тебе совершенно ни при чём. Он просто жалкий и трусливый приспособленец! — хозяин ада обнажил красные резцы.
— Ты судишь о Сане по себе! — немедленно отозвался Господь. — А виноват только ты. И ты виноват лишь потому, что дьявол — это ты.
Дьявол молча смотрел на олицетворение добрых сил, ноздри подрагивали.
— Карманник, конечно, грешник, но незаконченный. Я сделаю из него правильную личность. — Божий сын повернулся к выходу, сделал 2 шага, обернулся. — И набери себе грамотную охрану. Тебя стерегут какие-то дебилы. Даже не знают меня в лицо. В каком дешёвом гадюшнике ты их подобрал?
Вампиры, охранявшие дверь в кабинет, по-прежнему, лежали без движения. Похоже, рука у Божьего сына была тяжёлая.
Иисус вышел за порог, двинулся к выходу из дворца.
Дьявол бухнулся в кресло, достал из хьюмидора сигару… откусил кончик, выплюнул. Чиркнул ногтем по лацкану пиджака, прикурил.
Фигура Иисуса удалялась. Герцог выпустил клуб дыма, пробормотал в задумчивости, глядя в потолок:
— Хочешь сделать из карманника высокоморальную личность? Попробуй, Иисус. Как бы не пожалеть. Этот тип хитрожоп, от него можно ожидать всё, что угодно…
Светлейший опустил глаза… и закашлялся, чуть не выронив сигару изо рта. Прямо перед столом вновь стоял Божий сын.
Шеф ада подался вперёд.
— Чуть не забыл, — сказал Иисус. — Это касается монастыря в Сибири.
Дьявол икнул.
52. Ряд вопросов и ответов
— Игумен Феофил, я не смогу этого сделать!
— Ты что, ни разу этого не делал?
— Нет…
Данный диалог между настоятелем и братом Трифоном происходил в коровнике, у одного из стойл.
— Ничего! — успокоил игумен. — Научишься! Я первый раз осуществил ЭТО, когда мне было восемнадцать лет, и я только-только принял постриг…
Трифон дрожащей рукой трогал жидкую бородёнку:
— Но Бог учит: «Не убий»! Заповедь номер шесть, данная им Моисею на горе Синай, в Египте!
— Бог также говорит: «Питание плоти есть жизненная необходимость»! — отпарировал Феофил. — Кроме того, у него нет ни слова об убийстве скотины… А Черныш — скотина! — Настоятель погладил чёрного быка между рогов. — Я дам в помощь брата Викентия и брата Бориса! Зарезать Черныша нужно завтра утром, днём приедет покупатель и заберёт мясо!
— Но я не могу совершить хладнокровное убийство ради ублажения чьей-то плоти! — сопротивлялся бывший артист, глядя расширенными глазами на быка. — Всё моё естество протестует!
— Послушай меня, Трифон… — увещевательным голосом заговорил настоятель. — Когда Черныш родился, Господь поставил перед ним две задачи! — Феофил сунул под нос иноку два пальца здоровой руки. — Первая! — он согнул один палец. — Оплодотворить Пеструшку, Бурёнку, Маришку, Малютку, Рыжуху, Марусю и Зорьку! Пеструшку — три раза, Бурёнку — четыре раза, Маришку — пять раз, Малютку — шесть раз, Рыжуху — три раза, Марусю — три раза и Зорьку семь раз!.. А вторая задача, — игумен согнул другой палец, — стать говядиной после того, как он изольёт своё семя указанное число раз в Пеструшку, Бурёнку, Маришку, Малютку, Рыжуху, Марусю и Зорьку! Поэтому ты сделаешь его, — голос Феофила стал решительней и жёстче, он тыкнул указательным пальцем в бычью морду, — говядиной, иначе мы будем голодать! Подлый Сергий украл все наши сбережения! Необходимо купить муку, горох, соль, туалетную бумагу и ранитидин для брата Дормидонта, страдающего хроническим расстройством желудка!
Монах слушал наставника с полуоткрытым ртом, вытянутое лицо шло красными пятнами.
Игумен повернулся, бросил через плечо:
— Зайдёшь ко мне в кабинет после вечерней службы, я дам острый нож и толстую верёвку!
— А верёвку зачем? — удивился Трифон.
Настоятель обернулся, заговорил зловещим голосом, активно жестикулируя, показывая свои действия:
— Обмотаете верёвкой Чернышу рога! Брат Борис и брат Викентий будут держать быка с помощью этой верёвки, а ты перережешь ему горло!
Трифон вздрогнул, снова тронул бороду.
— Потом его освежуете, сдерёте шкуру… — продолжал игумен. — Братья покажут, как это делается… и отрубите голову! Её мы сварим сами… пост прошёл и нужно разговляться…
Феофил пошёл прочь.
Монах ошарашено поглядел на быка, тот флегматично рассматривал стену коровника красными глазами.
* * *Феофил открыл дверь своего кабинета и застыл на пороге.
За его письменным столом сидел крупный лысый человек, листал журнал «Эротические глазки» и курил сигару. На госте топорщился синий деловой костюм. Курильщик поднял голову и оскалился, обнажив красные зубы:
— Как жизнь, Феофил?
Игумен сглотнул, сделал несколько шагов, остановился в метре от стола и грозно сказал:
— Кто ты такой, как сюда проник и как смеешь здесь курить, в обители Господа?!
— Игумен, игумен… — промурлыкал посетитель. — Ты задаёшь слишком много вопросов. По твоей постной роже не скажешь, что тебе свойственно любопытство.
Феофил молчал, не зная, что ответить.
— Я не так любопытен, поэтому хочу задать всего лишь один вопрос, — продолжил гость. — Можно? — Он затянулся и выпустил большой клуб дыма.
— Прекрати курить! — прикрикнул настоятель. Он два раза кашлянул, приложив руку к кресту на груди.
— Спасибо, что разрешил спросить, — ухмыльнулся светлейший, не обращая внимания на выкрик. — А вопрос таков… Как монахи обходятся без баб? Мастурбируют, сношаются друг с другом, или то и другое вместе? Как, к примеру, поступаешь ты?
Феофил побледнел от гнева:
— Ты мне отвратителен, лысый греховодник! — заявил он.
— «Молитесь за обижающих вас», — сказал Иисус, — осклабился герцог. — Чем читаешь Писание, жопой? — Он пыхнул сигарой, отложил её на край стола, вскинул руку с журналом. — Посмотри-ка, какие грудки, передки… — светлейший поскрёб пальцами по фотографиям полуголых девушек. — У тебя ещё не встал?
Игумен взглянул на журнал, страстно перекрестился, закатил глаза к потолку и забормотал:
— Отче Наш, иже еси на небеси….
Дьявол усмехнулся, усмешка получилась почему-то грустной. Положил журнал назад, сказал серьёзно:
— Феофил, я тебе кое-что принёс.
Настоятель, ни на что не обращая внимания, вдумчиво бормотал основную молитву Церкви, старательно шевеля губами.
Гость достал из-под стола серый полиэтиленовый пакет, встал, высыпал содержимое пакета на журнал.
Игумен договорил «Отче Наш» до конца, перекрестился, осторожно скосил глаза. На журнале лежала кучка многострадальных костей.
— Вот кости преподобного Алексия! — скривился хозяин преисподней. Он стряхнул сигарный пепел прямо на мощи, приблизился к монаху.
Феофил смотрел на останки святого, ноздри подрагивали, рука, как обычно, трогала крест на груди.
— Эй! — герцог помахал сигарой перед игуменским носом. Тот кашлянул, вздрогнул, посмотрел в зелёные дьявольские глаза.
— Прошу прощение за кражу раки! — нехотя процедил правнук сатаны. — А также за кипеш, учинённый моими помощниками… и, вообще… за всю хренотень, что здесь произошла!
Он направился к выходу, на пороге столкнулся с братом Антонием, нёсшим белый, плотный мешок.
— Полегче, щенок! — проворчал светлейший и удалился.
Инок проводил его суматошным взором, отметил хвост, позвал:
